Продолжение книги-детектива Владимира Матвеева и Елены Годлевской «Собери моё тело».
Миссия невыполнима?
Конечно, рано или поздно, все будет рассекречено. Но «собери мое тело!» не дает покоя.
Воспоминания, гипотезы, разрозненные документы не складываются в целостную картину. Значит, надо включать интуицию, дедукцию и – что там еще было в арсенале Шерлока Холмса? Бережно относиться к деталям! А потому вернёмся к воспоминаниям Луговской.
Дух Ермолова просит Мирдзу Кемпе – свою «астральную жену» собрать его тело», и они едут к захоронению… Разговаривают с местными жителями, разглядывают то, что лежит в гробу, находящемся в комнате Каплинского. А далее – ещё более невероятное:
«Тут же «Архитектор Каплинский сказал, что они собирали скелет Ермолова по частям, и что кости правой руки у него не оказалось.
– Боже мой! – вскричала Мирдза, – мы сейчас же привезём её.
Поехали обратно в Троицкую церковь уже вместе с Каплинским, ничего, естественно, о спиритических наших сеансах не рассказывая. Чумак (водитель – Авт.) уже знал о них и посмеивался и над Мирдзой, и надо мной. Определив, где был расположен левый клирос, стали искать вблизи от церкви дерево вяза и сразу же его нашли. Обе мы были потрясены. Началась фантасмагория. Попросили Чумака принести лопату, и он стал окапывать дерево. Каково же было наше изумление, когда, ещё не окопав его и половины, Чумак поднял на лопате кость человеческой руки. Его трясло. Мы стали свидетелями самого настоящего чуда. Архитектор Каплинский был совершенно растерян и ничего не мог понять. Мирдза бережно взяла кость, обернула в платок, и мы поехали обратно, чтобы поместить её в гроб Ермолова, исполнить его просьбу…
Обратно в Москву возвращались в полном молчании, переполненные самыми разнообразными чувствами. Чумак тоже молчал. Мне казалось, что он просто нас боялся. Мы казались ему ведьмами».
Верь-не верь, но в 2012 году в склепе не оказалось именно правой руки Ермолова!
А вяз? Есть ли на кладбище вяз?
Есть! Как и написано в романе, дерево, под которым покоились кости героя, стоит в метрах 150 от барельефа Ермолова. Сегодня он почти засох. Причём гибнуть стал, по словам очевидцев, в 2012 году, когда разворотили склеп. Ну как тут проигнорируешь мистическую силу Ермолова?!
«Тут же возникла мысль о том, что необходимо в ближайшее время захоронить Ермолова на прежнем месте», – закончила свой рассказ Майя Луговская.
«Прежнее место». Это склеп? Но Ермолова там нет! Тогда о чём пишет Луговская? О каком месте?
Может, все-таки сохранились какие-то документы, письма Луговской или к Луговской, где обсуждался этот вопрос? Ищем внука поэтессы, оставившей необычные воспоминания, члена-корреспондента РАН Владимира Седова.
Удача! Он признаётся, что «есть чемоданы» документов, которые лежат неразобранными! Однако наша радость от предвкушения скорой разгадки оказалась преждевременной. Сначала внук захотел сам разобрать бумаги, потом сказал, что ему некогда, потом – что там ничего нет, а затем и вовсе перестал отвечать на звонки. Бог весть, что он там обнаружил. Но архив – частная собственность, и настаивать на ознакомлении с ним мы не имеем права.
Сын Сергея Кожухова, которого мы нашли в Орле, встретил неприветливо сразу. Как и отец, он считает Ермолова малозначительной фигурой, а поиск его праха – ненужным делом, на которое он не собирается тратить какое-либо время.
У Михаила Каплинского, умершего в 80-х, вовсе нет потомков. И никакого архива.
Оставался единственный шанс: найти «следы» Мирдзы Кемпе. И вот уже самолёт летит в далекую Ригу.
Как назло, Музей литературы, театра и музыки, где хранится архив поэтессы, в день приезда переезжал в Рижский замок, освобождая помещения для ремонтных работ. Однако, как только директор музея госпожа Анна Эглина (Anna Egliena) услышала фамилию «Ермолов», коробки с упакованными документами тотчас были возвращены назад и открыты. То, о чём мало кто знает в Орле – о странной любви латышской поэтессы к давно умершему русскому герою XIX века – в своё время, оказывается, обсуждала вся Латвия! Мирдза Кемпе не скрывала, что у неё есть талисман от Ермолова и даже своеобразная молельная комната с портретом «астрального мужа», коим она считала Алексея Петровича, и с которым она постоянно «общалась».
В одной из музейных коробок лежал талисман, а в другой – письма Михаила Каплинского, написанные в 1952 – 1955 гг. Восемнадцать писем, проливающих свет на жизнь после смерти Ермолова и на жизнь на грани смерти спасителей его памяти.
Но прежде – несколько слов о Каплинском. Для лучшего понимания характера бывшего командира конной разведки, директора Орловского окружного музея, в свое время арестованного ОГПУ по громкому «Делу краеведов» Центральной чернозёмной области, когда были осуждены 92 деятеля науки и культуры лишь за то, что среди краеведов и учёных-историков оказались бывшие дворяне, купцы, и представители духовенства.
ОБМАН ВО БЛАГО
В XVII веке на месте Вознесенской церкви под Мценском был девичий монастырь, который сгорел 6 мая 1695 года. Несчастье понудило построить здесь каменную соборную церковь. В сентябре 1744 года во Мценске побывала императрица Елизавета Петровна вместе с наследником Петром Фёдоровичем, которая пожаловала обители денежное пособие на постройку колокольни, после чего крест храма увенчала императорская корона.
23 апреля 1757 года монастырь вновь сгорел и был восстановлен усилиями купцов и военных. В 1764 году монастырь был закрыт и обращён в приходскую церковь, которая действовала до 1938 года.
А потом здесь организовали клуб. Тогда же храм утратил венчавший его световой барабан и верхний ярус колокольни. А в годы войны фашисты превратили здание в огневую точку, и оно значительно пострадало в ходе боёв.
Однако, когда немцев победили, над Вознесенской церковью нависла угроза полного уничтожения, поскольку в 1945 году через Мценск вели строительство государственной шоссейной дороги Москва – Симферополь, а Вознесенская стояла на пути. Понимая, что отстоять культовое здание, каким бы замечательным памятником истории и архитектуры оно ни являлось, невозможно, Михаил Каплинский пошёл на самый настоящий подлог, выдав церковь за… светскую постройку XVII века, благо военные, ведущие строительство дороги, в этом не разбирались, а внешний вид здания, утратившего главу и верх колокольни, не вызывал сомнений. Рискуя жизнью, – а строительство трассы курировало НКВД, которое в случае обнаружения подлога если не расстреляло бы Каплинского, то упекло бы в лагеря на долгие годы, – он убедил «дорожников» сделать крюк и оставить церковь нетронутой!
Об этом сохранилось свидетельство одного из потомков А.С. Пушкина – Григория Григорьевича Пушкина, который, тоже рискуя жизнью, участвовал в спасении храма:
«Я служил в отдельном батальоне связи в НКВД. Летом 1945 года наше подразделение прокладывало правительственную связь параллельно строившейся автодороге Москва-Симферополь… Здесь я познакомился с М.В. Каплинским, который разыскал меня и просил помочь сохранить ценную по архитектуре церковь. Мы вместе пошли к командиру батальона, и Каплинский стал его убеждать, что намеченное к разрушению здание – «дом боярина Пушки», бывшего когда-то во Мценске воеводою»…
Комбат знал, что Пушкин – наше всё. А значит, и потомки великого русского поэта, и их имущество – неприкасаемы. Г.Г. Пушкин подтвердил «родство» с боярином Пушкой фамильным авторитетом, и памятник был спасен! Позже Каплинский сумел даже добиться для реставрации «дома предка великого поэта» выделения денег и стройматериалов. В 1949 году под его руководством провели ремонт, здание накрыли крышей сложной формы, из-за чего оно стало действительно походить на жилую постройку XVII века и под названием «дом боярина» даже попало в краеведческую литературу.
После смерти Каплинского, в 1992 году «дом боярина Пушки» передали общине верующих, и в 1995 году Вознесенская церковь была вновь открыта.
Об удивительной борьбе национальной поэтессы и провинциального краеведа за Ермолова – чуть дальше, а пока – ответы на вопросы о разграблении могилы, которые до нас очень волновали Мирдзу Кемпе, и на которые, судя по всему, знал ответ, но прямо не отвечал, Михаил Каплинский.
Итак, сентябрь 1952 года. «В 1949 году производился ремонт церкви, состоящей у меня на учёте памятником архитектуры; при мне был вскрыт пол и обнаружен вход в своде склепа, проделанный немцами при временной их оккупации города. От захоронения остались лишь частицы дубового гроба, немного костей и часть мундира и погон, которые были мною переданы на хранение в краевед. музей. – Всё это было обнаружено на полу склепа в беспорядке, но следов попытки сжигать гроб я не видел. И думаю, что доски гроба от времени подверглись гниению, особо при доступе воздуха после вскрытия склепа.
Перекрытие свода склепа заделано кирпичом и настлан пол. – В таком виде склеп сохраняется до настоящего времени». «Следов попытки сжигать гроб я не видел…»
И не мог видеть – археологи РАН в 2012 году зафиксируют: последнее пристанище Ермолова (а похоронили Алексея Петровича, как мы помним, в двух гробах, по завещанию: «в наружном гробе свинцовом должен размещаться гроб деревянный простого Солдата» было, скорее всего, взорвано, а не сожжено. Отсюда – следы горения на деревянном гробе, сохранившиеся до нашего времени.
3 октября - ещё одно письмо, с более подробным описанием:
«Вскрытый склеп, в котором найден был погон, располагается у восточной стены придела и выходит за линию окон примерно 2,5 на 3 метра; больше двух захоронений не могло разместиться на такой площади; по плану фамильного склепа Алексей Петрович и его отец захоронены на этом месте.
Хорошо помню большую картину – на холсте – распятие; перед нею подсвечник с чугунной Лампадою; две мраморные мемориальные доски с надписями, текст которых я вам сообщил в выписках. Склеп наглухо изолирован и внутри покрыт цинковым железом.
Подробностей вскрытия я не знаю, свидетелей встретить не удалось. Характерно, что остальные отделения склепа не вскрывались и под полом были обнаружены при ремонте пола сохранившиеся своды.
Вскрыт же склеп у Мемориальной доски Алексея Петровича, видимо, только он привлек к себе внимание нарушителей.
Я надеюсь, что эти доводы Вас устроят».
Здесь много неожиданного. Если Каплинский передал артефакты музею – куда же они делись? Утеряны? Уничтожены? А что значит: «доводы Вас устроят»? Так говорят, когда не хотят сказать полную правду.
Что же пытался скрыть бывший разведчик? И почему ревностный хранитель исторической памяти, готовый пойти на любой риск ради спасения того, чему служит, вдруг называет вандалов-немцев, которые разрушили одну из русских святынь, чуть не ласково: «нарушители»? Тем паче, что в ходу тогда были совсем иные слова: «враги», фашисты», «варвары». «Нарушителями» можно назвать только тех, кого боишься, кого нельзя назвать прямо, кто мог на это отреагировать!
Интересно, что дочь бывшего настоятеля Троицкого храма Иоанна Кардаша в 90-х – Ангелина Семёнова помнит рассказ отца о том, что он знал некую женщину, которая была свидетельницей осквернения захоронения и с ужасом рассказывала, как выбрасывали прах генерала. «Нарушителей» она называла «большевиками».
Важна и другая деталь, которую можно вычленить из письма Каплинского: в 1949 году Ермолова в склепе не было. По логике, прах не мог находиться и там, где его якобы увидели Мирдза и Майя – то есть у Каплинского, который, к слову, жил тогда в музее. Ермолов уже был захоронен. Но явно не в склепе.
А вот фрагменты мундира, действительно, были найдены. Во всяком случае, некоторые из них, поскольку Каплинский подарит Мирдзе часть генеральского погона, и она будет считать его своим оберегом, который с любовью сохранили в Музее литературы, театра и музыки Латвии.