Серебряный век! Belle époque! Прекрасная эпоха... Это время, рубеж XIX и ХХ веков, ознаменовалось расцветом искусства и культуры. Люди находились в постоянном поиске и ожидании чего-то нового, лелеяли надежды, отгоняли прочь страхи... Мир находился в ожидании переломного момента, который должен был изменить все.
Эстетическим идеалом красоты Серебряного века была женщина-цветок. Это время абсолютного триумфа брюнеток. Блондинки, разумеется, признаются миловидными, прелестными, но никак не обворожительными. Женщина - загадка – это непременно тёмные глаза и тёмные волосы. Чёрный цвет - символ драмы, тайны, самоотречения. Молчаливая, умная, таинственная, загадочная, она должна была быть столь же недоступной, сколь желанной, так как нет ничего таинственного в простодушной глупышке.
В этой небольшой статье речь пойдет о трех прекрасных девушках, ставших настоящим олицетворением женского идеала Серебряного века в России. Кто-то из них был известен своим талантом, кто-то мало известен в обществе и знаменит только статусом, кто-то был центром мира искусства Серебряного века. Кем-то восхищался мир, кому-то посвящали стихи, а кто-то был одарен величайшим титулом, но был скрыт от остального мира мощными стенами дворцов. Но так или иначе, каждая из трех героинь этой статьи являла собой чистейший образец красоты, утонченности, ума и доброты. Кто же они, музы Серебряного века?
1. Саломея Андронникова (1888-1982)
Грузинская княжна Саломея Николаевна Андронникова была одной из самых примечательных женщин Серебряного века. Меценатка, хозяйка литературного салона, она была моделью многих портретов и адресатом многих стихотворений.
Ее появления в знаменитой "Бродячей собаке" ждали, она дружила с Ахматовой и Адамовичем, Тэффи и Мандельштамом.
Тэффи описывала её следующим образом:
Украшением синих вторников была Саломея Андроникова, не писательница, не поэтесса, не актриса, не балерина и не певица — сплошное «не». Но она была признана самой интересной женщиной нашего круга. Была нашей мадам Рекамье, у которой, как известно, был только один талант — она умела слушать. У Саломеи было два таланта — она умела, вернее любила, и говорить. <…> Многие художники писали ее портреты. У Саломеи была высокая и очень тонкая фигура. Такая же тоненькая была и Анна Ахматова. Они обе могли, скрестив руки на спине, охватить ими талию так, чтобы концы пальцев обеих рук сходились под грудью.
Исайя Берлин рассказывал о своей беседе с Анной Ахматовой, где также упоминал и Саломею Андронникову:
Она спросила меня о Саломее Гальперн, урождённой Андронниковой, с которой была знакома ещё в Санкт-Петербурге перед Первой мировой войной. Эта знаменитая красавица, блиставшая в светском обществе остроумием и привлекательностью, находилась в дружеских отношениях со многими художниками и поэтами того времени. Я услышал от Ахматовой, (собственно, я это уже знал) что Мандельштам, влюблённый в Саломею, посвятил ей одно из лучших своих стихотворений. Я был близко знаком с Саломеей Николаевной и её мужем Александром Яковлевичем Гальперном и рассказал о каких-то фактах их жизни, их окружении и взглядах. <…> Только имея представление обо всём этом, можно понять «Поэму без героя»: последовательность картин и символов, игру масок, заключительный бал-маскарад, мотивы из «Дон Жуана» и «Комедии дель арте». Ахматова вновь заговорила о Саломее Андронниковой (Гальперн), её красоте, обаянии, незаурядном уме, о вечерах в кабаре «Бродячая собака», о представлениях в театре «Кривое зеркало»…
После революции она эмигрировала в Париж, где активно занималась благотворительностью . Состояла в "Комитете помощи Цветаевой", так как была ее подругой.
Она прожила долгую и яркую жизнь. В 1982 году лондонская «The Times» и русские зарубежные газеты сообщили, что 8 мая в Лондоне на 94-м году жизни скончалась Саломея Николаевна Андроникова, «последняя из самых блистательных женщин, которым довелось быть современницами расцвета Серебряного века русской поэзии. Саломея Андроникова была одной из самых известных красавиц той эпохи. Она славилась умом, обаятельностью, остроумием. В числе её друзей были знаменитые русские поэты и художники того времени».
Прах её был развеян под кипарисами на кладбище Патни-Вейл в Лондоне. Наследство и архив она завещала дочери Ирине Андреевой.
2. Тамара Карсавина (1885-1978)
Тамара Платоновна Карсавина была солисткой Мариинского театра и одной из звезд знаменитых Русских сезонов Дягилева. Ей рукоплескал весь мир. Ее обожали, воспевали и боготворили, а она всю жизнь была скромной и очень любила танцевать.
Темноволосая, темноглазая, хрупкая, тоненькая, мечтательная, она стала воплощенным идеалом женщины Серебряного века. Каждый ее танец - загадка и искусство. Никогда не повторялась в образах. Ее Жизель всегда загадочна, по-разному таинственна и непременно печальна...
Тамара Карсавина закончила Императорское театральное училище, где ее преподавателем был знаменитый Энрико Чеккетти. После окончания учебы ее приняли в Мариинский театр.
16 декабря 1906 года дебютировала в роли Царь-девицы в «Коньке-горбунке», и в следующем году переведена в разряд первых танцовщиц. В 1910 году стала примой Императорского театра. На сцене Мариинского театра Карсавина исполняла ведущие партии в балетах классического репертуара — «Жизель», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Лебединое озеро» и др.
С 1909 года по приглашению Сергея Дягилева Карсавина начала выступать в организованных им гастролях артистов балета России в Европе, а затем в Русском балете Дягилева. Наиболее заметными работами балерины в период сотрудничества с Дягилевым были ведущие партии в балетах «Жар-Птица», «Призрак розы», «Карнавал», «Петрушка» (постановки М. Фокина), «Треуголка», «Женские причуды» (постановки Л. Мясина) и др.
Самой замечательной своей ролью балерина считала Шамаханскую царицу из балета «Золотой петушок», который расценила как шедевр Фокина. По мнению В. М. Красовской, Карсавина «лучше всех выразила и воплотила концепцию фокинской героини, прельстительно-обманной, маняще-опасной». Согласно восприятию С.Л. Григорьева:
«Карсавина в роли Жар-птицы была бесподобна. <…> Несомненно, эта роль была идеально для неё создана».
Именно для Карсавиной, влюбленный в нее Михаил Фокин придумывает образ Жар-птицы для одноименного балета, и ставит хореографию.
В оценке В. М. Красовской:
«Жар-птица Карсавиной стала одним из тревожных символов времени, как и Лебедь Павловой. В этих образах, созданных Фокиным для двух величайших художниц танца, отлились два полюса жизни и искусства: трагическое бегство от трагедии и острое предчувствие её неизбежности. <…> Птица оборачивалась чудом-девой, не ведающей ни ненависти, ни любви».
Благодаря Фокину и Дягилеву в первый же свой приезд в Париж Анна Павлова, Тамара Карсавина и Вацлав Нижинский обрели мировую известность. Карсавина заключила контракт с лондонским «Колизеем». До конца жизни Дягилева Карсавина сохраняла тёплые с ним отношения и посвятила прославленному антрепренёру последнюю главу своих воспоминаний «Театральная улица» (1929), завершённых в год его смерти. Балерина участвовала в трети премьер Русских сезонов, кроме них была занята в постановках других спектаклей труппы Дягилева.
Стихи Карсавиной посвящали Гумилев и Блок. Ее называли одним из возможных прототипов "Незнакомки", дали чарующее прозвище "гений танца". В эмиграции балерина продолжила выступления на сцене, гастролировала с Русским балетом Дягилева, занималась преподавательской деятельностью. Кроме того, в начале 1920-х балерина появилась в эпизодических ролях в нескольких немых кинофильмах производства Германии и Великобритании — в том числе в картине «Путь к силе и красоте» (1925). В 1931 году оставила сцену. В занимала должность вице-президента Королевской академии танца.
Тамара Карсавина умерла 26 мая 1978 года в Лондоне в возрасте 93 лет.
3. Великая Княжна Татьяна Николаевна Романова (1897-1918).
Ее называли самой красивой дочерью последнего русского Императора. Воспитанная в стенах дворцов, она страстно желала увидеть простой мир, дружить и быть любимой. Но, как бы избито это не звучало, ее дар стал ее проклятием.
Баронесса София Буксгевден так говорила о ней:
Татьяна Николаевна, по-моему, была самая хорошенькая. Она была выше матери, но такая тоненькая и так хорошо сложена, что высокий рост (175 см) не был ей помехой. У неё были красивые, правильные черты лица, она была похожа на своих царственных красавиц родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец. Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами — это придавало её взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало её характеру. В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонности к поэзии и абстрактным идеям. Она была ближе всех к матери и была любимицей у неё и у отца. Абсолютно лишенная самолюбия, она всегда была готова отказаться от своих планов, если появлялась возможность погулять с отцом, почитать матери, сделать все то, о чём её просили. Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами семьи. У неё был практический ум, унаследованный от Императрицы — матери и детальный подход ко всему.
В высших кругах аристократии ее знали мало, так как она не успела официально "выйти в свет", простой народ ее видел только с подарочных фотокарточек, а в кругах интеллигенции восхищаться кем-то из царского рода было настоящим моветоном - это время прошло с уходом века восемнадцатого.
Но Татьяна Николаевна как никто другой заслуживала этого восхищения. Подруга и фрейлина Императрицы Юлия Ден говорила:
Великая Княжна Татьяна Николаевна была столь же обаятельной, как и Её старшая сестра, но по-своему. Её часто называли гордячкой, но я не знала никого, кому бы гордыня была бы менее свойственна, чем ей. С ней произошло то же, что и с Её Величеством. Её застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило вам познакомиться с Ней поближе и завоевать Её доверие, как сдержанность исчезала и перед вами представала подлинная Татьяна Николаевна. Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы. Его Величество горячо любил вторую Дочь, и Сёстры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-то просьбой, то «Татьяна должна попросить Papa, чтобы Он нам это разрешил». Очень высокая, тонкая, как тростинка, Она была наделена изящным профилем камеи и каштановыми волосами. Она была свежа, хрупка и чиста, как роза.
Когда началась Первая Мировая Война Великая Княжна посчитала своим долгом не отсиживаться во дворце, а всем чем способна служить своему народу. Вместе с матерью и старшей сестрой Ольгой она окончила курсы Сестер милосердия и стала ассистировать при операциях в Царскосельском госпитале.
Воспоминания старшей сестры Императорского Дворцового лазарета В. Чеботаревой:
Татьяна Николаевна — чудная сестра. 27-го, в день возвращения Веры Игнатьевны, взяли Смирнова в перевязочную. Температура все держалась, пульс скверный, решен был прокол после пробного укола. Игла забилась сгустками гноя, ничего не удавалось высосать, новый укол, и Вера Игнатьевна попадает прямо на гнойник; потек густой, необычайно вонючий гной. Решают немедленно прорез. Забегали мы, я кинулась фильтровать новокаин и кипятить, Татьяна Николаевна самостоятельно собрала и вскипятила все инструменты, перетаскивала столы, готовила белье. Через 25 минут все было готово. Операция прошла благополучно. После разреза сперва с трудом, а потом рекой полился невероятно вонючий гной. Первый раз в жизни у меня был позыв к тошноте, а Татьяна Николаевна ничего, только при жалобе, стонах личико подергивалось, да вся стала пунцовая.
Во время войны княжна вела активную общественную деятельность, являлась почётной председательницей «Татьянинского комитета» — организации, занимавшейся оказанием помощи беженцам и другим людям, пострадавшим в результате военных действий. Занималась сбором пожертвований на оказание помощи раненым и пострадавшим. По старой традиции шефствовала над 8-м уланским Вознесенским полком.
Великая княжна точно не заслуживала той участи которая ее постигла. Ее прекрасное естество мир не знал, в ней видели гордячку и снобку, а она бала скромной, застенчивой и спокойной. Великая княжна с головы до ног, аристократизм проявлялся в ней не в горделивой осанке или высокомерном выражении лица, настоящий аристократизм - это врожденное чувство долга, ответственности перед Родиной и народом, которое было ей присуще. Любовь к ближнему и чувство самопожертвования. Вот что в большей степени делало ее Великой княжной, а не ее благороднейшее происхождение.
Софья Офросимова о Татьяне:
Направо от меня сидит великая княжна Татьяна Николаевна. Она великая княжна с головы до ног, так Она аристократична и царственна. Лицо её матово-бледно, только чуть-чуть розовеют щёки, точно из-под её тонкой кожи пробивается розовый атлас. Профиль её безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника. Своеобразность и оригинальность придают её лицу далеко расставленные друг от друга глаза. Ей больше, чем сёстрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди. Она реже смеётся, чем сёстры. Лицо её иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты она похожа на мать. На бледных чертах её лица — следы напряжённой мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сёстры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней — свой целый замкнутый и своеобразный мир.
Ее расстреляют вместе с ее семьей в Екатеринбурге в страшную ночь 17 июля 1918 года. Зашитые в корсет драгоценности уберегут ее от пуль, позволив ей в самый последний момент своей жизни проявить заботу о ближнем. Свои телом она будет прикрывать своих младших сестёр от палачей. Не спасёт... Ее саму добьют штыками.
Она была не просто воплощенным идеалом Серебряного века. Она Великая княжна, которая теперь смотрит на нас с икон. Она стала святой, приняв мученическую смерть, и прожив безгрешную жизнь, поселилась на небесах. Через муки к истинному величию.
Три имени и такие разные судьбы. Великие имена, мировые подмостки, сердца людей. Они пленяли и влюбляли в себя.
Жизнь. Танец. Смерть.
Дорогие друзья, большое спасибо за прочтение!
Ставьте лайки, если вам понравилась статья, дизлайки - если нет. Комментируйте. Мы всегда рады общению.
Всего вам доброго!