Заснула я только часа через два, как же хорошо, что меня наградили отгулом. Я лежала в темноте, пялилась в потолок и думала, думала… И вспомнила фразу, которую дурачась, произносила ещё летом в офисе. Что когда меня накроет, захлестнёт и вот он, мой единственный! Дословно, конечно, не помню, но смысл-то… Вот и дождалась! Как же я не хотела, чтобы он уезжал. Не потому что ночь, не потому что полночь, а просто я очень хотела чтобы он остался. Ниндзя - взял и исчез, крадущийся… Несмотря на обилие информации на этот раз мне ничего не снилось.
Утром меня разбудил любимый кофейный запах. Ой, как же хорошо!
Сейчас попью кофе, налью большую чашку, залезу с ногами в небольшое любимое креслице, которое стояло в уголочке на кухне, завернусь в здоровенный махровый халат и… меня словно подбросило. А кто кофе-то этот варит? Я открыла глаза, схватила телефон – девять двадцать. Неужели… От нетерпения я еле выпуталась из своего одеяла, схватила вышеупомянутый халат, завернулась в него, как и хотела, и побежала на кухню.
Паша хозяйничал там. Услышал мои шаги, обернулся.
- С добрым утром! Ты выспалась?
- Почти, - я чуть не выпалила «без тебя плохо спалось», но вовремя спохватилась. Это уж слишком, тем более для утра.
- Может я чересчур… у тебя… - указал он рукой на плиту. Я его тут же перебила.
- Нет, в самый раз, - я подошла к нему ближе, я очень хотела его поцеловать, но он будто испугавшись, быстро спросил.
- Кофе будешь? – в его руках была чашка с горячим кофе.
- Буду. А ещё хочу тебя спросить…
- И печенье осталось, вот, - он показал на тарелку, стоявшую на столе со вчерашнего вечера. Да что ж такое, прямо убегает, уворачивается. Почему? Не просто так же он приехал?
- Я бутерброд хочу, - сказала с нажимом.
- Ок. С чем? – с готовностью спросил он.
По-моему у меня в холодильнике выбор был только из одного продукта – сыра.
- С колбасой! – уже нахально произнесла я.
- Садись за стол, сейчас сделаю, – потом спустя несколько секунд, обернулся и усмехнулся. - А ты вредничать умеешь.
- Я?! – искренне изумилась, глядя прямо в его глаза.
- И настырности достаточно, - покивал Павел.
- Это ты про меня? – с тем же нахальством, уточнила я.
- Как и упрямства, - утвердил он.
- Угу, а у тебя? – упёрла руку в бок и прострелила, ну, постаралась прострелить его взглядом.
- А я делаю, точнее, сделал тебе бутерброд. С колбасой, - многозначительно произнес он, передавая этот самый злосчастный бутерброд.
- Ты мне что? Продукты купил? – опешила я. Кивнул, сдерживая улыбку. - А почему сам не ешь? – с подозрительностью посмотрела на него.
- А я уже, - говоря это, Павел ушёл в комнату.
Как это «уже»? Когда успел? Ладно, надо всё-таки позавтракать, а то остынет ведь. Быстренько расправившись со всем, я тоже вернулась в свою, так называемую гостиную. Паша сидел на диване и листал журнал, при этом ещё и телевизор включил.
- И когда же ты приехал? – с любопытством спросила я. Он поднялся с дивана, отбросил журнал, по ходу выключил телевизор с пульта.
- Яна, я приехал рано. Даже раньше, чем ты сказала. Посмотрел в твой холодильник и решил заехать купить тебе продукты, – говорил он нервно, хотя внешне был достаточно спокоен. – Пока ты спала… Знаешь, я хотел бы чтобы мы были ближе… Но нужно… Но прежде… хотел показать тебе кое-что. В моей квартире, - он был смущён и очень, мне даже стало неловко от того, что он находится настолько не в своей тарелке.
- Сегодня, сейчас? – оторопело спросила я.
- Да.
Какая же я бестолковая! Тридцатилетняя непроходимая дура, вот ты кто! Обругала я себя. Он же в тебе души не чает, любит, так что не может даже сказать… Только всё равно загвоздка, почему? Он же действительно уверенный в себе мужчина, есть, что называется, чем эту самую уверенность подпитывать. Тогда что же?
- Паша, можно я скажу первая? – попросила я его.
Поднял на меня какие-то измученные и чёрные, вот просто чёрные глаза.
- Паш, не знаю, почему ты так нервничаешь, но я тебя очень люблю. Даже не знаю, когда это произошло. Но ты не представляешь, как мне не хотелось, чтобы ты вчера уезжал от меня. Чтобы ты остался рядом, близко и вообще бы не покидал меня никогда.
Я подошла к нему, упёрлась руками ему в грудь, в глаза ему даже не смотрела, а просто перед собой, то есть в его подбородок. Он опустил голову и поцеловал меня в макушку, потом проговорил своим хриплым, осипшим голосом, почти шёпотом:
- У меня не хватает смелости. Мне когда-то одна старуха на Кавказе, предсказала, что я стану трусом, - он грустно усмехнулся. - Перед женщиной, которая будет знать обо мне больше, чем я сам и чем я ей скажу о себе. Вот такое вот… пророчество. Она была матерью пацана, бывшего в банде, проклинала меня и мою команду, за своего сына, взятого в плен, и каждому из нас сказала… массу неприятных вещей… Ещё сказала, что меня настигнет рок и нанесет удар… как она выразилась: «по моему языку», вот как-то так…
Ох, мамочки!.. У меня сердце превратилось в маленькую ледышку, обжигающую холодом, который прокатывался по всему телу. Я подняла своё лицо к нему, не могу сейчас смотреть в его глаза, зажмурилась и дотянулась до его губ. Не могу, как же хочу, чтобы он меня целовал! Он и целовал, восторг просто! Потом остановился, отстранился.
- Яна, - позвал откуда-то.
- Да, - я открыла глаза и, конечно, наткнулась на его чёрный взгляд. Но на этот раз в нём растерянность, неуверенность и… желание?
- Пожалуйста… мне сначала нужно… кое-что тебе рассказать и показать. Ты поедешь со мной?
- Конечно, сейчас соберусь. Подождёшь?
Он кивнул.