Тяжелая и неоднозначная тема. Можно было бы рассмотреть массу вопросов. О необходимости высшей меры, о том, насколько велик риск расстрелять невиновного и так далее. Я не буду этого касаться. Поговорим о других аспектах. В частности, о последнем желании.
В Российской империи бывало, что казнили. Но, на мой взгляд, именно в СССР это дошло до таких масштабов, что страшно.
Все же мне придется отступать в сторону. Например, я не очень понимаю, почему за хищения лишали жизни. Да, безусловно, когда одни воруют миллионами, а другие живут за чертой бедности – это тяжело. Но стоит ли идти по пути Китая, или вспоминать, как было в СССР?
Так или иначе, в Советском Союзе с преступниками, врагами народа и государства не церемонились. В первые десятилетия существования СССР приговор быстро приводили в исполнение.
А дальше – при Хрущеве, Брежневе – ситуация несколько изменилось.
И первое, о чем мог попросить приговоренный к высшей мере, – это прошение о помиловании.
Казнить нельзя
Такая тема, что сложно на кого-то сослаться. Но есть анонимные признания советских палачей, где они довольно подробно рассказывают о своей работе.
Право попросить о помиловании было у всех преступников. Прошение направлялось в Верховный совет. И чаще всего там отказывали. После этого, о результате сообщалось заключенному. И он сразу седел. Не со всеми так происходило. Были случаи, как говорят.
Один из палачей вспоминал про молодого тракториста, которому был 21 год. Он монтировкой приложился к голове какого-то там своего начальника. На эмоциях. Повздорили. И его помиловали.
Только нужно знать, что помилование в советские годы было не освобождением от наказания. Давали 15 лет тюрьмы, вместо высшей меры. Парню повезло, наверное. Вышел в 36, если вышел, и, думается, наладил жизнь.
В основном, конечно, отказывали.
Кстати, не все доживали до исполнения приговора. Рассказывают, что один заключенный раньше ушел из жизни – у него был рак. Описываются случаи, когда люди погибали от разрыва сердца – так боялись уйти из жизни.
Интересно, что, если заключенный жаловался на здоровье, то исполнение приговора могли отсрочить. Человека отправляли лечиться, и только потом с ним разделывались. Забавно это читать. Как бы зачем лечить, если всё равно потом лишать жизни? Но в этом законность, гуманизм. В советской стране заключенные имели право на медицинскую помощь. И им её оказывали.
А по логике «зачем?» можно дойти до таких вещей: «Зачем кормить, если потом лишать жизни?». Кормили. Не очень хорошо, но выполняли обязанность.
Родня
У тех, кто был приговорен к высшей мере, существовал особый режим. С родственниками разрешалось видеться в исключительных случаях. Об этом нужно было ходатайствовать перед Верховным судом. Поэтому говорить палачу о таком желании не было смысла.
Кстати, приговор приводили в исполнении в присутствии прокурора и медика. Первый должен был убедиться, что расстреляли именно того, кого должны были. Второй – что заключенный умер.
Простые желания
Если верить анонимным признаниям людей, которые приводили приговоры в исполнение, то исполняли какие-то простые желания, даже если это не было разрешено. Например, передать фотокарточку от сына матери, выдать сигарету.
Если заключенный просил «накрыть поляну», то, естественно, этого никто не делал.
Проблемы были со священниками. В заключении люди приходили к Богу. Но администрация исправительных учреждений в атеистическом государстве не могла пригласить в камеру батюшку или муллу.
Таким образом, в целом, всё сводилось к банальной последней сигарете.
Захоронение
Родным людей, в отношении которых приводили приговор к высшей мере в исполнение, не говорили, где захоронен их близкий человек. То есть раскрытие этой информации было желанием, которое тоже нельзя было удовлетворить.
Вообще-то, самим заключенным зачастую не говорили, куда их ведут. Но все всё понимали.
Получается, что последние желания, кроме самых мелких, не удовлетворялись. А у иных и желаний никаких не было. Страх или апатия – больше ничего.