В автобусе было тепло. Шум мотора и пляски вечерних огней за окном убаюкали Леру, и она впала в задумчивое забытье. Вспомнила, как в детстве на христианском собрании у сестры Валентины сидела на диване между родителей, держа на коленках свою украшенную девчачьими наклейками Библию. Мир был таким простым и светлым тогда. Были папа и мама рядом, добрый Друг на небе, добрые братья и сестры на собраниях, неверующие, но тоже добрые учителя в школе. Ей казалось, что ее любит весь мир. Когда всё пошло не так? Когда в пятнадцать лет, устав быть белой вороной, она отказалась ходить на собрания и жить по Библии. Когда в семнадцать разругалась с родителями из-за мирского парня. Нет, то был ещё не Кирилл. С тем они расстались вовремя, до необратимых последствий. Кирилл же полностью показал себя, когда у них уже были сын, брак и ипотека. Не было бы Захарки, Лера бы, конечно, уже с ним развелась. Но теперь оказалась в тупике, куда загнала себя сама. Конечно, она будет терпеть ради сына. Но счастлива уже никогда не будет. Этому человеку на нее наплевать. Так, мебель. Хотя нет, прислуга! Но не человек, не любимая и желанная женщина. Желанны для него другие вещи... Лера не заметила, как по лицу прокатилась слеза. А сын ведь всё видит. Он еще ничего не понимает, но потом, когда вырастет, невольно будет строить свои отношения так же, ведь ничего другого не видел, не впитал. Как же ты не понимаешь, урод, ты же ему жизнь ломаешь заранее...
Она спохватилась, утерла слезы, достала телефон и уткнулась в экран, пряча лицо от посторонних глаз.
Когда подходила к подъезду, чуть ли не физически подкосились ноги, отказываясь нести ее в дом. Сердце тяжелым горячим камнем тянуло вниз, хотелось сесть на землю, обхватить голову руками и плакать. Хотелось стереть половину своей жизни и начать заново. Она подумала, что тогда стерся бы и Захарка, ей стало стыдно за свои мысли, стыд заставил ускориться. В этой квартире был человечек, которому она была по-настоящему нужна. А второго придется потерпеть.
Позвонила в дверь, Кирилл открыл. Он был в домашней кофте с закатанными рукавами. Пытался улыбнуться. Это было странно.
– Привет, – растерянно произнесла она, снимая пальто, которое он неожиданно заботливо подхватил.
– Привет! – бодро ответил Кирилл.
– Что делаешь?
– Да вот, решил немного ремонт продвинуть. Чуток пока, но я обязательно продолжу.
Он показал рукой на угол прихожей, где красовался прикрученный сегмент плинтуса, а рядом лежали еще один сегмент и шуруповерт. Плинтуса эти еще с осени стояли прислоненные к углу, их то и дело задевали и роняли, что приводило к очередным перепалкам.
– Что это с тобой случилось? – подозрительно спросила Лера. – Накосячил где-то?
– Нет-нет, все хорошо! – поспешно заверил Кирилл.
– Захарка где? Не бежит, как обычно, мамку встречать...
– Я его увез до завтра к твоим родителям.
– Зачем? Завтра же в садик, ты крюки будешь наматывать перед работой?
Кирилл махнул рукой:
– Не проблема, намотаю! – он слегка подтолкнул ее к кухне.
– Что такое? – Лера прошла и остановилась в проеме.
На столе стояла бутылка вина с двумя бокалами, по бокам от нее две широкие тарелки с кусками пиццы и зачем-то вилками и ножами. Она обернулась к мужу и чуть не наткнулась на букет цветов, который он ей протянул. Опешила еще больше. Взяла букет и на автомате понюхала. Когда он в прошлый раз дарил цветы? На первую годовщину? Или это был день рождения? Если да, то тоже примерно в те годы.
– Это тебе, – выпалил Кирилл. Прозвучало глупо и как-то по-детски.
– Спасибо, – растерянно пробормотала Лера, – только я не поняла, это в честь чего?
– Просто так, ни в честь чего... Я подумал, что тысячу лет тебе цветов не дарил... Вот. Ну и поужинать надо вместе хоть иногда, вдвоем, вот я Захарку и увез. Хочу...
– Что?
– Тебе хочу время посвятить, – видно было, что у него язык не поворачивался произносить такие непривычные слова.
– Я не понимаю, ты точно не накосячил? – Лера не могла поверить в то, что видела и слышала.
Тут Кирилл взорвался:
– Да что ты заладила?! Накосячил-накосячил! Тебе цветы, вино, пиццу, с тобой по-человечески пытаешься, а ты как... – он ударил кулаком в стену, развернулся и ушел в комнату.
Сжавшись от его вспышки, Лера замерла на пороге кухни. Она смотрела на вино и пиццу, на цветы в своих руках и понимала, что он действительно все это подготовил для нее. Ерунда, конечно, обошелся без готовки, пиццу заказал. Но за всю их совместную жизнь даже и такого не было. Что это – разовое чудо с подвохом или первый шаг к чему-то хорошему?..
Она прошла в комнату, остановилась на пороге. Кирилл стоял в своей обычной нервной позе: ссутулившись у окна, упираясь кулаками в подоконник, прорезая лопатками кофту. Пыхтел, сердился. Вроде, успокаивался. Лера положила цветы и подошла к нему. Осторожно стояла за его спиной, пытаясь угадать его мысли. Вдруг он заговорил:
– Мы сегодня ездили с обысками по верующим... Там был мой одноклассник. С женой. Когда его уводили, я видел, как они расставались. Они, конечно, держались кремнём, без истерик. Но я вот прямо чувствовал в воздухе... Как будто не двоих разделяли, а одного человека раздирали пополам.
Лера замерла, внимательно его слушая. Она не говорила Кириллу о своем прошлом, а с ее родителями они совсем не общались. Он не знал, что был сегодня у их соверующих. Правда, эту семью она вряд ли знала лично, прошло столько лет, они могли быть новичками или приезжими...
– Я смотрел на них и думал: вот бывает же! Она за ним хоть куда, хоть в ссылку пойдет, он за нее умереть готов... А мы как собаки с тобой!.. – в его голосе и теле появилось напряжение, его крупно заколотило, губы при разговоре словно сводило судорогой. Сейчас Кирилл был живой плотиной, пытавшейся сдержать чудовищный напор накопившегося внутри отчаяния и безысходности.
Лера осторожно и ласково обняла его сзади, пытаясь успокоить, сдержать его дрожь.
– Я не хочу так больше... – цедил он сквозь зубы, – Я хочу измениться, Лера... Я буду стараться... У Захара должен быть нормальный отец, а у тебя муж. Так дальше нельзя...
Лера обнимала его сзади, слушала и молча заливала слезами его кофту.
– Я Библию читал, Лера, представляешь? Может, хоть она меня может исправить...
– Может, – горячо закивала она и расплакалась еще сильнее, боясь верить услышанному.
– Ты не жди только чудес, видишь, я психую с пол-оборота... Я только еще начал... Я только еще пытаюсь начать...
– Я знаю, – прошептала она, – Я знаю. Не сдавайся, пожалуйста, прошу тебя, продолжай...
Услышав это, почувствовав ее поддержку, Кирилл еле слышно взвыл сквозь зубы, безуспешно пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы.
– Не сдерживайся, – шептала Лера, – Выпусти. Плачь, это нормально, это хорошо…
Она ещё не договорила, как плотину наконец снесло. Это был просто какой-то припадок, ей даже стало страшно за Кирилла. Здоровый, накачанный парень с пудовыми кулаками бился в ее объятиях, как эпилептик, рыдал, выл…
…Лера сидела на полу, держа голову Кирилла на коленях и гладя его короткие волосы. Они оба были опустошены разговором и его рыданиями и потому очень спокойны. Она разглядывала его лицо и думала, какой всё-таки он у нее красавчик. Улыбалась ему. Он улыбался в ответ.
– Ты пиццу-то будешь? – спросил он вдруг.
Они рассмеялись, поднялись и прошли на кухню. Сели, взяли бокалы и неловко улыбнулись друг другу ещё раз. Отпили, принялись за пиццу. Было очень вкусно. Но через пару минут Лера положила кусок на тарелку и прикрыла глаза тыльными сторонами запачканных от пиццы ладоней.
– Ты чего? – спросил Кирилл.
– Прости... – она шмыгнула носом, – Просто я еще не могу поверить...
Он протянул руку и погладил ее по плечу.
– Знаю. Я тоже. Да и рано расслабляться, ничего еще не сделано. Выбивать дурь из других легко. Из себя самого – совсем другое дело. Но я очень хочу измениться. Ты поможешь?
– Конечно.
– И Бог поможет. Им же помог...
Лера кивала, улыбаясь ему сквозь слезы.
– Ну вот, - улыбнулся Кирилл, - Втроем справимся!
___________________
Большое спасибо, что прочли рассказ! Вы можете поддержать меня, оставив отзыв на Литрес или в комментарии здесь. Также можно поделиться произведением в соцсетях или лично с кем-то, кому оно может быть интересно.