По магазину шла чета:
Отец и мать и их ребенок.
Чей голос был безмерно чист,
А смех лучист и очень звонок.
Девчушка годиков пяти.
В косички волосы сплетались.
Все трое были веселы
И улыбались, и смеялись.
Они расплачиваться шли,
На кассе в очереди встали.
Она была так велика,
Как будто путь из дальней дали.
Ребенок, видимо, устал
И стал капризничать немножко.
Мужчина впереди стоял.
Он обернулся к бедной крошке.
На вид не больше сорока,
Но в волосах уже седины,
А доброе его лицо
Избороздили сплошь морщины.
В глазах, уставших, в глубине
Мерцал огонь любви и света,
Но как-то тускло, как свеча
Во тьме блуждающая где-то.
Ребенка на руки он взял,
Ей подмигнул и улыбнулся.
И посветлел уставший взгляд,
Как будто ото сна проснулся.
Девчушка, хныкать перестав,
С ним вместе весело смеялась.
А он шутил, ей что-то пел.
Она сеяла, улыбалась
Дитя родителям вернув,
Расплачиваться стал мужчина.
А девочки отец спросил
С улыбкой, что тому причина,
Что тот так добр с дочкой был:
«У вас наверно тоже дети?»
И взгляд усталых добрых глаз
Потушен был вопросом этим.
Он словно треснул, стал пустым,
Тусклее самой тусклой пыли.
Он, уходя, ответил им
Одно лишь только слово: «Были…»