Я стою в полной темноте. Хотя нет, не в полной. Абсолютная темнота - это тогда, когда ты вообще ничего не можешь разглядеть, даже собственную руку тебе совершенно не видно, будто ты попал в потусторонний мир, где нет ничего, кроме этой темноты и первозданного ужаса.
Сейчас же на меня падал тусклый свет из окошка, закрытого крепкой решеткой - для того, чтобы никто не попытался сбежать, спасая собственную жизнь. Света мало, я с трудом вижу свои ладони, но и это уже неплохо. Все-таки звериная травля цениться гораздо меньше самих гладиаторских боев. И оплачивается соответствующе. Но она популярна. Собирает многих, а трат практически никаких. Чистая прибыль...
Горькая усмешка кривит мои губы.
Слышу отдаленные крики множества людей, которые полны настоящей пьянящей радости от кровавого зрелища, которое сейчас раскинулось перед их глазами. Слышу звук бича и злой рев животных. Интересно, кого они припасли на этот раз? Хотя нет, не интересно. В прошлый раз был медведь-людоед. У меня до сих пор раны до конца не закрылись. А ведь уже пол месяца прошло! Еще раньше были саблезубые тигры. Но с ними мы справились. А до этого были львы, грифоны, вепри... Всех и не вспомнить.
А скольких мы потеряли? Ты помнишь, Диана? Агапий... Дана... Варана... Тора... Элиус... Мира... Леос... Василиус... Ты помнишь, КАК они уходили? Как они не хотели умирать? Как отчаянно цеплялись за жизнь? Помнишь, как умирал Агапий, когда спас тебя от ядовитой химеры?
А Варана? Как она тщетно пыталась что-то исправить, еще не понимая, что с Агапием все уже кончено. А помнишь, как умирала Тора? Она успела спасти Элиуса, в последний миг оттолкнув из-под клыков вепря. И еще что-то пыталась сделать, тщетно прикрывая руками вываливающиеся внутренности. Она выгадала любимому всего месяц жизни. Месяц, помнишь? Он сам бросился в пасть гидры.
А как погибла Дана, помнишь? Она сразу же утащила за собой всю семью. Она защитила обожаемую сестрицу от демона и умерла, виновато улыбнувшись на прощание. Леос и Мира уже и не пытались сопротивляться. Они ушли почти сразу же. И, похоже, даже были рады подобному раскладу.
Две минуты и так называемая звериная травля начнется. Если подумать, то на самом на самом деле это даже не бой. Это медленная казнь. Рано или поздно, мы не выдержим и сдадимся. Интересно, кто настолько жесток, что придумал все это? При всем этом, у нас нет ни шанса на спасение. Другие могут выкупить свою свободу, но не мы. Мы - проклятое племя. Нам нет ни спасения, ни прощения. Только после смерти, да и то... если получится. Смерть нужно заслужить.
Звучит первый звонок. Полторы минуты осталось. Всего полторы и мне наверх. Нет, я не боюсь. Уже не боюсь. За десять лет я уже привык ко всему этому. Только... мне за тебя страшно, Диана. Ведь со вторым проклятым звонком ты тоже поедешь наверх, Диана. Нас всего двое. Только ты и я. А где остальные? Покоятся под плакучими ивами. Им наверное сейчас хорошо. А самое главное, спокойно.
Странно...
Почему ты стала гладиатором? Разве это справедливо? Такая хрупкая. Такая добрая. Такая... такая родная. Мы ведь всегда были вместе. Я - гладиатор? Пускай! Но почему и ты? Почему выбрали именно тебя? Я всегда тебя защищал, даже несмотря на то, что ты вполне способна сама себя защитить. Сколько раз ты доказывала это, разнимая Элиоса и Василиуса? И не вспомнить. Главное, ты - сильная! Пускай и не выглядишь таковой. А еще очень умная и не раз уже доказывала это.
Когда мы вступили на арену в первый раз, Диана? Мне было одиннадцать, а тебе девять. Тогда мы сражались против василиска. В той схватке я потерял правый глаз. Ты тогда так плакала... А я себя за это ненавидел. Ты просила прощения, хоть и совсем не была виновата. Это я должен извиняться!
За что? За то, что причинил боль. За то, что не смог тогда защитить. Прости... У тебя до сих пор остался шрам на плече.
Тогда мне было одиннадцать. Сейчас же мне девятнадцать. Надо же, восемь лет прошло... Ты помнишь, как нас тренировали? Первым делом запретили разговаривать. "Общаться только жестами" - первое правило. Мы хорошо его усвоили, иначе нас избивали кнутами. По десять ударов за каждое слово. Потом вручили тяжелые мечи. Намного тяжелее, чем настоящие.
Ты помнишь, как у нас болели руки всего после часа тренировки? Помнишь, как мы плакали, но все равно поднимались и продолжали наносить удары? "Нет успехов - нет жизни" - второе правило. Любого, кто плохо занимался, показательно убивали. Как? Выбирали методом жеребьевки. Это могло быть быстрая смерть от свернутой шеи или длящаяся несколько часов агония. Все зависело от того: повезет тебе с жребием или нет?
"Убей, или будь убитым" - третье правило. Пожалуй, мы запомнили его лучше всего. Это было не сложно. Стоит только оказаться наверху, как мы превращаемся в диких зверей. Порой, гораздо страшнее, чем животные. Те хоть друг друга не трогают. А мы? Мы бросаемся друг на друга, стоит нам почувствовать хоть каплю угрозы. Хоть намек на нее. Мы утрачиваем всю человечность.
Наши попытки оставаться людьми, ТАМ никому не нужны. Они хотят лишь хлеба и зрелищ. Да, именно... Только хлеба и зрелищ. Ты помнишь, кто первым из нас, новичков, тогда выбыл? Я помню. Это была Гелея - милая девятилетняя девчушка с черными волосами, карими глазами и лучезарной улыбкой. Она тогда отказалась убивать Кану, которая была ее подругой. Она умерла сразу же. Один выстрел и жизнь одного из самых чистых и добрых людей оборвалась. Разве это справедливо?
У нас, видевших лишь жестокость и умеющих лишь убивать, не должно остаться никаких человеческих чувств.
Диана, помнишь я сказал, что ты сильная? Я врал. Ты слабая, хрупкая и такая ранимая. Ты прожила все эти восемь лет. Хотя нет, просуществовала. Стоит ли наша жизнь того, что каждую ночь ты плачешь в подушку? Я ведь знаю, хотя ты и пытаешься это скрыть. Утром ты как всегда натягиваешь свою солнечную улыбку, но я ведь знаю, что на самом деле твориться в твоей душе. Ты всегда пытаешься казаться сильнее, чем на самом деле. Ты говоришь, что я тоже. Но мне-то можно! А тебе нет. Иначе ты не выдержишь и переломишься пополам. А тогда не выдержу я. Ведь без тебя... я уже не смогу.
Вот и звонок. Чувствую дрожь и слышу звук двигающегося механизма. Вздрагивая на каждом сантиметре, что казалось вот-вот сорвется, клетушка тащилась вверх. Скрипели прутья, грозя в любой момент проломиться. По хорошему, это оборудование надо было бы уже давно сменить. Но его не меняют, ведь это всего лишь лишние траты. А если с нами что-то случится - не страшно. Ведь нас всегда можно заменить.
Многие приходят в гладиаторские бои ради славы и денег. Правда быстро видят изнанку этого, казалось бы полного блеска, мира. И как толпами приходят, так и уходят. Ведь никому не хочется тяжело работать. Они думают: "Ой, как легко! Все так смогут!" А фиг вам! Это тяжелый труд. Некоторые умерли даже не на арене, а на тренировках. И все же поток желающих не иссякает. Не понимают, дураки, своего везения. Просто жадность застилает глаза. Ведь этот жестокий мир обернут в насквозь фальшивый блеск. Такова суровая правда жизни.
Был бы у нас выбор - мы бы и на километр не сунулись сюда. Но выбора не было. Тогда нас схватили и насильно привели сюда. Никто не спрашивал, хотим мы этого или нет. А этим, дуракам, повезло просто потому, что у них есть выбор. Захотели - пришли. Захотели - ушли. У нас такого выбора нет. Нам его никто не дал. По рождению нам он не положен.
Я почти наверху. Задираю голову. Свет слепит глаза, от чего они сразу же начинают слезиться. По ушам ударяет торжественный рев нескольких тысяч людей. Наконец зрение фокусируется и я могу осмотреться по сторонам. Куда ни посмотри - везде люди. Огромный стадион. Вот почему так? Звериная травля не популярна, но каждый раз приходит так много народу... В этом чувствуется какая-то ирония.
Но спустя мгновение весь мир пропал. Осталась только ты. Как всегда неровно обрезанные светлые волосы, яркие голубые глаза и несколько царапин на щеке. А на плече шрам. Как же я его ненавижу... Он портит твою красоту. На тебе одето простое белое платье. Да разве это защита?
В руках ты держишь небольшой меч. На поясе еще два метательных кинжала и черный кнут. Вот и все снаряжение. Мало... Чертовски мало. Но ведь для звериной травли это очень даже богато. Бывает, что нас выпускают только с одним кинжалом. Видно, ты кому-то приглянулась из спонсоров, раз тебя так хорошо снарядили.
Раньше я был бы этим недоволен, но теперь я даже рад. Так больше шансов, что ты выживешь. Что тебе ПОМОГУТ выжить. Заметила меня, улыбаешься. Не могу не улыбнуться в ответ. Но спустя секунду улыбки пропадают. Их как ни бывало. Мы напряженно ждем, кого нам выведут на этот раз?
Так почему?
Сначала слышится замораживающее кровь шипение, переходящее в громовой рев. Вздрагиваем. Не может быть... Цербер? Но... что он тут делает? Как ИМ его удалось поймать? Он ведь неуловимый хищник. Легендарный страж преисподней. На это мог решиться только самоубийца. От него нет спасения. Это все равно, что пытаться остановить смерч голыми руками. Совершенно бесполезно.
Он выступает медленно, по миллиметру показывая из тени затянутые в черную гладкую шкуру литые мышцы. Это не животное, а машина для убийства. Ярко-красные глаза наблюдают за каждым нашим движением, гипнотизируя. Эй, он знает, что он не змея? Суда по движениям - нет. Он идет нарочито медленно, словно знает, что мы никуда от него не денемся. Он чувствует себя котом. Нам же, похоже, отводится роль мышек. Большая пасть утыкана огромными острыми зубами, каждый из которых размером с тесак.
Делаю шаг вперед, загораживая тебя. Это не позволит ей спастись, скорее просто выгадает пару минут. Даже не часов, а именно минут. Я не обольщаюсь на счет этой столь "милой" зверушки. Я не смогу продержаться дольше, чем такой чертовски короткий отрезок времени. Мы не можем убежать. Просто некуда. Если же будет замечена хоть попытка, даже если заранее обреченная на провал, нас просто свяжут и отправят в качестве главных блюд на обед Церберу.
Вариантов никаких. Ни шанса на спасение. Ни надежды. Ничего. Но просто так сдаться? Нет, вы нас слишком плохо знаете. Мы должны попытаться. Иначе все те, кто умер, умерли напрасно. Мы не можем этого допустить. Вижу в твоих глазах точно такую же решительность. Ну что же. Если умирать, так с песней!
Он прыгает. Слишком быстро. Я не успеваю уследить. Да и дернуться тоже. Меня тут же придавливает к земле. Трещат кости. Слюни капают на мое лицо, а тухлое дыхание заставляет горло сжаться в рвотных позывах.
Слышу твой вскрик. Мы привыкли ко многому, но это все же выше наших сил. Слышу обиженный рев над собой. Тяжесть исчезает. С трудом сажусь, пытаясь понять, куда он делся. Наконец взгляд падает на вас и внутри все холодеет от ужаса. Ты стоишь вдали, выставив меч вперед как последнее средство защиты. Он же стоит напротив, словно смерть. Да он и есть смерть. Жестокий палач, который может легко отнять тебя у меня. Я не допущу этого. Вскакиваю, стараясь не обращать внимания на сломанное ребро и резкую боль в правой ноге. Снова загораживаю тебя. Слышу твой облегченный вздох. Ты рада. Да и я тоже. Мы рады тому, что снова вместе.
Цербер останавливается. Кажется он озадачен. Слышу, как он внимательно принюхивается к нам. Вижу, как дрожат его ноздри. Тошнотворно-теплое дыхание шевелит наши волосы. Я готов к удару, но Он не нападает. Почему? Пару секунд изучает нас, казалось проникая в самую душу. Интересно, что он там хочет увидеть? Громко рыкает словно для проформы и разворачивается. Уходит? Так просто? Неужели он нашел то, что хотел?
Мы переглядываемся. На твоих губах расцветает робкая улыбка. Но спустя уже мгновение перерастает в маску ужаса. Что? Тупо смотрю на копье, которое торчит из живота. Слышу твой отчаянный крик. Мне больно. И пускай. Оборачиваюсь. Так и думал - это наши стражи. Им видно не понравилось то, что кровавой бани не было. Оказывается, я уже лежу. А ты рыдаешь, держа меня за руку. А Цербера нет. Он ушел. Ну что же, хорошо... Пускай хоть кто-то будет свободным.
- Ну и чего ты рыдаешь, дурочка? - хриплю, с трудом разжимая губы. Первое правило... Да пускай идет к черту! Я не хочу видеть, как ты плачешь. Интересно, почему тебя пощадили? Хотя лучше об этом не думать. И так понятно, что ты скорее всего пойдешь в гарем к какому-нибудь высокопоставленному ублюдку...
- Дар... Дар! - ты снова плачешь, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. Я ведь уже знаю почему. Моя рана не настолько тяжелая, чтобы мгновенно умереть. Но и не настолько легка, чтобы меня могли бы вылечить. Это... конец? Хрипло смеюсь. Как-то по другому я его представлял... Похоже, бил профессионал.
Ты не раз спрашивала меня, почему я все-таки тебя люблю...
За твои глаза, твою улыбку, за твою доброту и честность.
За то все, что так трудно сохранить в этом прогнившем мире.
Особенно если ты попал в такое место, как эта арена.
- Дар! Дар! ДАР! - отчаянно кричишь, когда тебя оттаскивают от меня. Ты ведь пойдешь наложницей, к какому-нибудь султану или принцу, ведь так? Это не странно... Ведь ты такая красивая... С самого начала должна была там оказаться. Но каким-то чудом ты попала к нам. И опять-таки каким-то чудом познакомилась со мной. Сегодня ты уже будешь принадлежать другому. Почему-то от этого я не впадаю в ярость. Мне хорошо от мысли, что ты будешь жить. Пускай даже если принадлежишь другому.
-ДАР! - все еще отчаянно кричишь. Превозмогая накатывающуюся слабость медленно поворачиваю голову. С уголка губ течет что-то горячее. Кровь? Что же, этого можно было бы ожидать. Улыбаюсь, все еще следя за тобой. Не волнуйся, я буду смотреть на тебя, пока не умру. Ты, кажется, поняла это. Успокаиваешься и прекращаешь вырываться.
- Диана, я буду ждать. - из последних сил улыбаюсь. Ты киваешь. Это наша клятва. Ты же не забудешь, правда? Постарайся быть счастливой. А я... я подожду. Я тебя люблю. Ты же это знала, Диана? Конечно же знала. Женская интуиция... или как там?
Хотя самое удивительное то, что ты тоже меня любишь.
Почему такой чудесный ангел, как ты, в итоге смогла полюбить кого-то такого, как я?
Чудо, не иначе.