Когда ему удалось, наконец, тщательно расспросить служанку, он понял. Дело не в ребенке, как он мог так заблуждаться!
Слова ксандры не оставляли сомнений — это не гамес. Нет, это просто в голову не укладывается! Какая-то баба всех провела! Гадина... Обошла всех старателей, получила то, ради чего Семен проделал такой длинный путь… получила настоящие способности илян!
Но как? Как она получила Дар? Ведь бабы не могут… По крайней мере ни одна илянка об этом не проговорилась. Неужели это удалось проделать лишь ей?
Тогда ответ очевиден — это все он, Кетлер. Отправляя ее на Оксандру, он наделил ее полноценной магией. А может, это какой ритуал, может, они все в нем поучаствовали?
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33, глава 34, глава 35, глава 36, глава 37, глава 38)
Ну ничего, ничего. Теперь он все знает, он будет начеку. С Семеном ей не тягаться. Никому из них с ним не тягаться. Разве что этому Кетлеру, но она — не Кетлер. Сбежать-то она сбежала, да недалеко. Никуда она теперь отсюда не денется, и с этой планеты ей уже не слезть.
Семен был в бешенстве, но первый порыв — разбомбить всех к чертям собачьим, как только рухнет кокон, прошел, а мозги включились. Стоит признать, задачка-то усложнилась: Пат придется искать — это раз. Она будет защищаться — это два. И ее будут защищать — это три. Куча дерьмовых черномазых, разбросанных по горным пещерам на огромных расстояниях. И, пока он не отыщет и не вытащит оттуда Пат, бомбить нельзя.
Так. Если бомбить нельзя, придется высаживать десант. Однако иляне не дураки, построят всю армию вокруг землянки — и получат право обороняться. А уж защищать они ее станут по-настоящему, используя все свои возможности. У наших вояк против них только бластеры. Газ на илян не действует, психотропные средства тоже. Задавить их количеством, как когда-то? А если в этой вакханалии случайно угробят Пат? Даже если им будет приказано доставить ее живой — как можно полагаться на солдафонов, которые могут лишь убивать?
Значит, придется все делать самому — его сила против силы илян, один против всех. Но как?
Он уже отказался от идеи усыпить всех разом на расстоянии, а потом убивать по одному. Даже если он сбросит при этом десант, это слишком опасно. Для него, Семена, опасно. Он потеряет кучу энергии и станет в этот момент слишком уязвимым — нельзя забывать про Кетлера. Ни он, ни Патрисия не уснут, это уже проверено. Кетлер — единственный, кто может победить Семена, — получит возможность действовать; ведь даже попытка ее усыпить будет расценена как нападение. А еще он научит Пат, как ударить первой — она-то никаких клятв не давала. Погибнуть от рук этой сучки? Ну уж нет.
А если не на расстоянии… пойти самому с десантом и разнести всех на месте? Нет, об этом и речи не может быть! Если есть хоть малейший риск, что его, Семена, убьют… убьет этот Кетлер… Да что там, вся сила Семена бесполезна перед обычным выстрелом в спину, а гадина Пат прихватила с собой бластеры.
Эх, если бы каждый солдат в его армии был наделен хоть частью его способностей и при этом, как зомби, выполнял только его, Семена, волю… Тогда бы они быстро справились с горцами и не повредили бы Пат.
А что… не так уж это и нереально! Семен заходил взад-вперед по комнате. Конечно, он просто угрожал тогда… и никогда не пробовал, но… Почему бы и нет? Все когда-то происходит впервые.
Он приоткрыл дверь кабинета и сурово посмотрел на Рябого. Тот задрожал под его взглядом. Охранничек, твою мать. Очухался пару часов назад. Семен приказал принести чего-нибудь выпить — голова все еще болела. Остальные вояки расползлись по каморкам — приходить в себя. Идиоты. С ними он еще разберется, да и турооза надо поймать. Но сейчас не до того.
Он вернулся в кабинет и включил экран — без техники не обойтись. Космический спутник с максимальным приближением транслировал ему вид на горы. Семен уставился на ненавистный массив — дурацкий кокон защищал илян от близкого наблюдения, иначе бы он видел даже траву под их ногами. А ментальное сражение пока отменяется… Нет, не отменяется, а выходит на новый уровень!
Все верно. Ему нужна быстрая победа. Победа надо всеми илянами сразу, без битвы с непонятным исходом. Ну что ж, интересно. Зрелище, наверное, будет крутое: земляне-ниндзя, управляемые, словно марионетки! И тогда ему не придется убивать илян, тратя свою силу. Он сделает наоборот, размножит ее многократно, вложит ее в каждого из своих солдат.
Итак, решено. Он применит атаку крови.
***
Они с Кетлом не успели наговориться, да это и вряд ли было возможно. Теаюриг призвал их назад уже через пару часов. Девятку, а точнее, теперь уже восьмерку, ибо Бокчеррига никто не заменил, собрали возле пещеры Кеунвена. Сюда же позвали Артура. Где и как он провел это время, Пат не знала. Яли Нел стояла не с ним, а рядом с незнакомым высоким илле — это был Неллерен, ее отец.
Артур выглядел так, словно только проснулся. Но он настолько пришел в себя, что даже смог удивиться, увидев, как Патрисия выходит из куори вместе с Кетлом.
— Землянин, — начал Теаюриг. — Ты понимаешь илинит или лучше говорить на тезурийском?
— На тезурийском, — напряженно кивнул он.
Автопереводчика у него при себе не было. Артур старался держаться с достоинством, но бросал тревожные взгляды на Яли, и вообще выглядел очень бледным. На Пат он смотрел как на чудовище-переродка и, похоже, не понимал, почему она тут как своя.
— Арту Ра, мы прощаем тебе нападение на нашего друга. Ты был разлучен со своим разумом в этот момент. Ты служил красным людям, но сам не убивал.
— Я геолог, — счел нужным добавить Артур.
— Да, я знаю. Ты помогал грабить нашу землю, но ты не воин. И ты помог Паттл Исии спастись из плена и привезти тело Бокчеррига. Успокойся и выслушай рассказ Паттл Исии. На вашем родном языке тебе будет легче понять наше русло и выбрать свое. Паттл Исия, — глава Лайдера обратился к ней с глубоким поклоном, — представь нас землянину и объясни ему, что происходит. У него будет выбор, остаться с нами или вернуться.
— Помнится, мне вы такого выбора не дали, — улыбнулась Пат, но Теаюриг шутки не понял.
— Позволив тебе вернуться, мы бы подвергли твою жизнь опасности. Сегодня все иначе. Его выбор будет между двумя угрозами. Ведь останься он здесь, его ждет неминуемая гибель, как и всех в горах.
— Возможная гибель, — поправил Кетл. — Как ты понимаешь, Теаюриг, бомбить нас теперь, когда Паттл здесь, Напавший не станет.
Патрисия вздохнула и повернулась к Артуру.
— Артур, знакомься, — по-русски начала она. — Это — глава Лайдера Теаюриг, Лайдер — это вроде правительства. Сейчас здесь только избранные — Девятка. Новокуэен — старейший член Девятки, а теперь еще и… Проводник.
Она бросила взгляд на сделавшую стойку Яли Нел. Далее Патрисия назвала присутствующих — Кеунвена, Тобоусира, Оггла… Остальные имена она подзабыла, и Кетл ей напомнил.
— И… дор Кетлерен. Дор — это уважительное обращение к ученому.
Пат посмотрела на Артура:
— Дор Кетлерен — мой муж.
Реакция Артура ей не понравилась. Он сморщился, словно она сообщила ему, что стала пятой женой у местного дикаря.
— О, Пат… не надо мне этих подробностей… я уже понял, что ты тут…
— Понял? Что же ты понял? — прищурилась она.
— Я не знаю, заставили тебя или как… но если ты сама… вот это все, извини, попросту неприятно. Со мной ты, прости за злопамятность, не желала даже по регистрации.
Она едва удержалась от того, чтобы не расхохотаться. И это кто говорит ей? Охотник за иллийскими девушками?
— Да ты ничего не понял, придурок, — спокойно сказала она. — Он мой муж, настоящий муж, мы получили благословение Сил через Проводника, о котором так мечтает твоя иллийская теща. И я ношу его ребенка. Да, Артур, землянка может иметь детей от илянина.
И она выдала ему все — как Семен заставил ее принять на Земле Стара, как она помогла парню бежать, как прилетела сюда и попала в горы, не забыв упомянуть про неблаговидную роль самого Артура, но и не забыв сказать спасибо за предупреждение о слежке. Про Кетла и полученный Дар она рассказала только для сведения, откровенничать с Артуром она не собиралась. Ну и получше разъяснила ему про Семена, как сбежала на Ксандру, и как Семен всех обманул, желая забрать ребенка. И уже под конец объяснила про кокон.
От обилия информации и совершенно нового взгляда, которым Пат заставляла его смотреть на Илию и ее жителей, у Артура, похоже, совсем поехала голова.
— Я закончила, — сказала Пат, повернувшись к остальным, по-тезурийски. — Не уверена, что он все понял. У него мышление землянина, который приехал в одну из колоний добывать горные породы, а заодно решил поднабраться магии и нашел себе для этого иллийскую женушку, как и все.
— Я… — откашлявшись, начал Артур на плохом тезурийском. — Я люблю Яли. Может, конечно, Пат, тебе это не понравится. Тебе хочется думать, что я с ней только лишь из-за магии…
— Ну конечно, не только, — улыбнулась Пат. — Яли Нел красотка, мы все это видим. И мне как раз очень радостно слышать, что ты ее любишь. Так твои отношения с ней выглядят куда достойнее.
И Патрисия сжала руку Кетла, которую, как оказалось, так и не отпускала с тех пор, как они вышли из куори.
Теаюриг повернулся к Яли Нел.
— Ты поняла рассказ Паттл Исии, или тебе нужно повторить на илините?
— Я поняла, — с достоинством кивнула девушка.
— Ты тоже должна будешь выбрать свое русло. Оно пока еще не связано с этим землянином. Мы не знаем, что ты обещала ему, но вы пока не получили Благословение Сил. Яли Нел, ты не предавала илле, ты была еще маленькой и осталась внизу потому, что так решила твоя мать. Ты нарушила слово, данное Стару, но он еще не был твоим мужем. Если это твоя мать помогла красным людям поймать его, ты об этом не знала.
— Я… знала, — неожиданно прервала его Яли. — Когда я впервые увидела Стара, я рассказала об этом матери. Она велела мне встречаться с ним и узнать о нем все. И узнать, есть ли еще мальчики-илле. А потом она выдала Стара землянам, и его поймали. На нас наставили оружие, и мы притворялись, что боимся. И Стар не смог защищаться, чтобы нас не убили, потому что военных было много. Потом его увели, а этих солдат… их всех убили на наших глазах, чтобы они не рассказали о Старе. Я… я не хотела так поступать, но послушалась матери.
— Значит, ты не испытывала к Стару огня?
— Нет. Я не знаю… Мне нравился Стар, но я думала только о том, что приказала мать. Мне… мне было очень плохо, когда я сделала это, и я боялась, что мои цвета навеки станут грязными. Но потом я постаралась все забыть. Когда ты пришла, — она повернулась к Пат, — мы испугались. Я не хотела, но мать рассказала своему… тому землянину, который жил с ней, что Стар на Оксандре.
— Но она не выдала, что я хотела отвезти тебя к Стару. Почему? — вклинилась Пат.
— Чтобы красные люди не обвинили меня в сговоре с ним. Они могли не поверить, что я ничего не знала.
Все помолчали.
— Если ты успеешь, то расскажешь об этом Стару сама. Мы же не вправе судить тебя, пусть это сделают твоя совесть и Силы, — молвил Теаюриг.
Она молча поклонилась.
— Ты снова стоишь у истока, Яли Нел. Если ты дала обещание этому землянину только по приказу матери, ты можешь признаться ему в этом сейчас и отказаться от своего слова. Это будет вернее, чем обманывать его дальше. Ты знаешь, что не сможешь родить от него. Но и здесь ты не успеешь найти мужа-илле и родить от него. Здесь тебя ждет смерть или плен, если Напавший предпочтет тебя не убивать. Как ты слышала, мы поклялись не защищаться и не защищать друг друга. Исключение составляет лишь Паттл Исия, ибо она не вошла в нашу клятву.
Яли Нел обернулась к Артуру. Тот смотрел на нее полным горечи взглядом.
— Скажи мне правду, Яли… — тихо попросил он.
— Я не хочу отказываться от слова, данного землянину. Мой огонь к нему возгорелся давно и никогда не погаснет, — гордо сказала Яли, заставив Артура встрепенуться от нежданного счастья. — Я знаю, что сначала он хотел от меня только гамес. Но я добилась его любви и не собираюсь ее терять. Если же мне суждено страдать вместе с ним, то я это заслужила.
Пат почувствовала облегчение: молодец, Яли, не предала и без того несчастного Артура. Значит, и правда, души в нем не чает. Хотя, конечно, надо быть полной дурой, чтобы предпочесть Артура Стару. Вот уж точно… любовь зла. Бедный Стар.
Впрочем, если желать ему счастья, то не с этой девицей, очень уж она похожа на мать. Признается в своем вероломстве, но каким королевским тоном! А Стар заслуживает самого чистого и самого лучшего. Впрочем, о чем это она? Всем тут осталось недолго.
— Мы должны вернуться, Яли, — счастливый, Артур подошел к невесте и заговорил по-русски. — Наши готовят наступление. Нам нельзя оставаться здесь дольше! Мы скажем, что нас захватили силой, и…
— Какой же ты идиот, Артур… — Патрисия даже устала гневаться. — Ты так ничего и не понял… не понял, что тебе рассказали. Ты так и не научился смотреть на вещи чужими глазами. А ты попробуй. Попробуй, подумай об этих людях… ну то есть об илянах. Представь, как они жили тут до вас.
— До нас, — с усмешкой поправил тот.
— Нет, Артур, до вас, потому что я больше не с вами. И никогда не была с вами. Подумай, ведь это народ твоей невесты, твоей будущей жены. Здесь ее отец. А ты хочешь вернуться к тем, кто его уничтожит. За что? Что иляне сделали вам… тебе? Они виноваты лишь в том, что вам понравилась их планета! Если бы ты презирал их кровь — я бы и то поняла. Но ты женишься на илянке. По какому же принципу ты выбираешь сейчас сторону? Объясни!
Артур растерянно смотрел на нее.
— Я… я просто хочу остаться в живых. Это тебе понятно?
— Это мне понятно, — вздохнула она и отвернулась.
— Я не полететь, — вдруг тихо и внятно сказала Яли по-русски.
— Но почему?! Почему, Яли? — взвился Артур. — Тут будет бойня… и когда нас поймают, нас арестуют.
— Если мы вернуться, нас все равно убить. Мы помогать сбежать пленникам.
— Но мы объясним, что…
— Нет, Ар Тур. Я хочу умереть со своим народом. Со своим настоящим народом.
Пат впервые слышала, как смешно Яли произносит имя своего жениха.
— А… я? — пробормотал он.
— И со своим мужем. Здесь есть Проводник. И здесь мой отец. Он не предавать Силы, и я хотеть остаться с ним, а не с мать. Моя мать быть бы счастлив, что я избежать ее судьба. Мы попросить Благословения у Сил, и наша смерть стать для нас счастье.
— Но я не хочу умирать, Яли! Если я все равно улечу — ты полетишь со мной?
— Нет, Ар Тур, я все равно остаться. Но я не хотеть, чтобы ты уходить. Ты мое светило. Если ты любить меня, почему ты не хотеть умереть со мной? То, как мы умереть, зависеть то, как Силы принять нас.
У нее в глазах было написано: как можно не понимать таких очевидных вещей? Артур выглядел таким изумленным, что Пат снова захотелось расхохотаться. На такое он явно не подвизался, его любовь ограничивалась этой жизнью и этим миром.
— Артур, ты врубился, что из себя представляет Семен? — сделала еще одну попытку она. — Он и раньше-то тебя не долюбливал, но думал, что ты ему пригодишься. А теперь ты слишком много знаешь о нем.
И Артур понял, но по-своему. Он нашел крайнего. Точнее, крайнюю.
— Все из-за тебя, — обреченно заключил он, мрачно глядя на Пат. — Если бы не ты…
Иляне, которые понимали суть того, что говорилось на другом языке, недоумевающее переглянулись. И тогда к Артуру подошел Кетл. Артур воззрился на него с опасливой неприязнью.
— Ты сейчас в очень важной точке отсчета, землянин, — сказал Кетл по-тезурийски. — Выбор, который предоставлен тебе — это награда. Никто из землян больше такой награды не получит. То, что ты должен выбрать — выше жизни и смерти. Теперь ты не сможешь спрятаться за незнанием и должен признать, на чьей стороне правда. Тогда, выбирая ложь, ты будешь знать, что выбрал ложь. Твой выбор — это твоя судьба. Чтобы вернуться к нужному руслу, недостаточно выйти из реки, — надо пойти против течения и повторить свой путь заново. Но время, которое нам отпущено, может не оставить такой возможности. Мы можем навсегда застрять на неправильном пути.
Кетл умел говорить так, что дошло даже до Артура — речь идет об иных материях. О тех, о которых он сам вряд ли когда задумывался. Как, впрочем, и Патрисия прежде.
— Отрекись от красных людей, Ар Тур, — приступила к нему Яли с другой стороны. — Проводник никогда не испросить для нас Благословения, если мы не отречься от них.
Пат молчала, она больше не хотела давить на него, — тем более, раз он считает ее виновницей всех своих бед. Артуру, видать, надоело бороться. Или он не мог расстаться с Яли, или боялся Семена, а может, что-то из слов Кетла задело его. Но он вдруг махнул рукой и отчаянно заорал по-русски:
— Ну и к черту это все! Сдохнуть так сдохнуть!
А потом добавил уже тихо:
— Ладно, все. Остаемся.
«Надо же, какое одолжение!», — хотела съехидничать Пат, но иляне искренне обрадовались. Честно говоря, ей тоже полегчало. Не то чтобы она жаждала видеть здесь Артура, но он ведь ей не чужой… Пусть бы он хоть что-нибудь понял, хоть что-то из того, что поняла здесь она. Потому что, в отличие от Кетла, Яли Нел пока ничего до него не донесла.
— Достойно умереть — это тоже очень много, Артур, — серьезно сказала Пат.
— У тебя-то выбора нет, — буркнул он.
— Нет, — согласилась она. — Это действительно проще.
Она не стала говорить, что выбора у индиго по большому счету нет никогда. Слишком долго придется объяснять.
Но тут что-то произошло. Сначала она только почувствовала, как напрягся Кетл. Потом в воздухе стали появляться полупрозрачные ячейки — она видела это уже однажды, наверху, в пещере Кетла. Они были склеены друг с другом, но расползались на глазах. Все, как в прошлый раз, только сейчас быстрее, гораздо быстрее. И ни Кетл, ни Теаюриг ничего не делали, не пытались их удержать. А потом все ячейки ядовито замерцали и взорвались одновременно, вспыхнув, превратились в ничто, оставив легкое сияние в воздухе.
«Кокон», — мысленно сказал ей Кетл, но она и сама уже поняла. Ее дыхание стало чаще и труднее, из-за рта пошел пар, а по спине пополз холод.
— Мы не успели спрятать землянку, — возопил Тобоусир. — Она погибнет с нами!
— Нет, Тобоусир. Прежде чем разбомбить нас, они придут за ней.
Кетл крепче сжал ее руку и посмотрел на нее, собираясь что-то сказать, но Пат заворожено уставилась вверх. Небо над ними поменяло цвет, стало мерцающим и каким-то… обнаженным. Артур вскрикнул, схватил невесту за руку и куда-то потянул ее, явно передумав принимать тут смерть, но Яли вросла в землю, как камень. Неллерен, ее отец, спокойно стоял рядом.
— У нас есть еще некоторое время, — сказал Теаюриг размеренным голосом. — Братья, я хочу попрощаться с вами. Мы должны спуститься к озеру, к остальным, и встретить смерть вместе. Дор Кетлерен, попробуй спрятать свою жену у креза в море.
— У креза ее быстро найдут, если не перехватят по пути. Я буду защищать ее до последнего, но их слишком много. Возможно, будет лучше, если она останется здесь, — возразил Кетлерен. — Если они попробуют ее схватить — это будет нападение. Тогда все илле одновременно смогут применить силу для ее защиты.
— Это будет почти рукопашная, — вмешался Оггл. — Мы сильнее, но их больше. И мы не сможем нападать на всех сразу, только на тех, кто попытается схватить землянку или будет ей угрожать.
— Но если мы окружим ее плотным кольцом, каждый, кто нападет с оружием, будет ей угрожать, — поддержал дора Кеунвен. — Так у нее будет много защитников, а не один только муж. И мы получим возможность бороться. Это единственная надежда для нее.
Теаюриг мрачно кивнул. А Пат думала только о том, что она никогда больше не останется с Кетлом наедине.
— Ты простишь меня, дор Кетлерен, если я пойду к сыну? Я хочу встретить Силы вместе с ним, — Кеунвен поклонился Патрисии и добавил:
— Спасибо тебе за то, что у нас есть такая возможность.
***
Семен смотрел вниз в окошко своего селиплана. Он кружил над горами, но их практически не было видно — более сотни военных планолетов, словно тучи, закрыли всю панораму. В каждом планолете — укомплектованная команда бойцов. Илян во много раз меньше, но этого недостаточно.
Он все еще решал, стоит ли брать в плен молодых илян — на разведение потомства. Один раз он уже погнался за двумя зайцами, и что получилось? Начинать плодить илян заново — очень опасно. Нет, надо сосредоточиться на готовом ребенке, единственном, сильном, самом сильном ребенке с лучшим даром во Вселенной. Такой Дар будет у него самого. Остальное ненавистное племя следует уничтожить.
Семен включил экраны — разглядеть, что там внизу. А потом передумал и подключил ментальное зрение — теперь у него снова достаточно для этого сил. И да — так будет понятнее, что происходит. Иляне вели себя предсказуемо — сгрудились в одном месте. Патрисию он пока не прощупал, но она, несомненно, была там. Небось, надеются еще и отбиться. Бедняги пока не знают, что теперь только облегчили ему задачу — не надо никого выискивать по пещерам.
Первые десанты уже спустились, следом — другие, остальные прикрывают точечно с воздуха. Но без его сигнала никто не начнет.
Семен вернулся в реальность, приблизил картинку на экране. Земляне подошли к противникам почти вплотную, нацелив на них оружие. Иляне, разумеется, первыми не нападали.
Пора.
Семен закрыл глаза и сосредоточился, представляя всех своих рабов и словно заключая их в круг, подминая под себя. Откуда-то (впрочем, понятно, откуда) он знал слова. Не слова, конечно, а мыслеформу, приводящую в действия все тайные связи и механизмы.
«Моя кровь и сила да расширятся и захватят, и проникнут во всех и в каждого, кто является моими руками, оружием и исполнителем моей воли. Да будет наша кровь и сила едина, доколе не умрет последний враг. Я объединяю нас в единый круг данной мне силы».
Не открывая глаз, он видел, как каждый его солдат — десантники внизу, летчики, даже пилот его собственного селиплана наливаются кроваво-красным цветом его силы. «Не трогать женщину, найти и взять ее живой. Остальных уничтожить, оружием не пользоваться, только силой. Атака», — скомандовал он мысленно, потому что приказы вслух уже были не нужны, каждый из них сам стал его оружием. Земляне рванули на врага, а в глазах илян появился ужас понимания.
И тут… Семен вдруг ощутил невероятную боль. Все его тело, хотя оставалось нетронутым, словно разрывало на мелкие кусочки, взорвалась голова, отнялись ноги, язык прилип к небу, он не мог ни шевельнуться, ни закричать. А потом все закончилось — так же быстро, как и началось. Только он больше ничего не видел своим ментальным взглядом и невольно уставился на экраны.
Все земляне, которые спустились в горы, лежали в разных позах, и, судя по всему, были мертвы, без единой раны и выстрела. Планолеты, лишенные пилотов, вошли в пике и разбивались один за другим на окраинах гор. И его собственный селиплан собирался проделать то же самое. Почти не сознавая, что делает, Семен бросился в кабину, отшвырнул мертвое тело летчика и схватился за руль.
Единственным судном, покинувшим горы, стал его селиплан.
***
Защитная стена исчезла, дом был пуст, даже ксандра куда-то делась. Четверых охранников он нашел на первом этаже — все четверо были мертвы.
Семен попробовал подключиться к полковнику, но у него ничего не вышло. И дело было не в полковнике! Он словно «забыл», как надо действовать, он не мог вспомнить, как это — обладать силой, он ничего не мог!
В паническом ужасе Семен бросился в кабинет, подобрал коммуникатор и принялся вызывать командора. Но вместо жирной трясущейся морды на экране возникло красивое непроницаемое лицо его иллийской женушки.
— Где?! — рявкнул Семен.
— Мертв, — коротко сообщила Яйга и отключилась, ничего не спрашивая.
Семен снова бросился к селиплану, но передумал, выбрал вместо него крохотный иллийский куори, который заряжался от света, и рванул в Айтал. Пролетел над военной базой, снизился, но садиться не стал. Он увидел… то, что и предполагал уже увидеть — трупы военных. Несколько разнорабочих собирали и оттаскивали тела. В городе бродили только креза, а на обочинах повсюду валялись мертвецы.
Семен пытался анализировать. Вот он применяет атаку крови, и вот… Погибли все, кто причастен к захвату Иллии. Неужели иляне нарушили клятву и применили проклятье? Но у него было не обычное войско, оно обладало нескончаемой силой Семена! Случилась бы бойня, но только не это. Но даже если он ошибается, и иляне смогли уничтожить всех, кроме него, — ведь он им не по зубам, неподвластен любым проклятьям, — почему, почему в таком случае он лишился всей своей силы?
Той силы, которую он — только он, — сумел получить! Он, единственный избранный… Не мог же… Семен даже преткнулся от таких мыслей — не мог же его хозяин служить этим их Ипостасям? Что за кошмарная мистификация? Ведь он делал все, что мог, все, что от него хотели. Он убивал, убивал, убивал… он все эти жертвы приносил ему, тому…
Ладно, неважно. Пока надо срочно бежать. Куда? На Оксандру — найти креза и допросить их. Они служили ему, они обещали… они не могут забыть о нем. Пусть объяснят, что случилось, почему он лишился всего… кто нарушил контракт? Они что-нибудь там придумают, восстановят все его силы. Он им еще пригодится.
Или к черту Оксандру и этих темных креза. Он полетит сначала на Землю, он выполнит данное илянам обещание: если они нарушили клятву, они за это поплатятся, не дожидаясь посмертной участи. Да в любом случае поплатятся! Он сметет эту планету с лица Вселенной. Вместе с ненавистной Пат, всех, всех, всех! А если лететь, то прямо сейчас.
Семен направил судно прочь из Айтала, к космодрому. Картинка, которая открылась ему по прилету, не утешала. Куда бы он ни входил, всюду были тела — на этот раз не только военных. И только за дальней стойкой дрожал единственный живой диспетчер. Уже понимая, что услышит, Семен бросился к нему.
— На Землю! Мне нужен космолет на Землю! — заорал он.
— Из-ззвините… — пробормотал, заикаясь, диспетчер. — Сегодня рейсов не будет. Все летчики мертвы.
Оставалось только вернуться в усадьбу. И ждать.
***
Наверное, он злоупотребил в этот вечер спиртным, потому что уснул одетым прямо на диване. А потом проснулся ночью — в таком мерзком состоянии полусна, полуреальности. В кабинете горели факелы, и это его даже не удивило, хотя откуда здесь взяться факелам? Семен не терпел открытого огня. Это сон, понял он даже во сне.
Ему снился страх. Страх был овеществленным, опасным сгустком клубился где-то вдали. Он был знаком с этим страхом, но обычно тот приходил иначе. Надо было бежать от него подальше, но, повинуясь беззвучному приказу, Семен встал и вышел из кабинета, обнаружив за дверью не привычный холл, где всегда стояла охрана, а длинный крашеный коридор, смутно ему знакомый. Он знал, куда попадет, если двинется по нему, и ему странным образом не терпелось проверить.
Точно… вот она… университетская раздевалка возле спортзала. Место, где ему всегда было особенно плохо, потому что — бесконечные сравнения, наглые и высокомерные однокурсники, унизительные шуточки…
Помещение без окон, обычно здесь горел электрический свет, но сейчас — только один факел. Страх, маячивший где-то впереди, словно заблудился и сюда пока не добрался. Скамейки были пусты, и Семен зачем-то прилег на одну из них, желая переждать, спрятаться. В раздевалку кто-то вошел, но Семен только зажмурился, словно его тогда не заметят. Однако некто приблизился и присел к нему на лавочку, как сердобольный врач, навещающий пациента.
— У тебя есть вопросы, — вкрадчивым, почти ласковым голосом проворковал он. — Ты узнаешь ответы.
Семен приоткрыл глаза — как в детстве, только узенькую щелочку сквозь ресницы, чтобы никто не понял, что он подглядывает. А, увидев, кто это, подскочил бы, но тот сделал знак — мол, лежи, лежи. И Семен понял, что не может пошевельнуться.
Это был креза — он его знал, видел раньше… единожды, но так и не забыл. Не из тех, кто, преклоняясь, послушно выполнял все приказы Семена. Этот присутствовал на его посвящении, если так можно назвать то, через что ему пришлось пройти. Креза не владел знаниями, он только передавал их Семену через себя, пропускал через себя силу. Он ничего не говорил тогда, так что сейчас его голос прозвучал впервые. И в этом голосе слышалось пренебрежение. Семен оскорбился: да кто он такой, разговаривать с ним таким тоном? Семен теперь избранный. Он теперь круче любого.
Он хотел это сказать, но не смог раскрыть рта.
— Не мне, — презрительно сказал креза. — Я тут не по своей воле. Впрочем, как всегда.
Лицо его вдруг исказилось, в глазах появился ужас, так знакомый самому Семену — преддверие очередной, вернее, всегда внеочередной встречи. Глаза закатились, голова откинулась, и он издал жуткий вой. А Семена прибило к лавочке, при этом руки и ноги его содрогались, а рот, видимо, изрыгал не менее жуткий вой, чем у креза, но он скорее ощущал это, чем слышал.
А потом раздевалка исчезла, и Семен неведомым образом попал в привычный черный туннель. По этому туннелю его всякий раз заставляли идти, трогать склизкие стены в окружении жутких исчадий тьмы, которых он не видел, но слышал их чваканье и рычанье. Обычно Семена мотало по этим черным коридорам, пока он не попадал в одну самую беспросветную комнату, в которой, как ему казалось, выворачивали его наизнанку. Там он словно видел себя изнутри, разъедаемого гнусными насекомыми, а потом все резко заканчивалось — он всегда знал, что все закончится. Но не сейчас.
Сейчас он почти сразу оказался в той самой комнате, и, если в коридоре было темно, то там — густой беспредельный мрак, лезущий в уши и рот, затыкающий дыхание. Но теперь здесь было нечто еще — невидимый клубящийся столб, реальное воплощение его страха. Семен не видел, но знал, что он тут, и знал, что боится его больше всего на свете.
И он должен был войти внутрь него, в самое его чрево. Семен сопротивлялся, он не желал больше сделать ни шага, но его ноги словно начали двигаться сами, — и вот он уже внутри. Или, наоборот, этот столб внутри него, а столб — это голос. Голос без единого земного звука, исходящий не из чьих-то легких, а из него самого. Голос, который умудрялся одновременно говорить и мучить. Однако дыхание у Семена отпустило, и рот разложило, он понял, что может отвечать.
— Ты что-то хочешь предъявить мне? — насмешливо сказал голос.
— Почему… почему я проиграл… — выдавил Семен. — Я… я делал все, что ты от меня хотел… Ты… обманул меня… Ты сказал, что я могу нарушать любые сделки… перед Ипостасями… и мне ничего не будет.
И сам подивился своей смелости. Впрочем, это была не смелость, он словно получил приказ говорить все, что думает. Впрочем, когда он произнес «Ипостаси», голову ему сдавило сильнее, словно его жуткий собеседник не желал даже слышать этого слова.
— А ты разве не смог? Любой другой, нарушивший военную сделку, умер бы. Ты жив… пока. Чем ты недоволен?
— Это… это издевательство, — проговорил Семен, по-прежнему вынужденный говорить все, что у него в мыслях. — Нарушение… нашего с тобой договора… Ты… обманщик.
Наверное, это был смех, но такой жуткий, что ничего страшнее в своей жизни Семен не слышал.
— Договора? Ты хочешь сказать, что мог быть моим партнером по договору? Или моим соратником?
Голос сделал паузу, словно давая Семену осознать всю нелепость его слов, и продолжил:
— Мне не нужны соратники. Мне никто не нужен. Мне нужна пища… Свое право на таких, как ты, я давно получил. Каждый, кто отрекся от… ты знаешь, от чего — каждый принадлежит мне.
Семен хотел бы осмыслить это, но его словно заставляли спрашивать дальше.
— Но что произошло? Почему все погибли?
— Ты сам их прикончил. А предъявляешь претензии мне. Нехорошо. Но получилось забавно.
— Как это… почему я?
— Военная сделка. Ты ее нарушил, причем дважды. Ты захватил девчонку, и ты применил атаку крови. Ты умереть не мог, но ты подключил всех, кто участвует в захвате планеты, к своей силе, а значит, и к своей ответственности. Ты остался под защитой своего отступничества, а они нет. Кара коснулась их, а не тебя.
— Но почему я потерял силу? Где мои способности, ты обещал мне…
— Атака крови распределила твои способности на всех, кто в ней участвовал. Поскольку все умерли, ты не смог забрать их обратно. Атака длится, пока жив последний враг, твои враги — все иляне. Но каждый, кто захочет убить илянина, присоединится к твоей атаке крови и тоже умрет за твое клятвопреступничество. Твоя атака вечна. Она даже переживет тебя.
— Ты это знал! Почему не предупредил, не остановил меня?
— Во-первых, это красиво. Во-вторых, это прикольно. И не забывай, я дал тебе силу, но не интеллект. Как можно заставить твои мозги скрипеть?
— И… у меня ничего не осталось?
— Кое-что осталось, конечно. Одна — сколько тысячная?
— Ты… мог бы помочь… ты обещал… — твердил Семен, — мы договорились, что я буду поставлять тебе трупы, а ты… ты только иногда приходить ко мне и подпитываться…
— Зачем мне твои трупы? Тела остаются в земле. Не спорю, некоторые души ты мне доставил. Но души илян? Их забирают от меня, как только они разлучаются с телом.
— Но разве… — Семен судорожно подыскивал аргументы. — Разве тебе не хочется, чтобы все они сгинули? Они служат не тебе… эта планета была не твоя… а стала бы твоей, полностью! Мы уничтожили бы весь этот род, а ты не захотел помочь мне!
Мрак сгустился и тяжесть стала практически невыносимой, а ответ поступил не сразу. Точнее, он не поступил, Семен нашел его сам. Он выбрал самую могущественную силу на свете, но разве он не понял уже давно — тогда, когда начал мечтать о настоящем Даре, что ошибся с выбором… Прежде чем он успел остановить себя, слова вырвались из его рта:
— Ты… ты не смог… ты просто проиграл… ты тоже проиграл Им…
Словно в рот ему вставили пыльный кляп. Семен поперхнулся, и некоторое время не мог дышать.
— И ты за это ответишь, — до тошнотворности мягко произнес голос. — Креза поставили на идиота, которому надо все и сразу. Но это ничего. Я все равно получу свой выигрыш — тебя. Пока я только пил тебя понемногу. Но нам с тобой еще долго быть вместе… очень долго…. Вечность… Когда-нибудь я выпью тебя целиком… Ты ведь не удовольствовался тем, что я тебе дал, верно? Это так мне нравится… двойное предательство… это вкусно. Ты хотел избавиться от меня — ты никогда не избавишься от меня. Ты мой. Я еще не в полной мере тобой насладился.
— Я… я просто хотел провернуть это дельце… ради тебя! — панически выкрикнул Семен. — Я не собирался тебя обманывать…
— Ложь. Но не стесняйся, я люблю обманщиков, они очень сочные…
Но Семен продолжал в отчаянии:
— Да, я хотел этот Дар, настоящий, а не украденный тобой, но ты ведь тоже его получил бы, через меня! Ты смог бы умножить то, что у тебя есть, с моей помощью, если я все равно принадлежу тебе!
Он сам не понимал, откуда взялись слова про «украденный и настоящий» — ничего этого Семен раньше не знал. Снова послышался жуткий хохот, он бы заткнул уши, да не мог… В этом хохоте звучало отчаяние вечного мрака.
— Глупец… никакой настоящий Дар не останется у меня настоящим. Его можно получить только из рук того, кто его сотворил. Да только ты все равно собирался его украсть, обманом забрав у ребенка. Чтобы получить его по-настоящему, ты должен был ступить на путь, который я не называю, и отречься от меня. Вот тогда бы я тебя потерял, потому что к этому Дару не смог бы даже прикоснуться. Неужели я допустил бы это? Может, ты и прятал эти мысли от себя — но от меня не спрячешь. Ты собирался избавиться от меня. Освободиться. Прибегать к моим «услугам» пореже и не платить за них. Не получится. Ты будешь платить мне вечно.
В тот же миг все закончилось. Семен очнулся — но не у себя в постели, а на полу в темном, заброшенном спортзале, дрожащий, покрытый потом с ног до головы, с полным ртом слюны и соплей. Слизь затекала ему в глотку, он давился, но все еще не мог пошевелиться. В маленькие окна на самом верху слабо светила земная луна, и Семен не отрывал глаз от этого единственного источника света.
Рядом на корточках сидел тот самый креза, внимательно вглядываясь в лицо Семена. Для сна все происходящее казалось слишком реальным, особенно реальными были мысли о том, что это не сон.
Неожиданно креза наклонился к нему и что-то резко воткнул ему в руку — словно сделал укол. Семен дернулся и убедился, что снова может двигаться. Он подскочил на диване — да, он снова на своем диване, в своем кабинете, он, наконец-то, проснулся или очнулся. Никакой луны в окне, разумеется, не было, там занимался илийский рассвет. Семен сидел, вытирая пот и отплевываясь, пытаясь прийти в себя.
Это, конечно, кошмар, этого не могло быть в реальности. Спортзал, Земля… А главное, такой разговор… Это… оно… это не могло говорить с ним… энергия — источник силы — не может говорить… это просто его подсознание. Но не слишком ли четко его подсознание все ему объяснило?
Хотя, что тут такого… его страхи, его мысли, его сомнения, версии происшедшего — все это вылилось в такую вот форму. Во сне его отвело в знакомый страшный туннель.... А что из этого правда, надо еще разобраться.
Внезапно Семен вспомнил про укол. Он вскочил и на трясущихся ногах бросился к окну, подставляя руку поближе к свету — боли он во сне не почувствовал, не чувствовал и сейчас.
Ни пятна, ни следа — вообще ничего. Семен с облегчением выдохнул.
Продолжение - глава 40.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33, глава 34, глава 35, глава 36, глава 37, глава 38)
художница Елена Юшина