Багровые узоры
Плоские, сливающиеся друг с другом тучи почти затянули небо, когда тропа вывела Катана к деревушке на краю леса. Молодой человек глянул на зловещее сизое полотнище с редкими рваными разрывами, чуть нахмурился и прислушался к доносящемуся из селения шуму.
Мужские выкрики, то одобрительные, то разочарованные, охи и ахи баб, взвизги ребятни – похоже, вся деревня собралась… для чего? Драка? Суд? Нет, скорее, похоже на какие-то состязания перед оравой зрителей. Катан усмехнулся, поправил под плащом недлинный, собственноручно выкованный меч и двинулся на разноголосицу.
Он угадал. На небольшой круглой площади в центре деревни действительно кипела борьба. Двое молодцев – плечистые, статные, кровь с молоком – сошлись в горячей схватке. Парни залихватски махали пудовыми кулаками; азартные крики болельщиков перекрывали звуки ударов. Бойцы пыхтели, пот заливал лица.
«А я мог бы быстрее. И точнее, – мысленно усмехнулся Катан. – Хотя они, конечно, здоровы́». Впрочем, и себя он не считал слабаком – пятнадцать лет работы в кузне нарастят мускулы даже человеку не самого богатырского сложения.
Увлеченные зрелищем жители почти не обратили внимания на скромно подошедшего чужака – так, несколько быстрых взглядов. «Видимо, тихие тут места, раз незнакомцев не опасаются». Парни продолжали истово махаться, хотя, как заметил Катан, едва ли треть выпадов достигала цели. Он осторожно тронул за плечо мужика с клочкастой сивой бородой:
– Не откажете в приюте мимохожему путнику?
– Законы гостеприимства чтим, – просипел сивобородый. – Только сейчас вишь – бьются. Потерпишь?
– Конечно, – отозвался Катан.
Один из бойцов – поменьше и поподвижнее – ухитрился, наконец, поставить подножку, одновременно толкнув соперника в лицо. Тот повалился в пыль с отчаянной руганью. Толпа ответила дружным смехом. Победитель, широко ухмыляясь, подал поверженному руку. Тот встал, кряхтя и припадая на одну ногу, и оба, под подбадривающе-насмешливые возгласы, удалились к левому краю ристалища. Оттуда, отделившись от еще десятка молодцев, уже спешили к центру площадки двое других юношей.
Катан пару раз видел подобные состязания, хотя самому участвовать в этой забаве не доводилось. Дядя рассказывал, что когда-то и у них в городке проводились такие бои – до того, как… Катан сглотнул и заставил себя додумать: до того, как город сжег дракон.
Прошло пятнадцать лет, а он так и не смог свыкнуться с этой мыслью.
Катан на мгновение прикрыл глаза.
Шквал, океан огня. Крики ужаса, надрывный, вырвавшийся как будто одновременно из всех глоток, стон. Рушащиеся дома, спекающиеся на лету камни, вихри пепла и песка. Кустик сирени – первый, который он сам посадил – под кухонным окном; тонкие прутики в огне, нежные зеленые листочки скручиваются черными спиралями.
Огромные мамины глаза, распахнутый в немом крике рот отца.
Исполинские черные крылья, закрывшие небо. Багровые узоры, испещрившие крылья – затейливые, ажурные, словно кружева – прямо перед глазами.
Рыжая волна вспыхивает над головой. От нестерпимого жара занимается дерево напротив. Крыша соседнего дома, сорванная огненным ураганом, обваливается с оглушительным треском. Обломок черепицы несется прямо в лицо. Он не успевает даже отпрянуть... Багровые узоры. Темнота.
Катан тряхнул головой. Ему кажется или в самом деле стало темнее?
На площадке очередные здоровяки, схватив друг друга за пояса, пытались свалить или хотя бы вытолкать соперника за границу нарисованного круга.
Исход боя, да и вообще состязаний, не слишком интересовал Катана – то ли потому, что участники были ему незнакомы, то ли оттого, что его наметанный взгляд отмечал несерьезность, невсамделишность схваток. Парни бились как будто напоказ – выглядит внушительно, жилы напряжены, замахи богатырские, а от ударов даже кровоподтеки не вспухают. Прыгают, уклоняются, пыхтят-толкаются – не то что о смертоубийстве, даже о выбитых зубах речь не идет. С одной стороны, понятно: все односельчане, друзья-товарищи – зачем калечить? Но с другой – за победу положен приз, и, как правило, немаленький.
– За что бьются? – негромко спросил Катан, наклонившись к сивобородому соседу.
– За девок, – мужик мотнул бородой вправо, на дальний край площади.
Там сбилось в пеструю стайку около дюжины девчат. Все раскрасневшиеся, хорошенькие, взволнованные. Катан невольно улыбнулся и тут же прикусил губу, поймав взгляд одной из девушек. Не просто симпатичная, а настоящая красавица! А взгляд напряженный, вовсе не веселый.
– Победитель может взять в жены любую девицу деревни. И никто не вправе оспорить его выбор. Лучшему – лучшую, – счел нужным пояснить чужаку бородатый сосед и, проследив взгляд Катана, усмехнулся, – Ольда самая красивая. Большинство парней выбрали бы ее.
Действительно, взгляды ожидающих своей очереди бойцов время от времени скользили вправо и неизменно задерживались на красавице.
– Моя дочь, – нарочито безразличным тоном сообщил сивобородый.
Катан быстро взглянул на него. Странно, но сквозь родительскую гордость на лице явно проступало беспокойство.
– Значит, – спросил Катан, нащупывая почву, – ваша дочь сегодня станет невестой?
Мужик медлил с ответом.
– Может быть, – наконец выговорил он, почему-то исподтишка бросив взгляд на небо, потом сердито прокашлялся и отвернулся.
Стоящий рядом дедок хмыкнул и тоже покосился вверх. Тучи смешались лоскутным одеялом, лишь в середине зияла дыра – как раз над деревней. Лес и поля вокруг увязли в сером полумраке. Катан поежился, радуясь, что успел в деревушку до надвигающегося урагана. Не то чтобы он боялся непогоды – за два месяца своего похода он успел испытать неудобства и бо́льшие, чем ливень, однако до города барона Фарвы, в чью армию Катан хотел наняться, оставалось еще несколько дней пути, и возможность переждать бурю под крышей упускать было бы глупо.
Армия барона Фарвы была одной из регулярно выходящих на охоту за драконами. И добровольцев, готовых пополнить ее ряды, всегда хватало – жаждущих подвигов, славы и денег. Или мщения. Катан вздохнул.
Дядя, единственный родственник, оставшийся в живых после налета дракона, отыскал Катана среди развалин перед рассветом. Оглушенный горем, весь исцарапанный, придавленный камнями семилетний мальчик не шевелился и не плакал, уставившись немигающим взором в темное небо. Ни слова не говоря, дядя завернул измученного мальца в пропыленный плащ, на руках отнес в свой дом и с этого дня растил как собственного сына.
Немногословный, так и не женившийся в свое время, кузнец просто жил, работал и – понимал Катана. Когда племянника мучили ночные кошмары, дядя усаживался у его постели и негромко рассказывал истории о городе, людях, о других землях и обычаях – иногда до самого рассвета. А потом, укрыв заснувшего мальчика, шел в кузницу.
Через три недели дядя впервые взял его с собой. Через три года Катан взял в руки свой первый, легкий молоток. Еще через пять ковал уже тяжелым молотом как подмастерье, а еще через пять – наравне с наставником. Сделал первый меч, потом второй, десятый. Наконец, выковал меч для себя.
С годами детская, бурлящая горем, ненависть к дракону переплавилась в холодный, упрямо обузданный гнев. Катан жаждал мщения, но разве мог он бросить начавшего сдавать дядю?
Дядя умер за работой. Поднял тяжелый молот, побелел и без единого звука упал, так и не выпустив молота из рук.
Через три дня Катан ушел из города.
Громкие крики вывели Катана из задумчивости. Проигравший в финальном поединке с угрюмым видом поднимался с земли. Зрители приветствовали победителя – белобрысого крепыша: женщины весело, мужики – скрывая ностальгическую зависть.
Справа от ринга рядком выстроились девушки, в центре – гордая красавица Ольда. У Катана вдруг возникло ощущение какой-то неправильности. В глазах и движениях белобрысого не чувствовалось торжества. Наоборот, когда схлынула волна победного возбуждения, он помрачнел. Да и Ольда не лучилась счастьем.
Гомон селян стих. Тучи сизым покровом сошлись над деревней, оставив освещенным лишь пятачок площади.
– Погодите! – раздался властный окрик.
Катан обернулся. Из-за спин стариков к центру выбирался суровый мужик, подталкивая перед собой еще одного парня, настоящего гиганта.
– Не все юноши, которые есть сейчас в деревне, бились сегодня. Вот Василь не боролся. А ведь все должны показать свои силы – таковы правила.
– Правильно, – раздались одобрительные голоса.
– Точно!
Люди, как-то украдкой и вроде бы даже виновато поглядывая на небо, торопливо покинули арену. Приведший Василя мужик что-то тихо сказал ему и подтолкнул к центру.
Гигант кивнул раз, другой, третий. Голова продолжала качаться, словно не в силах остановиться. Губы раздвинулись в неестественно широкой улыбке, через дыру на месте нижнего зуба выкатилась струйка слюны. Василь не вытирал ее, просто стоял, слегка покачиваясь, свесив руки плетьми, в центре площадки. Белобрысый бросил на Ольду обреченный взгляд, сжал кулаки и решительно встал против гиганта.
Девушки зашептались. На лицах появилось брезгливое выражение; сморщив носы, они отступили назад. Все, кроме одной – самой маленькой и замухрышистой, в заплатанном сером сарафане. Когда и она сделала шаг, сдвигаясь с арены, Катан заметил, что она к тому же хромонога – одна нога короче другой. На фоне остальных она смотрелась откровенной дурнушкой, но глаза ее светились добротой и жалостью – направленными на Василя. Тот, словно почувствовав ее взгляд, обернулся и, громко шмыгнув носом, ощерился во весь щербатый рот.
– Кто эта девушка? – прошептал Катан на ухо соседу.
– Улька-то? Сирота. И беднота. Еще и калечь притом, вишь? Такая-то точно ни одному мужику не нужна.
– А этот, Василь?
– Дурачок наш, – хмыкнул отец Ольды. – Не повезло: сверзился в детстве с мерина, голову отшиб. Так-то здоров как бык, а соображения как у пятилетнего.
– Начинайте! – махнул рукой староста.
Василь, не двигаясь с места, сгорбился и засопел. Белобрысый ждал атаки, но гигант, похоже, и не думал нападать. В толпе заулюлюкали. Белобрысый, неуверенно оглянувшись, подскочил к Василю и ударил его по уху. Клацнули зубы. Белобрысый отступил на шаг и замер. Очнувшийся Василь с громким всхлипом втянул воздух, пригнулся еще ниже и выбросил вперед огромную руку. Соперник, даже не пытаясь уклониться, рухнул от толчка как подкошенный.
Деревенские отреагировали сдержанным гулом. Староста хлопнул гиганта по плечу:
– Молодец! Ну что, выбирай, заслужил, – он махнул в сторону девушек.
Василь медленно повернулся и, шаркая ногами, приблизился к потупившимся как по команде девицам. Одна Ольда не опустила надменного взгляда, да на щеках стоящей рядом Ульи вспыхнул темный румянец. Василь остановился напротив сироты, старательно вытер рот и вдруг ухватил за руку взвизгнувшую Ольду.
Толпа ахнула.
– Ты что, идиот?! – завопил сивобородый.
– Ты кого лапаешь?! – подхватил опомнившийся староста. – Ты Улью должен был выбрать!
Побледневшая Ольда яростно вырывалась из медвежьей хватки гиганта. Подскочившая женщина – мать Ольды – с истеричными криками замолотила по его груди. Василь лишь повел плечами, стряхивая женщину, и, повернув лицо к избраннице, растянул губы в зловещей ухмылке. Немигающий взгляд – вовсе не бессмысленный, а, наоборот, испытующе-пристальный – будто загипнотизировал красавицу. Еще один, твердый и колючий, взгляд на полном ходу остановил отца Ольды. Охнувший староста перехватил рвущегося в драку белобрысого. Бабы истерично запричитали.
– Дела, – выдохнул стоявший рядом с Катаном старичок. – Зачем же он Ольду-то взял? Она ж всю жизнь его изводила. Куражилась, – заметив, как нахмурился при этих словах Катан, старичок смутился и торопливо добавил: – Смеялась. Ну, шутковала, в общем. Как все…
– Все?
– Ну, – дед совсем смешался. – А, нет! Вот, Улья, например, всегда по-доброму к дур… к Василю относилась. Не дразнила никогда, наоборот, ласково так разговаривала. От остальных защищать… пыталась.
«Похоже, без особого успеха».
– А только зря, – крякнул дедок. – Вишь, она даже ему не нужна оказалась.
Улья, ставшая как будто еще меньше ростом, потерянно стояла с краю. Остальные девушки явно сторонились ее. Щеки бедняжки пылали.
– Она и не виновата, конечно, – пробормотал дед, опасливо глядя на убитую горем мать Ольды и ее разъяренного отца, с самым враждебным видом подступавшего к сироте. – А только что ж теперь будет!
Решение созрело мгновенно. Решительно раздвинув возбужденную толпу, Катан вышел на арену:
– Вроде говорили, что все молодые мужчины, которые сейчас находятся в деревне, должны принять участие в турнире? Я могу участвовать?
В мгновенно наступившей тишине староста поднял глаза к небу. Свинцовое покрывало вдруг забугрилось, ватные комья туч затолкались, медленно расплываясь, и в образовавшуюся прореху ударил солнечный луч. Староста тяжелым взором уперся в Катана.
– Можешь. Только… ты понимаешь, что делаешь?
Катан улыбался.
Победа далась ему нелегко. Против здоровенного Василя спасала только быстрота. И точность. Деревенские парни, как заметил Катан, вообще не отличались скоростью реакции, больше полагаясь на силу. В конце концов замотанный Василь, не успев уклониться от несущейся к его колену пятки Катана, на подломившейся ноге приземлился в тучу пыли. Гигант глухо заворчал, безуспешно пытаясь подняться, но рев односельчан уже признал победу чужака.
Катан быстро подошел к Улье и, не раздумывая, взял ее за руку. Серые глазищи облили его панической волной.
Ликующие вопли сельчан едва не оглушили Катана. Растрепанная мать Ольды бросилась ему на шею, сивобородый отец, заикаясь, благодарил, поминутно смахивая слезы. Давешний дедок в отдалении задумчиво качал головой.
– Он ее теперь?.. – пронзительный детский голосок перекрыл общий глухой ропот.
– Тише! – испуганно шикнула мать, дергая дочку за руку.
– Жа-алко, – всхлипнула девочка.
Улья, не поднимая головы, повернулась и пошла в сторону окраины. Катан последовал за ней, провожаемый странно тревожными взглядами сельчан. За всю дорогу до своего дома Улья не проронила ни слова.
Катан хмыкнул, рассматривая жилище, в котором девушка, без сомнения, пыталась поддерживать чистоту и уют, но отсутствие мужских рук и граничащая с нищетой бедность все равно бросались в глаза.
Присев на рассохшуюся лавку, Катан задумался. Там, на площади, внезапно и остро пожалев хромоногую сироту, он, не рассуждая, захотел защитить ее – чтобы перестали издеваться, презрительно кривить губы, повторяя, что она никому не нужна.
Он вовсе не собирался круто менять судьбу в первой попавшейся деревушке. Но и равнодушно пройти мимо несчастной затюканной сироты не мог. Фактически, выбрав Улью на глазах у всех, он объявил о своем желании взять ее в жены. И что теперь? Остаться здесь? Нет! Он должен идти к Фарве и сражаться с драконами! Но ведь заклюют тут брошенку. Взять Улью с собой? Бред.
Может, если бы долг вынуждал его жениться не на хромоногой дурнушке, а на прекрасной Ольде… Катан покраснел и резко тряхнул головой. Глупости! Ему не нужна никакая жена!
Он поднял глаза на Улью. Она, притихшая и потерянная, сидела напротив, теребя бахрому старенького платка. Руки ее мелко подрагивали. Что-то она не светится от счастья и желания отблагодарить рыцаря-избавителя.
– Послушай, Улья, – осторожно начал Катан, – я не готов сейчас жениться на тебе…
– А ты и не можешь, – равнодушно ответила девушка, глядя мимо.
– Почему это? – Катан вдруг почувствовал себя уязвленным. – Я же боролся и победил.
– И зачем? – по-прежнему безучастно спросила она.
Катан растерялся.
– Как зачем? Чтобы тебя перестали считать… ненужной, недостойной. Чтобы к тебе относились как ко всем, по справедливости. Я просто спасал тебя… от издевок.
– Спасал? – Улья вдруг вскочила и выкрикнула ему прямо в лицо: – Это Василь спасал меня! А ты… спас Ольду.
– Ты что, рехнулась? – опешил Катан. – Василь же как раз и выбрал эту вашу паву…
– Вот именно, – перебила Улья. – Знаешь, для чего выбрал? Вернее, для кого?
– Для… кого?
– Для дракона, конечно!
Улья, внезапно обессилев, опустилась на лавку и закрыла лицо руками.
Катан потрясенно молчал. Для дракона?! Для дракона!!!
Боже, какой же он дурак! Он ведь слышал о таком – когда дракон назначает дань под угрозой уничтожения всего селения. И часто в качестве жертвы требует самую красивую девушку. Иногда, правда, самого сильного юношу. Изредка даже ребенка. В его городе такого не случалось, но страшные слухи из других мест доходили.
– Как же так, – растерянно пробормотал Катан.
– Да так. Дракон потребовал дань – лучшую девицу в деревне.
Катан с сомнением посмотрел на бедно одетую, некрасивую сироту. Она усмехнулась:
– Что дракон понимает в человечьей красоте? Если самый сильный парень, победивший всех остальных, выбирает девушку – значит, она и есть лучшая, так? Дракон следит только, чтобы условия были соблюдены, понимаешь?
Катан вспомнил прорехи в тучах и медленно кивнул.
– Вот наши и придумали спектакль. Василю велели, как победит, указать на меня. По мне-то никто не заплачет.
– Значит, Василя не случайно выставили в конце? А он… поломал все их планы. Да еще на глазах у дракона, когда переиграть невозможно…
– Он… действительно медленно соображает, но он не идиот. Если его не торопить и немножко помогать… подсказывать, он все понимает, – Улья скорбно вздохнула. – И он очень добрый на самом деле. Просто Ольда всегда издевалась… над дурачком.
Девушка замолчала, сгорбившись над столом.
– А тут я, со своей справедливостью, – Катан запустил руки в волосы и с силой дернул. – Получается, ты должна погибнуть из-за меня! Я не могу этого допустить!
– Дракон все равно заберет свою жертву, – Улья горестно махнула рукой.
– А если убежать? Спрятаться? Я тебе помогу.
– Тогда дракон спалит деревню.
Катан выпрямился:
– Значит, я убью дракона!
Улья покачала головой:
– Это он убьет тебя… Мы не можем бросать вызов дракону.
Она отвернулась и безнадежно уставилась в темень за окном. Катан, поколебавшись, присел рядом и погладил ее по плечу.
«Вы, наверное, не можете. А мне – придется».
– Когда… это должно произойти?
– На рассвете.
В занимющейся зорьке вся деревня высыпала на улицу проводить Улью. «Проконтролировать», зло подумал Катан. Он твердо шагал рядом со спотыкающейся девушкой. Смотреть на сельчан ему было противно. «Откупаются беспомощной девкой, шкуры трусливые». А ведь недостатка в крепких парнях в деревне нет. «Ладно, пусть только дракон прилетит, а дальше уж я…», он решительно сжал рукоять меча.
Крепкие руки мертвой хваткой облапили его сзади. Тут же кто-то ударил сзади под коленки. В мгновение ока он оказался на земле – крепко связанным, без меча и с тряпкой во рту. Издевательски-сочувствующее лицо старосты склонилось над Катаном:
– Ты извини, парень, но мы не можем позволить тебе натворить глупостей. Ничем хорошим это не кончится.
Катан с ненавистью уставился в морщинистое лицо.
– Думаешь, мне не жалко девку? Думаешь, мы звери какие? – Староста дернул себя за ус, то ли оправдываясь, то ли злясь. – Сам понимаешь, одна жертва лучше, чем все.
Катан замычал в бешенстве. Староста покачал головой и, крепко ухватив Улью за локоть, повел вперед. Толпа ушла, оставив рычащего Катана извиваться на земле.
Все стихло, как всегда перед рассветом. Далекие тени, в которые превратились силуэты сельчан, молча застыли у кромки поля.
Первый розовый лучик с еле слышным свистом облизал сереющую на горизонте горную вершину. Свист становился все громче, и Катан вдруг понял, что это не ветер. Страшная черная тень стремительно приближалась от горной гряды. Огромные кожистые крылья заслонили солнце корявыми полотнищами, на которых вдруг полыхнул узорчатый багрянец. На крутом вираже дракон снизился, и колоссальных размеров когтистая лапа сграбастала одинокую тоненькую фигурку в центре поля. Миг – и дракон взмыл ввысь, разворачиваясь в сторону гор.
Катан в бессильной ярости катался по земле, смаргивая слезы.
– Стой! Сто-о-ой!
Надрывный крик взвился над полем, заставив сельчан в ужасе присесть. Богатырская фигура, потрясая кулаками, неслась вслед дракону.
– Василь, ты что? – пискнул кто-то в толпе.
– Отдай ее! Слышишь, меня забери, ее оставь! – вопил блаженный. – Мне жизни без нее нет! – Голос Василя сорвался.
Дракон внезапно развернулся и полетел назад.
– А-ах! – донесся до Катана истерический женский визг.
Крылатая тень вильнула к земле, вновь полыхнули багровые кружева. Катан увидел, как мощными взмахами дракон уносится прочь. В передних лапах были зажаты две человеческие фигурки.
До горной гряды, за которой скрылся дракон, Катан шел две недели. Лес был привычен, но горы, пусть и невысокие, вымотали его. «Вон на той вершине отдохну», пообещал он себе.
Когда, пыхтя, он вскарабкался на намеченную высоту, силы осталось только отстегнуть меч. Катан повалился на бурые камни, мечтая лишь о том, чтобы перестали дрожать ноги. Через несколько минут, тщетно пытаясь найти менее твердое место, он перекатился на бок – и ахнул.
С вершины открывался вид вниз: на большую плоскую котловину. И деревню в ней.
Первым, что бросилось Катану в глаза, были не домики, невесть как выстроенные в кольце горных пиков, и не колодец, непонятно каким образом доставлявший воду к поверхности, и даже не роща зеленых деревьев, которые никак не могли расти в этой каменистой почве. Первой, кого увидел Катан, была Улья.
Живая, веселая, в ярко-розовом сарафане, она, еще с пятком девушек, перебирала рассыпанные по длинной мешковине яблоки – и беззаботно смеялась!
Из-за дерева за ними с улыбкой наблюдал высокий статный парень, в котором Катан с изумлением узнал Василя. Тот обстругивал какую-то деревяшку, а присевший рядом на корточки товарищ что-то говорил ему, активно жестикулируя. Могучая спина гиганта не горбилась, как раньше, а чистое лицо сияло радостью. Между домами мелькали и другие – веселые юноши и девушки, ухоженные старики, смеющиеся дети.
Катан ошарашено закрутил головой. Что это, мираж? Или сон? А, может… рай?
– Для них – рай, – раздался из-за спины низкий бархатный голос.
Катан резко обернулся.
Черно-багровые кожистые крылья закрыли близлежащие валуны. Вытянутая морда с выступающими ноздрями покачивалась практически на уровне лица Катана – дракон пристроился во впадине пониже. Желтые глаза – каждый размером с голову Катана – пристально смотрели на юношу.
Катан с воплем ярости бросился к мечу. Дракон еле заметно шевельнул крылом, накрывая меч.
– Сядь.
Дуновение ветра от дыхания дракона, словно порыв урагана, толкнуло Катана назад, бросив на камни.
– Убийца! – закричал он.
Головные гребни шевельнулись, дракон усмехнулся:
– Правда? Погляди, – он кивнул на котловину, – они живы и даже счастливы. Кого же я убил?
– Моих родителей, – выплюнул Катан, тяжело дыша. – И еще полгорода!
Дракон вздохнул.
– Да, полгорода. Но вторую половину я спас.
– Спас?! Ты? От чего же?
– От желтой чумы. Заезжий купец занес болезнь в ваш город. Чума распространяется очень быстро, а лекарства от нее нет. Если бы я не остановил заразу, очень скоро умерли бы все.
– Неправда! Мои родители не были больны!
– Были, – уронил дракон. – Явные признаки проявились бы через пару дней. А через неделю измученные страшными болями, не способные шевельнуться люди мечтали бы о смерти как о величайшем благе. Только к этому времени успели бы заразить еще многих.
– Нет!
В горле вдруг пересохло. Катан не вспоминал об этом лет десять, но сейчас в сознании багровой искрой вспыхнул случайно подслушанный разговор дяди с соседом. О странных недомоганиях, поразивших жителей городка незадолго до атаки дракона. Сосед помянул и родителей Катана. Позже мальчик спрашивал об этом у дяди, но тот отмалчивался.
Выходит, он знал? То есть, это… правда? Катан упрямо мотнул головой.
– Ты сжег город!
– Только те дома, где зараза уже укоренилась. Я вижу болезнь. И отличаю больных, – дракон слегка прищурился. – Только огонь мог победить чуму.
– Ты врешь! Ты… Ты держишь в страхе всю округу! Ты требуешь приносить тебе жертвы и пожираешь их!
Дракон качнул головой и вновь указал на деревню.
– Я не ем человечину. А «жертвы»… я спасаю на самом-то деле. От их же сородичей. Все здесь – изгои, которых травили и обижали в их селениях. Лишь за то, что они чем-то не похожи на остальных, не умеют говорить или чувствовать как все или стали слишком слабы и стары.
Перед мысленным взором Катана всплыли лица Василя, Ульи, и юноша почувствовал, что его уверенность дает трещину.
– Но… ты же требуешь лучших.
Собеседник хмыкнул:
– «Что дракон понимает в человечьей красоте»? – в низком голосе Катану почудилась насмешка. – Но я понимаю человеческую натуру. Никто не хочет отдавать лучших. Все стремятся выпихнуть изгоев, выдав их за «лучших».
– Так ты… знаешь?
Дракон засмеялся:
– А как ты думаешь, почему я в одной деревне требую девушку, в другой – юношу, а где-то – старика или ребенка?.. Я наблюдаю. И вижу, когда и где кому-то становится невыносимо жить. И тогда я прилетаю. И требую «дань». И естественно, в качестве жертвы получаю местного отщепенца.
Катан онемел. А деревенские-то считали, что сумели обмануть дракона!
– И тебе ни разу не пробовали дать отпор? Не выдать жертву?
– Там, где люди ценят своих близких, пусть даже не похожих на них, и готовы их защищать, я не появляюсь.
Катан во все глаза смотрел на дракона. Тот был абсолютно серьезен.
– Получается, ты… защищаешь изгоев? А потом? Лечишь? – В голове вдруг зашумело. – Тогда почему ты просто не вылечил моих родителей?! И всех остальных?
Дракон покачал головой:
– Не в моих силах излечить людей.
– Но те, внизу…
– Присмотрись, – в низком голосе зазвенела печаль. – Присмотрись внимательнее.
Катан оперся на каменный валун и устремил пристальный взгляд на горную деревню. Обитатели выглядели спокойными и веселыми, почти беспечными. Катан отыскал взглядом Улью. Девушка шла к Василю неровной, рваной походкой, выдающей покалеченную ногу. Радостно улыбающийся Василь протянул ей руку. Улья что-то сказала. Василь долго молчал, пытаясь сообразить. Улья с терпеливой улыбкой повторила, указывая вправо. Василь, наконец, облегченно закивал, и они скрылись за домами.
Прикусив губу, Катан вглядывался в других спасенных драконом. Вот парень с культей вместо руки. Чрезмерно худая девушка протягивает ему ломоть хлеба. А вон явно глухой дедок; смеющийся рыжий мальчишка что-то кричит ему прямо в ухо.
Растерянный Катан обернулся к дракону:
– Чему же они тогда радуются?
Дракон усмехнулся:
– С их плеч упала гора. Гора издевательств и обид. Постоянного страха. Ненужности и неполноценности… Здесь каждый из них – обычный человек, которого не презирают и не шпыняют… Быть как все – для некоторых – предел мечтаний.
Катан смотрел на деревушку, где неторопливо и деловито текла обычная жизнь. Глухой дедок, приняв от рыжего мальчишки горсть гвоздей, пристроил на высоком чурбачке чьи-то разношенные чоботы и принялся прибивать оторванный каблук. Однорукий парень, благодарно кивнув худосочной девушке, вернулся к колодцу и взялся за ворот. Набежавшая ребятня споро подтаскивала ведра. Подслеповато улыбающаяся бабушка дрожащими руками вычесывала козу и складывала шерсть в матерчатый мешочек.
Катан потер занывшие виски. Им действительно хорошо здесь. Куда лучше, чем дома.
– Ты перенес их сюда, – медленно произнес Катан. – А те, кто их обижал, остались жить и радоваться. Кто сказал, что они не найдут себе новые жертвы?
Дракон прищурил один глаз:
– И что ты предлагаешь? Сжечь всех обидчиков?
– Н-нет.
– Тогда что?
Ответа у Катана не было. Виски заныли еще сильнее. Дракон тихо сказал:
– Если понадобится, я прилечу туда еще раз. Или не раз… Но я надеюсь, – он словно бы смутился, – что когда-нибудь людям… станет стыдно.
Катан посмотрел на него как на ненормального. Стыдно? Таким, как Ульин староста? Хвост дракона дернулся, осыпая каменную крошку.
– По крайней мере, дети в тех селах не будут видеть жестокости и глумления, – чуть бодрее заключил дракон. – Возможно, сохранить их от злобы и есть самое важное.
Катан фыркнул.
– Тоже мне! Ангел-хранитель!
– Именно, – дракон кивнул медленно и торжественно.
Катан поперхнулся.
Посмотрел в янтарные драконьи глаза, прямо в ромбовидные зрачки. В этих зрачках, казалось, отразилась вся мудрость мира: и боль, и страх, и печаль, и горечь, и надежда, и гордость, и долг. У Катана вдруг закружилась голова. Он ответ взгляд и долго-долго молчал.
– И что… неужели никто не знает… о том, что ты делаешь? – неловко спросил он наконец.
– Люди предпочитают выстраивать свои теории.
– И никто не попытался выяснить… понять?
– Ты первый, – с печальной усмешкой ответил дракон. – Да ведь и ты поначалу шел вовсе не сюда... Или и дальше пойдешь?
Катан перевел взгляд на деревушку в котловине, понаблюдал с минуту за ее счастливыми обитателями, потом зажмурился, резко тряхнул головой и повернулся к дракону.
– Похоже, – медленно проговорил он, глядя на затейливо переливающиеся багровые узоры, – тебе не помешает защитник. Или помощник.
Дракон вскинул гребень. Громоподобный смех сплелся с птичьим гомоном и свистом ветра, брызнувшие из-за горного пика солнечные лучи отразились в янтарных глазах. Дракон наклонил голову:
– Не помешает.
Рассказ опубликован на Синем сайте и в сборнике «Opus Draconum», изд-во «Перископ-Волга», 2020.
Не пропустите новые публикации, подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Приносите своё творчество на Синий Сайт! Самые интересные работы познают Дзен и, возможно, попадут в новый сборник.
#елена радковская #наши авторы #что почитать