Кирилл стоял у окна спальни, сгорбившись, зажмурившись и уперевшись сжатыми кулаками в шершавый пластик подоконника. Лерины слова звенели в пространстве комнаты, словно сталь, и словно сталь, вонзались в уши. Дрожащим голосом она обвиняла его, что ему на всё наплевать, на нее, на сына, что для него существуют только работа с непредсказуемым графиком, алкоголь и эти дурацкие, бесконечные «танки», что он не мужик вовсе, кем бы он там ни работал, если уже второй год не может закончить этот проклятый ремонт в квартире, если сын его не видит, а жена чувствует себя мебелью.
– Нас тут нет вообще для тебя, мы пустое место! Тебе лишь бы только в комп этот свой врастать корнями, как пень, и пиво глушить каждый вечер!
– Заткнись!!! – заорал Кирилл, разворачиваясь. Закипавшая всё это время кровь хлестнула в голову и сорвала все хлипкие барьеры. Настал его черед, и ругань забила из него ключом, как нечистоты из прорванной трубы. Крича и тараторя взахлёб, он наступал на опешившую жену, тыкал в нее пальцами и припечатывал ее уже своими упреками. Словно топтал очередного бандита тяжёлыми сапогами, вколачивая в асфальт и отбивая желание сопротивляться и качать права. Брызгал слюной, замечал это, но не осекался. Не хотелось прерываться, так сладко было это чувство, с которым он избивал ее словами…
В какой-то момент Кирилл даже замахнулся на жену кулаком, и она испуганно упала на кровать. Он замер и услышал, как затихает звенящее эхо его крика. Эхо было отвратительным.
– Достала… – пробормотал он, делая шаг назад. Развернулся и пошел в ванную.
Рванул на себя дверь и остановился: под раковиной, вжавшись в борт ванны, сидел Захарка. Мальчик зажимал уши ручками и жмурил глаза. Когда зашёл отец, ребёнок вздрогнул и с ужасом на него посмотрел. У Кирилла сжалось сердце от стыда. Он осторожно прикрыл за собой дверь, шагнул к ребенку и присел перед ним на корточки.
– Тихо, тихо… Все нормально, малой, – звучало фальшиво и глупо, он ненавидел себя. – Папа с мамой ругаются опять… Ты прости, что напугал…
Кирилл протянул было к сыну руку, но тот испуганно отпрянул. Сердце обливалось кровью, Кирилл прикусил губу. Было слышно, как в спальне всхлипывает Лера. Он чувствовал себя уродом...
– Иди, успокой маму, – неуклюже пробормотал он.
Вот же папаша…
Мальчик нерешительно вылез из-под раковины, не поднимая глаз, обошел отца и выскользнул в коридор. Кирилл поднялся, присел на борт ванны и облокотился на раковину. Опустил лоб на ладони. Ничтожество… Поганое ничтожество ты, Киря, а не отец. Сыну четыре годика, а ты заставляешь его такое видеть, калечишь психику с малых лет. Орете друг на друга при нем. Чуть не ударил мать на глазах у ребенка…
Как ты дошел до такого? Ведь начиналось все совсем не так. Ты же сходил по ней с ума и носил на руках. ...Но и она была совсем не такой, какой стала теперь.
Он понимал, что глупо винить во всем ее одну. В конце концов, она ведь по делу его пилит. Но что-то в нем, какое-то злое упрямство, не давало прислушаться и задуматься всерьез. Он твердил ей и себе, что имеет право на отдых после такой работы, что будет жить так, как ему хочется. Находил массу причин для ответных упрёков. А внутри понимал, что она права, и это бесило, он злился на себя, злился на нее. Но на себя-то не поорешь, себя не припечатаешь словами. А вот ее можно. Что он и делал. И каждый раз чувствовал себя дерьмом.
Мысли были гнетущими. Кирилл попытался думать о чем-то другом. Вернулся мыслями к завтрашней операции, к Олегу. Стало интересно, каким стал этот парень, как живёт. Кирилл достал телефон и за пару минут нашел одноклассника в соцсетях. Долго всматривался в его лицо на фотографиях, подмечая изменения. На многих снимках он был с женой, улыбчивой стильной девушкой, которую звали Анной. Они были женаты уже давно: до свадебных фоток листать пришлось долго. За последние годы на странице Олега было немало горных пейзажей, снимков у костра или с рюкзаками. Кирилл позавидовал яркой, активной жизни Истриных. Казалось, эти ребята были счастливы. Хотя кто их знает, как всё на самом деле? Мы все выкладываем в интернет только самое лучшее. У Кирилла с Лерой тоже в соцсетях все красиво: фотки с моря, праздники, корпоративы, кафешки. Можно подумать, что все замечательно. Не будешь же фоткать и публиковать домашнюю ругань или напуганного ребенка. Или тот же проклятый, никак не кончающийся ремонт. Вот и про Олега с Аней глупо было бы судить по фоткам.
Кирилл обратил внимание, что на страницах Олега не было ничего, связанного с его религией. Хотелось думать, что он бросил свою секту, но это вряд ли было так. Скорее, он просто умный. Не то сейчас время, чтобы кричать в интернете о своей вере. А то бы за ним пришли не завтра, а гораздо раньше. Что же всё-таки за вера такая, за что я тебя, Олежек, завтра буду лицом по полу возить? Кирилл припомнил название Олеговой конфессии и полез гуглить. Информации было много. «Традиционные» верующие пугали посмевшего сунуться не в то учение безумием и адом. Кто-то писал, что сектанты разбивают семьи, кто-то – что они агенты Запада. Интервью с бывшими единоверцами Олега истекали обиженным нытьем, напоминая Кириллу, как пойманные урки пытались подставить подельников. Было ясно, чего стоят их слова. Правозащитники, наоборот, описывали экстремистов как безобидных овечек, а государство как машину репрессий. Это было больше похоже на правду, но тоже выглядело как-то однобоко. Наконец Кирилл, обойдя блокировку, забрался на официальный сайт к самим сектантам. Там, среди ярких, но лаконичных иллюстраций красовались заголовки статей на разные темы и призывы читать Библию. Ни слова против государства, ни слова даже против других церквей. Никаких призывов жертвовать деньги. Зато внимание Кирилла привлекли заголовки статей про семейную жизнь. Оказывается, эти богомольцы думают, что могут учить кого-то, как строить семью. Что притчи из замшелой древней книженции могут помочь в запутанной и бестолковой реальной жизни. Кирилл зло усмехнулся, чувствуя, как в нем начинает закипать гнев. Но из любопытства и протеста открыл одну статью.
***
Весь вечер за окном шел тихий, но обильный снегопад. Крупные белые хлопья бесшумно опускались из бескрайней тучи, подсвеченной городом в розовый. Завтра Олегу придется идти на участки пораньше, чистить снег. Но он любил эту работу, она заставляла быть в форме, освежала, давала хорошую возможность поразмышлять и оставляла достаточно свободного времени.
Олег и Аня сидели плечом к плечу на диване и читали Библию с экранов телефонов. По очереди, по одному стиху. Иногда один из них забывался и начинал читать второй стих подряд, они сбивались, смеялись и продолжали.
Глава кончилась. На некоторое время оба умолкли, глядя в телефоны и думая над прочитанным. Это была четвертая глава послания Ефесянам, а она просто переполнена важными мыслями. Но какие из них сейчас важны конкретно для каждого из них? Что хочет сказать им Отец? Олег задумался над фразой: «Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякой злобой да будут удалены от вас» – и анализировал свои мысли и чувства за последние дни. Недавно, когда он убирал свою территорию, на него неожиданно наехала одна своеобразная дама с несправедливыми придирками по качеству уборки. И пока она, не умолкая, изливала свою желчь, внутри Олега потихоньку зашевелились раздражение и гнев. Конечно, это не вылилось ни в крик, ни в злоречие. Олег ответил ей кратко и жёстко, как отрезал, и пошёл прочь, делать дальше свою работу. Но можно было отреагировать более спокойно и вежливо. Потом он долго не мог успокоиться, переигрывая в голове эту стычку на десятки ладов и снова раздражаясь. Нужно молиться о терпении к людям, подумал Олег. Спасибо, Отец, что указал на слабое место, я буду работать над этим. Только помогай, пожалуйста... Выйдя из своей задумчивости, он глянул на Аню и увидел, что она тоже погрузилась в какие-то свои, такие же невеселые размышления.
– Хорошая моя, о чем думаешь? – он положил ладонь на ее руку.
Аня глубоко вздохнула и показала Олегу экран телефона. В тексте были выделены стихи с двадцать второго по двадцать четвертый.
– «Облечься в нового человека…» – прочитал Олег.
– Я подумала, как сильно мы с тобой изменились за эти годы, – объяснила Аня.
Олег взял ее ладонь обеими руками.
– Да, мы оба стали совсем другими людьми. Я знаю, тебе со мной было непросто...
– Теперь это все позади, – она навалилась на его плечо. – Я рада, что мы это преодолели.
– Я же изменился, правда?
– Конечно, родной, не то слово. Ты у меня просто чудо, – Аня крепче прижалась к нему, обхватив его руку.
– Да уж, – он невесело вздохнул. – Правда ведь, одно дело читать эти советы с детства и думать, что все это просто, что ты такой молодец, такой покладистый... И совсем другое – столкнуться с реальной жизнью. Увидеть, сколько еще на самом деле нужно меняться... Пока научишься применять то, чему учился, столько наломаешь дров, столько причинишь боли...
– Я видела, как ты менялся ради меня. Это был огромный труд. Для нас обоих.
– Но он вознаграждается, – Олег поцеловал жену в лоб. – Я так благодарен Отцу, что он помог стать лучше...
– Только ты не расслабляйся! – Аня пихнула его локтем, они рассмеялись и обнялись.
– Как раньше уже не будет, — заверил Олег. – Втроем справимся.
___________________