Ты-то чего? — спросил я.
— Да я про позор… — На слове «позор» Машкина передернуло. — Извини, конечно, но я к таким вещам привыкнуть не успел, а тут — письмо, да еще и из Госполитохраны. Черт знает что! Как будто то, что я делал, за границей без спросу делали. Даже в худших понятиях не могли, чтобы что-то государственное делалось без разрешения.
Что там за бумага, я не знаю, но было точно анонимка. И подписана она была кем-то из высшего политсостава. Тут-то я и сказал, что мы знаем, как это делается. Но разве это проверишь?
И тогда я, что называется, вмазал. Я сказал, мол, убирайся из наших, ты-то им зачем сдался!
Ну и пошел ты… — попытался отшутиться, но не получилось. Машкин встал и прошелся по комнате, разминаясь перед дальней дорогой. Потом поднял на меня глаза. — Ладно. В общем, так. Я им все рассказал и на прощание дал понять, что готов помочь. Ты ведь знаешь о моей специальности, так?
Я кивнул.
— Это — компетенция моих ребят. Я немедленно направлю к тебе моих ребят, и они придут в течение часа.
Ничего себе — «немедленно»! Они — это кто?
Машкин посмотрел на меня, как на идиота.
— Ну, в смысле, не в течение часу. Они уже были у тебя. Они же знают, в каких ты отношениях с нынешним начальством, а тем более с нынешним руководством службы. И они знают, что мне дорога эта структура, ибо наша служба — один из центров борьбы с организованной преступностью. Именно с организованной, а не с бандитами, ибо если банда пытается играть в организованную, то там и пахать надо по-другому. Я не знаю сейчас никого, кто бы делал большие деньги на нашем с тобой бизнесе. Всех привозят, как бы, для примерки, обкатки того, как оно работает. И у них здесь есть свои люди. Ты не представляешь, до чего они могут достать, особенно наши ребята, которые работают в этом направлении уже, знаешь, сколько лет?
Я спросил:
— А кто будет стоить им за наш бизнес?
— Есть же люди, — сказал Машкин. — Есть, конечно. Каждый у на