Посылка, доставленная после полдника, была преимущественно продуктовой. Санитарка передала мне только мыло, туалетную бумагу (опять!), большую пластиковую кружку и письмо, судя по всему, написанное утром. Однако ручки, которую надеялся получить сегодня, — в опустевшем пакете не было.
Илья, привет!
Вчера Белов продиктовал мне показания всех счетчиков, и я передала их в управляющую компанию, как ты объяснил, очень легко, без проблем.
Дима отправил посылку с телефоном на моё имя, туда же вложил джинсы, две рубашки, одну теплее, другую легче. Обещали, что посылка дойдет за неделю, а для отслеживания он дал ее номер.
Письмо от Маши ему выдали [Как у него всё получается?], позже занесет к тебе домой.
Я принесу туалетную бумагу и мыло, вдруг потом совсем не будут пускать в больницу.
С этим коронавирусом беда. Запрещают пожилым (старше 65 лет) выходить на улицу. И с 28 числа на неделю всех от работы освобождают, каникулы в школах и институтах. Закроют все магазины, кроме продуктовых и аптек.
Кружку купила в нашем магазине, даже не ожидала, что так просто найду.
Маша звонит, всё время спрашивает про тебя. Пока она в Питере.
Была ли встреча с неврологом? С психотерапевтом беседовал?
Новости по телевизору смотрите?
Ответа буду ждать.
[Дописано сегодня, вероятно, уже здесь, в больнице]
Сок такой, как брала, закончился, взяла другой.
Теперь не пускают даже на этаж, не знаю примут ли передачу продуктовую.
Из письма удалось получить хотя бы какие-то сведения об эпидемии коронавируса. Формулировки были нечёткими, но «жутковатыми» и совершенно нереалистичными по содержанию. Нерабочая неделя, каникулы в учебных заведениях, закрытие магазинов, запрет пожилым людям выходить на улицу — всё это напоминало, нет, не военное, а, скорее, чрезвычайное положение, но, впрочем, не могу поручиться за юридическую точность термина. Словом, в мире и в стране происходило что-то очень значительное, во всех отношениях важное и до сих пор не происходившее.
После прочтения сразу же захотелось получить информацию из официальных источников, поэтому необходимо было обязательно выяснить, в какое время показывают выпуски местных новостей.
Стал писать ответное письмо, не будучи уверенным, что, в связи с карантином, удастся его отправить.
Вначале о том, в чём сильно нуждаюсь, в первую очередь о ручке. Из тех, что есть, в одной заканчивается паста, а другая, гелевая, — пишет жирными штрихами, отчётливо проявляющимися на оборотной стороне листа. Я уже в полной мере включился в процесс работы над дневником, а инструментами для её выполнения, к сожалению, должным образом не обеспечен.
Ответил на вопросы, которых на этот раз было совсем не много.
Я ещё сильно зол на всё и на всех: на сложившиеся обстоятельства, на Екатерину Станиславовну, которая неожиданно ушла в отпуск, на маму за то, что уговаривает потерпеть, на то, что не осталось уже никакой надежды на выписку. По этой причине окончание моего ответного письма, получается достаточно жёстким, но не могу удержаться.
Мама, привет!
Напомню сперва о своей просьбе: мне нужна нормально пишущая ручка, а лучше две!
Приходил невролог. Необходимо серьезное обследование, возможное только после выписки и по месту жительства. Из того, что доступно здесь, в больнице, он назначил физиолечение, но начнется оно не ранее понедельника.
Встречался также с психотерапевтом и психологом по одному разу, но, насколько понял, они будут и дальше со мной работать.
Новости не смотрим. На тех двух каналах, которые наш телевизор принимает, их совсем не показывают.
Ходят слухи, что скоро, может быть, завтра введут полный карантин, и больницу для посетителей закроют.
Ходить на прием к нашим врачам тебе не имеет смысла. Обсуждать что-либо можно только с самой ЕС. Хотя, думаю, ничего уже не изменить, и мне придется пробыть здесь до 6 апреля.
Я очень тяжело до сих пор переживаю все, что случилось. Как-то не по-хорошему вышло, без объяснений, просто уведомили.
Вообще, лечат любовью, но не унижением. А благими намерениями вымощена дорога в ад.
Второе, совсем короткое и очень злое письмо, написанное ещё позавчера, в момент совершенно отчаянного состояния, наверное, граничащего с безумием, я решил не отправлять, а оставить этот маленький листочек у себя, на память.
Через 2–3 недели вырастят отличный баклажан. И это будет для моей же пользы. Наслаждайтесь лицезрением!
Вдруг стало интересно, каким образом поменяется со временем моё отношение к происходящему, и поменяется ли?
Поэтому к отправляемому письму дописал ещё две строки.
Убедительная просьба не выбрасывать все мои записки и письма.
Передать письмо получилось. Санитар Костя-синее-кимоно, направлявшийся в диспансерное отделение по делам, не отказал в просьбе и отнёс письмо на пост охраны, где всё это время ожидала мама. Большое ему спасибо.
Дневник пациента. Запись 083
Начало ← Предыдущая ← → Следующая → Все записи