Я же тебе говорил- у меня плохо с памятью.
Ветер в ветвях акации в том городишке с окнами,
подставившими рассвету свои щёки
никогда нас не объединит и не освищет.
Теперь я смотрю на тебя издали-
моя, сбывшаяся во плоти, но подверженная сомнениям,
любовь к определённым очертаниям тела,
запахам, необъяснимой игрой в сочетания слов,
которые я теперь исправляю, лёжа в своей
постели один или с кем-то, кто тоже станет
чуть позже мною самим и... не вижу.
Бес памяти попутал прошлое и будущее- всё в одном флаконе
моей гортани, гортензии, георгинах и гладиолусах
взращённых на языческих спазмах собственного нёба,
откликающегося на вязкий запах дыни, выпотрошенной тобою
до последнего семечка... Но никакой связи с тобой в этом нет.Череда рассветов затмила череду закатов.
Я опять возвращаюсь в то лето из которого меня вычеркнула зима
наших средних, похожих на их обитателей широт
и... успокаиваюсь на добытом из этой яви.
Там всё по- прежнему, кроме тебя: с волосами из шёлка
украденного из детских сказок, изюмом глаз,
изумительных своей чистотой, несмотря на карий
цвет вод, питающих виноградник в саду, где я писал поэмы
о своей будущей, ни на что не похожей жизни-
пирамидой Хеопса возвышается время над смертным верблюдом!
Который, впрочем, уже ушёл из кадра и я одинок
на немеркнущем одре небес.