ОДНА ИЗ «ПЕТЕРБУРГСКИХ» НИКОЛАЯ ВАСИЛЬЕВИЧА, В КОТОРОЙ ЕСТЬ ВСЁ, ЗА ЧТО МЫ ЛЮБИМ ГОГОЛЯ
Автор рецензии: Вячеслав Мягкий
Помнится мне, в прошлый раз, когда я рассказывал про «Жемчужину» Джона Стейнбека, разделил произведение на темы отношений народов, цельность народа главного персонажа и тема богатства и того, что мы готовы отдать за это богатство.
В этой повести, в отличии от «Жемчужины», будет лишь всего одна тема — тема дьявольского богатства. Но я думаю надо прекратить эту долгую игру «Найди отличия между двумя величайшими повестями» и приступить к «Портрету».
/
Петербург. Щукин двор. Начинающий художник Чартков в лавке покупает портрет старика, потому что выглядел он, словно живой. При этом надо понимать, что Чартков живёт в нищите, заплатить за аренду квартирки, которую он переоборудовал в свою мастерскую нечем, но несмотря на эти факторы он покупает на последние деньги портрет.
Прийдя домой, он не избавился от чувства, что старик в раме смотрит прямо на него.
Ночью «Старик сел почти у самых ног его и вслед за тем что-то вытащил из-под складок своего широкого платья. Это был мешок. С глухим звуком упали на пол тяжелые свертки и на каждом было выставлено: «1000 червонных»». Старик начал разворачивать свертки. «Золото блеснуло». Во сне Чартков (в страхе, что старик увидит) цепляется в один из свёртков. Вдруг он просыпается — «Неужели и это был сон?». [Формально, да, это был сон, но это было ещё и предзнаменованием.]
На следующий день к Чартков приходит хозяин квартиры и квартальный. Художнику пришлось признаться, что у него нет денег. Квартальный предлагает удовлетворить хозяина своими изделиями. И при знакомстве с одной из картин, квартальный «пожал, видно, слишком крепко раму портрета, благодаря топорному устройству полицейских рук своих; боковые досточки вломились вовнутрь, одна упала на пол, и вместе с нею упал, тяжело звякнув, сверток в синей бумаге. Чарткову бросилась в глаза надпись: «1000 червонных»». Он пообещал в тот же деньзаплатить за квартиру.
У художника появляется много идей, куда потратить эту сумасшедшую сумму. В первую очередь купить краски и прочие предметы искусства («могу запереться в комнату, работать. На краски теперь у меня есть; на обед, на чай, на содержанье, на квартиру есть»). Он хочет запереться на несколько лет, чтобы оттачивать своё мастерство.
/
Тут я хочу обратить Ваше внимание (если Вы его вдруг не обратили) на то, как себя ведёт герой в данном фрагменте. Здесь преимущественны благие цели. «И если поработаю три года для себя, не торопясь, не на продажу, я зашибу их всех, и могу быть славным художником»
/
Потом к нему на новую квартиру на Невском проспекте приходит дама, «предводимая лакеем в ливрейной шинели на меху» со своей дочерью. Дама была, естественно, богата. Она краем глаза видит какие-то нелепые (по мнению Чарткова) работы, но, видимо, из-за неразборчивости в искусстве начинает их нахваливать.
/
В данный момент сознание у художника ещё не затемнено, мозг оценивает свои труды объективно и он отвечает на эти хвалебные «оды» так «– О, это вздор… Так, шалил… этюды…».
/
Там ещё куча подробностей (как он рисовал дочь дамы, как они с дамой спорили)… В тот день, когда они планировали забрать у него картину дочери дамы, он заканчивал другую — картину, на которой изображена Психея. И дама, естественно, не поняв этого, решила, что это прекрасно!
/
Художник думает: «Если они сами того хотят, так пусть Психея пойдет за то, что им хочется.» Видна халтура и лёгкий шарм незаинтересованности.
/
Дама щедро наградила Чарткова. Поскольку дама рассказала о нем своим знакомым (из её кругов», «художник вдруг был осажден работами. Казалось, весь город хотел у него писаться. У дверей поминутно раздавался звонок.».
/
С чего же началась халтура? Вот с этого момента, когда Чартков понял, что деньги можно добывать легко, особо не трудясь. «Художник увидел, что оканчивать решительно было невозможно, что всё нужно было заменить ловкостью и быстрой бойкостью кисти.»
/
«Даже достоинств самых обыкновенных уже не было видно в его произведениях, а между тем они всё еще пользовались славою, хотя истинные знатоки и художники только пожимали плечами, глядя на последние его работы. А некоторые, знавшие Чарткова прежде, не могли понять, как мог исчезнуть в нем талант, которого признаки оказались уже ярко в нем при самом начале, и напрасно старались разгадать, каким образом может угаснуть дарованье в человеке, тогда как он только что достигнул еще полного развития всех сил своих.»
«…»
Спустя много лет Академия Художеств пригласила Чарткова оценить картину знакомого ему художника, который, в отличие от нашего героя, потратил то время (пока Чартков занимался «легким» заработком) на улучшение своего мастерства. Чартков хотел, как и раньше он это делал в подобных случаях, раскритиковать картину, но у него это не получается. Картина настолько великолепна, что Чартков выбегает из зала в слезах.
Прийдя домой он много раз хотел написать какую-то красивую картину, но у него этого не получалось, поскольку он потратил дар и навык хорошего писания на какие-то типичные портретики, написанные по шаблону. В своем несчастии Чартков обвинил тот самый портрет старика. И тут Гоголь (за что мы его любим, нашего любимого Николая Васильевича) показывает, что он сходит с ума: он скупает прекраснейшие картины выдающихся художников и уничтожал их, ему везде стали мерещится глаза с того самого портрета, он впал в бешенство
/
В этом произведении есть II часть, но о ней я рассказывать не буду, поскольку советую Вам её прочесть самому, мой уважаемый читатель и, надеюсь, подписчик. Во второй части рассказывается о том, что наши догадки о том, что тот самый портрет старика — это проклятье, именно поэтому Чартков поддался легким деньгам.
/
Примечание. Чартков в конце произведения смог вернуть себе сознании, но из-за того, что он жил в том мире, где сознание, действующее нормально и объективно оценивает свои труды, ему не нужно. Ему с сознанием в этом мире просто не выжить…