Поклонники социалистической теории и прежде всего – марксисты – в последние годы взяли на вооружение экономические достижения КНР и испанскую корпорацию кооперативов «Мондрагон» (основана в 1956 г.) в качестве основных доказательств жизнеспособности идей социализма и в наше время.
С Китаем, впрочем, все понятно: от марксизма и социализма там остались только рожки да ножки. А именно: господствующая роль КПК, которая по-прежнему руководит государственным аппаратом и определяет всю политическую жизнь в стране, отпустив при этом экономику на вольные рыночные хлеба. Осуществляя общее руководство ситуацией и участвуя в определении макроэкономических задач и приоритетов, китайские партайгеноссе не вмешиваются в весьма сложные и высоко специализированные процессы функционирования микроэкономики. Именно поэтому КНР, не превратившись в классическую «капиталистическую державу», сумела создать очень эффективное производство товаров массового потребления, деля с США 1-2 места в мире по многим товарным позициям.
Казалось бы, почему России не поучиться у Китая? Бери и копируй, приспосабливаясь к нашим национальным особенностям и местным условиям. Но это совсем не устраивает российское начальство. Вместо фиктивной борьбы с коррупцией, в Китае воров и взяточников публично расстреливают на площадях. От одной этой мысли наших руководителей охватывает дрожь. Их уши посему наглухо закрыты для любых доводов прокитайского лобби.
С испанской корпорацией дело обстоит несколько сложнее. При создании этой фирмы явным образом был использован опыт советских кооперативов и, в особенности, колхозов. Можно сказать, что «Мондрагон» в определенной мере очень похож на советский саженец, успешно укоренившийся в экзотической почве северной части Испании. Впрочем, дело не обошлось и без социального и хозяйственного опыта, накопленного в течение многих веков испанскими монастырями с их коллективной собственностью, равно как и без традиций средневековых гильдий/цехов. Вполне закономерно, что основателем данной федерации кооперативов стал католический священник Хосе Мария Аризмендиарриета (1915-1976).
Попытки создавать кооперативные предприятия и их объединения на Западе предпринимались неоднократно. Была даже разработана теория дистрибутистской экономической модели («экономика соучастия»), предлагавшая рассматривать капитализацию всякого работающего предприятия как обобществленную частную собственность всех его работников. Однако, кооперативы, созданные на основе этой модели, как правило, не выдерживали конкуренции с традиционными фирмами и, довольно быстро разорялись. Уникальность «Мондрагона» обусловлена тем, что данная федерация оказалась весьма жизнеспособной и устойчивой. За 65 лет своего существования она стала седьмой корпорацией Испании по объему годовой выручки и самой крупной бизнес-группой в земле басков. Ее штат в настоящее время составляет порядка 100 тысяч человек, и она имеет десятки филиалов за пределами Испании – от Мексики до Китая.
Феномен «Мондрагона» однозначно свидетельствует о том, что данная форма экономической деятельности нуждается в специфических условиях, которые заставляли бы тружеников с особым энтузиазмом сплачиваться друг с другом вокруг какой-либо проблемы, идеи или дела. Кооперативы такого типа не могут состоять из людей случайных, набранных без особого разбора, скажем, по месту жительства. Это становится понятным при сравнении экономики со спортом, между которыми в реальности очень много общего. Неглупый человек должен осознавать, что высокие результаты в спорте достигаются только колоссальным трудом, талантом и самодисциплиной. Тогда как к хозяйственной деятельности эти требования в массе своей не предъявляются.
Практически каждому ясно, что приличная футбольная команда не может быть набрана просто из рядовых обитателей какой-либо местности или района. От членов классной команды требуются особые, причем разные способности и умения в работе с мячом, а главное – страстное желание влиться в коллектив команды, стать его неотъемлемой частью. При наборе трудовых коллективов планка требований по понятным причинам существенно снижается, поскольку речь идет о существенно ином размере оплаты усилий, умений и обязанностей кандидатов.
«Мондрагон» был создан басками, которые большую часть второй половины ХХ века вели беспрестанную, в том числе и вооруженную, борьбу за свою национальную независимость. Не желая раствориться в массе чужих им по крови испанцев, баски тщательно оберегают свои национальные обычаи и культурные традиции. Кооперативное движение стало для них также одним из способов отстаивать свою независимость в сфере собственно экономической. Это – первая причина устойчивости и жизнеспособности баскской федерации кооперативов «Мондрагон».
Вторым фактором, обусловившим успешность федерации, стало предельно ясное понимание его руководством и сотрудниками того обстоятельства, что их деятельность всегда будет происходить во враждебной для них среде. Что не только этнические противоречия, но и социально-этические принципы, заложенные в основание их кооперативного движения, будут сильно мешать их нормальному функционированию в рыночной стихии испанского бизнеса. Это и обусловило внутреннюю готовность большинства баскских кооператоров прилагать дополнительные усилия для достижения поставленных целей. Им предстоит постоянно завоевывать и удерживать свое место на рынке Испании, и они делают все от них зависящее, чтобы соответствовать рыночным требованиям, не поступаясь по возможности собственными принципами. Таким образом они поддерживают необходимый уровень конкурентоспособности и готовы к самой жесткой состязательности со всеми возможными соперниками. За годы своего существования федерация потеряла только одно из своих подразделений, а именно группу «Фагор», вынужденную объявить о своем банкротстве в ноябре 2013 г.
Главное отличие мондрагонских кооперативов от большинства традиционных фирм, эффективно работающих в условиях массового товарного производства, обусловлено тем, что кооперативы почти не зависят от вольнонаемной рабочей силы. Для них найм – просто способ пополнения штата постоянных сотрудников. Все лица, прошедшие испытательный срок и готовые подчиняться внутренним принципам и правилам деятельности предприятия, довольно быстро становятся его штатными работниками. Они сразу наделяются правами собственности и обязанностями активно содействовать развитию предприятия, участвуя также и в процессе управления. Все основные решения принимаются на общих собраниях путем простого голосования: «один человек – один голос». Понятно, что при таком подходе любые попытки скрывать от сотрудников информацию как коммерческую, производственную или финансовую «тайны» недопустимы. Общим решением определяется и сетка окладов всех категорий сотрудников. Каждый кооператив сам устанавливает нормы, которые считает рациональными и справедливыми для конкретных видов их деятельности. Поэтому разница между высшими и минимальными окладами в них колеблется от соотношения 3:1, в ряде случаев доходя до 9:1. В среднем по федерации выходит 5:1. При этом следует учесть и тот факт, что минимальные оклады в кооперативах редки, так как большая часть их сотрудников является высококвалифицированными специалистами.
По сравнению с классическими «капиталистическими» предприятиями Испании руководство кооперативов получает примерно в 3 раза меньше, чем управляющие звенья других крупных корпораций. Средний состав менеджеров и инженерно-технический персонал кооперативов оплачивается в принципе так же, как и их коллеги в частных фирмах, тогда как оклады низшего звена в кооперативах в последние годы были на 13% выше зарплат наемных работников, трудящихся на аналогичных частных предприятиях.
Эти данные, безусловно, свидетельствуют о том, что кооперативы мондрагонской федерации представляют собой социально ориентированные предприятия, стремящиеся работать по принципу «от каждого по способностям, каждому по труду». С этой же целью в 1966 г. на съезде был создан специальный орган социального обеспечения «Лагун Аро», помогающий сотрудникам кооперативов и их семьям при выходе на пенсию (помимо общегосударственных пособий), в случаях инвалидности, а также при потере кормильцев. Учитывая все это, можно ли считать федерацию кооперативов Мондрагона, которую также часто и не без оснований называют «кооперативной корпорацией», социалистическим проектом? Или хотя бы зародышем или прообразом будущего социализма?
Едва ли.
Во всяком случае, не в марксистском его понимании, поскольку сам основоположник этого учения начисто отрицал стихию товарного производства для экономики грядущей, по его мнению, формации, равно как и необходимость дальнейшего, всеобщего разделения труда. Карл Маркс, понятным образом, не обладал сколь-либо серьезными хозяйственными навыками и уж, тем более, конкретным опытом предпринимательской деятельности. Однако чисто умозрительно, как ученый он прекрасно понимал, что прогрессирующая специализация трудового процесса всенепременно потребует соответствующего развития и совершенствования товарно-денежных отношений. А это не просто противоречило марксистской концепции становления социалистической экономики, но и подрывало все представления Маркса о справедливом социальном устройстве грядущего коммунистического общества.
Надо быть слишком зашоренным человеком, чтобы не догадываться, что товарно-денежные отношения сами по себе, автоматически приводят к быстрому имущественному расслоению и к серьезному неравенству в обществе. Они неизбежно порождают ту экономику, которую по примеру Маркса стало принято называть «капитализмом», несмотря ни на какие ухищрения правительств или самих народов. Именно поэтому советской России, в определенной мере выстроенной по марксистским лекалам, были свойственны хронические перебои то с товарами, то с деньгами. Власть упорно искала способы удержания населения на той грани материальной обеспеченности, ниже которой начинается реальная бедность и нужда, если и не подлинный голодомор. С этой целью начальство неукоснительно следило за тем, чтобы подданные не обрастали какой-либо частной собственностью. Кроме того, оно клеймило проявления «буржуазных пережитков» в виде жажды обладания материальными благами, которая именовалась номенклатурой и ее пропагандистами «потребительством», а также тяги к приобретеиию финансовых средств («накопительство»). Вся эта кампания велась исключительно для того, чтобы создать альтернативу господству товарного производства.
Альтернативы так и не было найдено, зато был освоен приемлемый экономический паллиатив. Даже в период «железного занавеса» СССР поставлял за рубеж свои природные ресурсы в виде сырья и полуфабрикатов (углеводородов, металлов, древесины, зерна, золота и т.д.), а взамен получал из-за рубежа товарную продукцию, которая была необходима ему для создания и эксплуатации собственных производственных мощностей, а также для некоторого уменьшения дефицита товаров народного потребления. Два понятия – «дефицит» и «импорт» - стали ключевыми в сфере функционирования теневой коммерции, называемой в народе «спекуляцией», «барахолкой» или «черным рынком». Кстати, большинство граждан, мечтающих в наши дни о «возврате в СССР», принадлежат не только к отпрыскам советской номенклатуры, но и к слоям населения, которые тем или иным способом ухитрялись приспосабливаться к уродливым условиям этого «черного рынка», получая левые доходы. Тогда как большинство людей, не наделенных подобной предприимчивостью, и в советское время жили небогато, с трудом дотягивая от получки до получки.
С точки зрения экономической реальности социализм в марксистской интерпретации антирационален и антиэкономичен. Все попытки объяснить его хозяйственные провалы временными трудностями роста, исходной недоразвитостью стран, неизведанностью предстоявших путей развития, борьбой с классовыми врагами, с враждебным окружением, требующими невероятных усилий и трат по созданию собственных вооруженных сил, и прочие отмазки опровергаются тем несомненным фактом, что даже экономически развитые государства, втянутые на путь подобного «социалистического» развития, (например, Латвия, Эстония, Венгрия, Восточная Германия, Чехия) постепенно начинали терять конкурентоспособность. Все они без исключения утрачивали свои места в числе лидеров мирового товарного производства в расчете на душу их населения.
Сейчас, когда прошло уже более полутора столетий со времени зарождения марксизма, с полной уверенностью можно утверждать, что социализм по Марксу в принципе экономически несостоятелен. И многочисленные попытки его реализации на практике оказались возможными исключительно благодаря тому обстоятельству, что все социалистические режимы в той или иной мере пользовались благами мирового рынка. Ситуация в целом очень похожа на ту, когда туземцы разных континентов имели возможность в ХVIII – XX вв. владеть огнестрельным оружием и боеприпасами, не умея производить их самостоятельно. Список всего, что СССР заимствовал и импортировал из развитых стран, неисчислим. Это – классический пример исторического симбиоза. Социализм ХХ в. конкретным образом паразитировал на продукции промышленно развитых стран, создавших современное массовое товарное производство. Само существование «практического социализма» без наличия мирового рынка было бы вообще невозможным.
Современные экономические санкции, применяемые развитыми странами против ряда государств-изгоев, и преследуют цель ограничить доступ последних к той продукции и к тем технологиям, которые, попав в нечистоплотные руки, способны принести вред всему человеческому роду. С этой точки зрения политика санкций вполне оправдана, хотя и не всегда эффективна.
В отличие от советских кооперативов, колхозов и совхозов кооперативы, созданные в Мондрагоне, самым прямым и непосредственным образом встроены в рыночную экономику Испании. Более того, они стали ее существенной составляющей. Это доказывает, что частная собственность на средства производства и никогда не прекращающийся процесс капитализации предприятий, фактически шельмуются и демонизируются марксистами. Тогда как в реальности эти факторы, связанные с получением прибыли, могут использоваться не только для удовлетворения интересов узкого круга собственников и крупных инвесторов, но и для обеспечения потребностей рядового населения, а также штатных сотрудников предприятия или фирмы.
Собственно говоря, частично эта истина была выявлена уже давно с помощью разного рода акционерных обществ. Главное отличие акционерных компаний от кооперативов, подобных испанским, определяется тем, что в последних акционерами и бенефициарами являются не некие посторонние, неизвестные труженикам лица, а сами работники предприятий, которые считаются их коллективными собственниками. Подобная экономическая модель однозначно подчеркивает определяющее значение непосредственного, живого труда, который и обеспечивает эффективное функционирование производства и социально ориентированные нормы распределения доходов. Тогда как все остальные виды и формы труда, материализованные в виде капитала (станки и оборудование, технологии, системы управления и контроля, производственные площади, сырье и т.д.) оцениваются как преимущественно инструментальные, прикладные факторы.
Как и почти всякое явление реальной жизни, кооперативы, созданные в Мондрагоне, имеют свои сильные и слабые стороны. Причем часто эти преимущества и недостатки не просто дополняют друг друга, но и вытекают одно из другого. Так, например, очень сильным качеством кооперативов является чрезвычайная сплоченность трудовых коллективов, их ориентация на взаимовыручку. Им свойственны солидарность и «чувство локтя», которые крайне редко наблюдаются на традиционных «капиталистических» предприятиях. Этим в значительной мере и определяются стабильность и устойчивость экономически эффективных кооперативов. Равно как и их излишняя осторожность и медлительность при принятии даже назревших кардинальных решений из-за явной склонности к консерватизму.
Классические фирмы значительно мобильнее и решительнее при любых реформах, преобразованиях и оптимизациях. Им проще соответствовать внезапным изменениям конъюнктуры и экономических требований. В том числе и путем собственного банкротства, поскольку у них нет никаких особых обязательств перед своими трудовыми коллективами. А это – очень важное конкурентное преимущество, хотя по качеству своих трудовых ресурсов они и уступают испанской федерации кооперативов.
Может ли кооперативное движение вытеснить из производства обычные предпринимательские предприятия?
Это практически невероятно, хотя на земле нет и быть не может пророков и ясновидцев, способных заглядывать так далеко. Любые граждане, высказывающиеся на этот счет так, будто они обладают ключами от данной истины, либо невежды, болтуны и горлопаны, либо попросту – мошенники. В любом случае, в обозримое время все закономерные изменения и новации в экономике должны будут сочетаться с развитием массового товарного производства и, соответственно, способствовать дальнейшему совершенствованию товарно-денежных отношений.