Ввязываться в неприятности изо дня в день – это моя работа. Сначала тобой недовольна старушка из соседнего подъезда, а позже и весь город …
Я не вор, не взломщик, не мелкий хулиган и совсем не похож на того задрипанного работника банка, который отказывает тебе в получении кредита. Я обычный коп. Всегда встаю рано, ложусь посреди ночи, а то и вовсе не ложусь. Часами просиживаю за бумагами, таскаюсь по моргам, местам преступлений, бегаю за тупыми, а то и гнусными людишками в надежде получить показания или хоть какую-то зацепку. Смотрю усталыми глазами на страдающих от тоски родителей и на растерзанные маньяками тела их детей. И всё это буднично и так уныло, будто во мне вовсе не осталось сожалений и сочувствия …
Будильник прозвенел ровно в шесть, но я не спал уже больше получаса. Сначала голова была абсолютно пустой и, вроде бы, я начал чувствовать что-то отвратительное в глубине моей души. Какое-то отдалённо тугое чувство опустошенности и холода, похожее на зияющую пропасть из которой сочится тьма – мерзкое состояние одиночества и собственной нереализованности. Но, позже, пришли правильные мысли и пропасть внутри меня затянулась.
Одиночество никогда не было грузом для меня. Я молод, хорош собой … Вокруг меня всегда были люди жаждущие и просящие моего общества. Некоторых из них я принимал в свой тайный ограниченный мирок, откуда после они вылетали с треском разоблачив себя и упав в моих глазах до нельзя низко. Я устал разочаровываться в людях и в конечном счёте перестал подпускать их слишком близко. Можно называть меня эгоистом, можно циником, но только дело каждого жить, так как он хочет и беречь свои моральные силы для того, чтобы жить.
Моё имя – Сун Лин, что означает Сон Поднимающий выше. Мне двадцать восемь лет, и я стараюсь не задуматься о прошлом, дабы не упасть в воспоминания и потеряться в них, как тот брошенный мальчик посреди тьмы, так рьяно ищущий мать, боящийся любого постороннего шороха.
Он бежит по небольшой асфальтированной дорожке, в темноте и слезах. Его душа невинна и до смерти напугана. Он остался один, но не волею судьбы, а по прихоти матери, которая возжелала беззаботной жизни, забыв, что у нее имеется пятилетний малыш.
Всякий раз оказавшись перед зеркалом, я вижу того мальчишку – заплаканного, измученного переживаниями и отсутствием сна. И всё, что происходило после – не важно. Не важно кем я стал и чего добился в итоге, ведь я остался в той ночи навсегда.
Я тщательно привожу себя в порядок: контрастный душ, гладковыбритая кожа лица, увлажняющий крем, дабы ещё больше ободрить себя после не спокойной ночи, дезодорант, дорогой парфюм. Ревностно выбираю галстук и в итоге иду без него.
Во мне мертво всё, кроме врождённого чувства стиля и холодного, расчётливого разума.
В городе Х всегда пасмурно.
Я надеваю тёмно-синее драповое пальто и выхожу на улицу.
Мои мысли скованны льдом. Лицо не выдаёт ни малейшей эмоции.
Так я бреду по улице совсем один до ближайшей станции метро, где погружаясь в людской поток, постепенно забываю о леденящем душу холоде, окутывающем меня каждое утро в собственной постели.
В участке меня встречает мой подопечный – Ван Хуань. Его улыбка всегда светла и невыносимо навязчива. Мои уста, доселе находясь в полнейшем успокоении, невольно, но верно и стремительно, растягиваются в скороспешной улыбке, как только Хуань подбегает ко мне. Он заворожённо смотрит, будто пытаясь впитать всю прелесть моего существования. Так смотрят на идолов их фанаты – не замечая недостатков, будто за плечами не существует целого мира, а есть только его очарованность и ты.
Я приветствую своего славного пса. Он верный и надежный, как сама суть бытия, только подпускать близко я не намерен даже его и его преданность.
Я веду себя, как обычный человек. Не смотря на все свои внутренние трагедии, я сохраняю абсолютное спокойствие, показывая увлеченность работой, как только оказываюсь за рабочим столом.
- Новое дело?.. – выдыхаю я, бросая мимолётный взгляд на Хуаня.
Тот тут же подхватывает мой голос, развивая разговор посвящением в детали.
Я уже не смотрю на него, а он всё говорит и говорит. Так восхищённо, местами сердито. И я бы должен вникать в суть его мягкого опустошающего всё вокруг голоса, но даже не пытаюсь …
Я без эмоционально перелистываю бумагу, подушечками пальцев ощущая её хруст. Дело сшито рано утром заботливыми руками моего подопечного. Похоже, малец опять до утра просидел в кабинете и, даже когда поступил вызов не пожелал побеспокоить меня – сделал всё сам. Его забота угнетает. Будто бы он лелеет мысль о том, что у меня есть личная жизнь.
Бумага всё еще пахнет свежестью спелых яблок. В моём подсознании зелёных, слегка кисловатых на первый укус, но позже приторно сладких.
Пролистав тонкую папку до конца, возвращаюсь к самому началу.
Фото девушки.
Голубые глаза… Нет! Почти что синие. Манящие. Невинные и в то же время дерзкие.
Стоит ли считать эту симпатичную растрёпу с волосами цвета золота и меди, жестокой убийцей семидесяти трёх человек?
Я вновь перевожу взгляд на Хуаня, щенячьим взглядом вопрошающего приказаний.
- Веди меня к ней. – ровным голосом выдаю я.
Хуань едва сдерживается, дабы не подпрыгнуть на месте. Его глаза тут же загораются, каким-то новым, ещё более ярким и чистым светом. По такому взгляду видно – малец считает подозреваемую невиновной.