Наш специальный корреспондент Наталья Серебрякова уже неделю находится в Каннах и перебегает с одного показа на другой. Пока готовит тексты для нашего сайта Lumos.art, шлет весточку.
Попасть на фестиваль мне помогла добрая фея в лице спонсоров. Это значительно облегчило перелет из Киева и пересечение границ. С небольшой группой мы летели частным рейсом, на джете. У трапа нас встречал французский пилот, похожий на Джона Бон Джови, а в кабине — стюардесса Саманта, эффектная татуированная блондинка. Она сказала, что ее можно называть Сэм, откупорила бутылку шампанского после взлета и предложила поиграть в карты. Мы в свою очередь решили научить ее традиционной русской игре — в дурака.
Сэм проиграла, но не расстроилась, а мы стали заполнять пачки документов на пересечение границы
В аэропорту Ниццы нас встретили вежливые пограничники, которые едва взглянули на бумаги, проверили лишь ПЦР-тесты. В Ницце я тут же встретила создателей фильма NO-ONE, победителя кинофестиваля в Хайфе. Это русско-украинско-израильская продукция о жизненных перипетиях работников КГБ в дни Августовского путча 1991 года.
О картине пока мало кто знает, но это яркая история в духе Шекспира, перенесенная в Крым и Москву, с участием Лизы Боярской и Алексея Аграновича. Меня пригласили на закрытый показ фильма 10 июля в рамках Каннского кинофестиваля — ожидаю повторить свой психоделический опыт первого тайного просмотра «ДАУ» на берлинской частной вилле.
Забрала аккредитацию, она опять — желтая (критики поймут). Сдала ПЦР-тест, поплевав в баночку. Сдавать анализ нужно каждые 48 часов, поэтому уже можно придумать заголовок для финального текста про Канны: «Я плевалась весь фестиваль».