— Но повод есть? — настаивал я. — Я правильно понял?
Катя рассмеялась и взяла меня за руку.
Мы оба поняли, что вопрос задан вовремя.
Миссис Л. Писала в обычном стиле: «Дорогой Дэвид. У меня вот уже несколько дней давление и слегка пошаливает сердце. Я очень несчастна, так что чувствую необходимость хоть немного побыть с тобой. Помоги мне сохранить нашу любовь, и я подарю тебе ребенка от тебя — или не от тебя. Если это произойдет, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. У тебя есть ребенок, а у меня нет. Есть ли на свете что-нибудь хорошее, кроме любви? Я посылаю тебе немного денег, потому что не могу себе этого позволить. Надеюсь, ты меня поймешь. В конце недели жду тебя и Ганса в „Красном льве“. И не вздумай заявлять, что это твоя идея. А теперь я слишком много болтаю и мои мысли тебя раздражают».
Когда я читал это письмо, у меня было такое чувство, что я читаю философский трактат, а не письмо влюбленной женщины.
— Какая проницательность и оригинальность мышления! — пробормотал я.
Я стал думать, от кого бы могла быть эта женщина и почему она написала мне письмо так ясно, но все никак не мог придумать ее. Когда Ганс пришел, я попытался привести его в восторг, показав письмо, но он ничего не понял.
Тем не менее мы выпили с ним по паре стаканов крепчайшего кофе с добавлением цикуты и стали рассуждать о значении писем.
На следующее утро я зашел к Милдред, но ее не было.
В доме царила мертвая тишина. Я поднял ее записку и увидел, что она записана разборчиво. «Дэвид, — было написано в ней, — я готова сделать тебя счастливым. Чувствую себя очень несчастной, так как у меня не проходит давление. Я не могу сделать тебя несчастным, так сделай себя счастливым, раздели со мной мое горе. Мне очень тебя не хватает. Правда, ты счастлив и со мной и с Гансом, но я еще больше этому рада. Если ты женишься на Гансе, я буду совершенно счастлива. Я надеюсь, ты не будешь препятствовать нашему союзу».
Мне не пришлось повторять ей дважды.
Итак, тридцать пять лет назад я взял в жены Венеру Милосскую