Белинда резко нажимала на газ, пытаясь выехать из кювета, колеса у машины буксовали, из-под них летела грязь. Сзади в автомобиль упирались Офелия и бабка Фима, пытаясь помочь его вытолкать. Но получалось плохо. Офелия расспрашивала бабку Фиму про стихи. Та хмыкала, ехидно улыбалась и посильнее налегала на капот.
Предыдущая глава здесь
Начало второй части повести про Офелию здесь
Офелия уже сгорала от любопытства и нетерпения, когда бабка, отдышавшись и вытерев пот со лба, наконец-то призналась:
– Помнишь, я тебе говорила, что у меня есть компромат на всех работников конторы? Я, когда делаю уборку в кабинетах, бумаги из урн не сразу выкидываю, а внимательно просматриваю и кое-что откладываю в специальную папочку.
– Ну, говорила. И что?
– Так вот, в урне я эти стихи и нашла. От руки написаны, бумажка скомкана, но я ее все равно сохранила. Хотела даже свое имя подставить, распечатать и в рамочку на стенку дома повесить. Но не рифмуется с моим именем этот поэтический опус. А жаль…
Бабка Фима вздохнула. В этот момент Белинда опять ударила по газам, Офелия и бабка уперлись в капот, но машина продолжала буксовать.
– Это кто ж у нас в конторе такое сочиняет? И почему ты решила, что это нашей Белинде, а не какой-нибудь другой посвятили?
– А много ли ты знаешь прошмандэ с именем Белинда? И Белинды, и Офелии в нашей местности – штучный товар. Родители ваши, видимо, не в себе были, когда имена придумывали. Был бы этот стих посвящен какой-нибудь Маньке или Таньке, так поди разбери, кто это такая. А с Белиндой я не ошиблась. Не зря она в кювет улетела. Стих, видимо, все-таки слышала раньше.
– Так, а кто сочинил-то ей такое романтическое признание?
– Так Иван Дормидонтович наш! Кто ж еще! У нас один интеллигентный мужик в конторе. Остальные-то только матерные частушки могут сочинять, да и то коллективно. А стихи такие писать – талант нужен и чувства!
Офелия от неожиданности выпрямилась и перестала толкать машину. Белинда продолжала буксовать. Она открыла окно и стала ругаться на женщин за то, что они плохо толкают. Бабка психанула, открыла водительскую дверь, знаками пригласила Белинду выйти. Та не соизволила. Тогда бабка ехидно сказала:
– Свет моих очей, Белинда! Дай-ка за руль сядет старая больная женщина. А у тебя энергии и сил хоть отбавляй, судя по твоим шурам-мурам с Дормидонтовичем! Иди-ка сама толкай свою машину!
Белинда покраснела, пробормотала, что это какая-то ошибка, но из машины вышла и встала на место бабки Фимы. Бабка первый раз в жизни сидела за рулем. Она потыкала в какие-то кнопки, понажимала на педали, машина опять забуксовала. Офелия и Белинда навалились на нее, бабка газанула со всей силы, и машина, наконец, выехала на дорогу.
Офелия, вытерев пот со лба, нагло уселась на переднее сидение и сказала Белинде, что сзади ей тесно. Белинда капризно спросила: может, ей еще Офелии место за рулем уступить? Но тут в разговор влезла бабка Фима. Она предложила уступить место за рулем ей, правда, предупредила, что водить она не умеет. Белинда вздохнула и разрешила Офелии сидеть рядом. Бабка уселась сзади, оставшийся отрезок пути до города она продолжала бесцеремонно пялиться на Белинду, время от времени качая головой и задаваясь вслух вопросом: «И что он в ней нашел»?
Офелия тоже хотела это узнать, но спросить прямо стеснялась. А еще ей было очень интересно, при каких обстоятельствах могли пересечься пути железнодорожного диспетчера и жены Забубырзика?
Продолжение здесь
Первая часть повести про Офелию в навигаторе по каналу: clck.ru/TLuY7