Кое-что ему все-таки не нравилось. Он, конечно, не ожидал, что Пат упадет к его ногам и будет молить о пощаде, и подозревал, что она станет выпендриваться. На это плевать. Увидит своего муженька, тут же в ножки и бросится.
А не нравилось ему то, что он не смог войти в ее голову. Может, муженек, и правда, поколдовал там над ней, но Семен вспомнил кое-что еще. Во-первых, в институте Пат никогда не поддавалась гипнозу — он хорошо это помнил, потому что тогда было модно экспериментировать. Во-вторых, во время нападения она единственная не заснула и, хотя чуть коньки не отбросила, но его власти не подчинилась.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33, глава 34)
Семен проучился с ней лет пять или шесть и мог сказать, что знает ее. Она всегда чем-то его раздражала, он и сам не мог понять, чем. Вряд ли тем, что была отличницей — она не одна хорошо училась, но в число карьеристок и выскочек не входила. Почему Артур начал за ней ухаживать — загадка, на него заглядывались девушки и поэффектнее. Пат в него сразу влюбилась, это было ясно, но держала себя строго и никогда не бегала за ним, как другие.
Семен сказал ей правду — она не в его вкусе, и он никогда ее не хотел. Ну, разве что ее роман с Артуром заслуживал того, чтобы трахнуть ее когда-нибудь, желательно на глазах у ее красавчика.
Нет, тут что-то другое.
Назвать ее нравственным совершенством — смешно. Никаких особенных заморочек на тему морали он за ней не замечал. Тогда почему? Поступки. Как будто все, что она делала, она выверяла или сверяла с чем-то, невидимым остальным, с чем-то, существующим только внутри нее.
И еще. Он вспомнил: один раз она заступилась за него. За него! Словно он ничтожество и нуждался в заступничестве. Он молча терпел насмешки одного придурка, который считал день, проведенный без травли Семена, прожитым зря. Прихлебатели веселились, а Семен строил планы изощренной мести — над теми и над другими. Патрисия обычно только морщилась — мол, не реагируй на дурака. Приятели Семена — а ему многие покровительствовали, считая его хорошим, но слабым, — вели себя примерно так же. Никому не хотелось связываться.
Но однажды Патрисия пришла просто в бешенство. Семен даже не помнил, чем эта шутка громилы отличалась от другой. Пат швырнула сумку на стол, подошла к тому уроду и сказала что-то совсем простое, типа «не надоело?» или «как ты достал своей тупостью». И вот что странно — громила с того дня отвязался от Семена. И все, все до единого знали, что это из-за нее!
А значит, за это он тоже должен ей отомстить.
И чего ему, собственно, волноваться? Ну не поддается она гипнозу. И что? Как это ему помешает? Пока все идет как надо, и, если все получится… Семен сделал глубокий вдох: тогда…
Он даже не произнес этого про себя, стараясь спрятать эту мысль подальше… мало ли что… эти визиты всегда так неожиданны, да еще участились последнее время, он чуть не продемонстрировал себя во всей красе однокурснице.
Но всем своим существом он знал: если его план воплотится, он будет свободен.
***
Оставшуюся ночь в огромном салоне космолета она провела одна, но, конечно же, не спала. Семен больше не появлялся. Слуги тоже. Пат немного поела, но спать, разумеется, не смогла. Стараясь подавлять приступы паники, она напряженно размышляла. У нее появились новые вопросы. Например, про Шиту — связана ли она с планом Семена, и при чем тут креза. Но называть имя Шиты нельзя, чтобы не подставлять девчонку.
И еще кое-что. Оставалось непонятно, зачем вообще Семену понадобился Дар илле. Судя по всему, у него куда больше возможностей, чем у них, другое дело, каких… но для «великих» дел явно хватит. И как он вообще получил эти возможности, эту силу. Если от Предавшего, то через креза? Но тогда бы он стал всего лишь тааруоки, а не таким важным монстром.
Кетлерен… живы ли еще иляне? Но спросить об этом она не могла, ей было страшно. Словно этим вопросом она напомнила бы Семену, что пора с ними разделаться. Она сунула руку в карман, нащупывая портрет, и тут ее озарило: Семен разглядит, что это не Стар. Она незаметно достала миниатюру (вдруг здесь есть камеры?), свесила руку с кресла, а потом буквально заставала себя разжать ладонь. Крохотная дощечка с легким стуком упала на пол, отозвавшись болью в сердце. Патрисия отодвинула ее ногой под соседнее кресло и, не удержавшись, заплакала.
Кетл бы сейчас отругал ее, сказал бы что-нибудь нудное. Что он — не в этом портрете, и даже не обязательно жив, но он все равно вместе с ней, навсегда. А ей надо взять себя в руки и сосредоточиться. И он, разумеется, прав.
Патрисия сжала зубы. В первую очередь надо подумать, как ей сбежать. После посадки Семен, конечно, приставит охрану, но, пока ее жизни не угрожают напрямую, нападать с помощью Дара нельзя — запрещают Силы. А если не применять Дар, ее шансы равны нулю, разве что завладеть оружием. Впрочем, убить того, кто не собирается ее убивать — это ведь то же самое. Она не сможет.
В итоге — замкнутый круг. Чтобы сбежать, надо применить Дар. Чтобы его применить, надо, чтобы на нее напали. Чтобы на нее напали, надо попробовать сбежать, как это сделал Стар в торговом центре. Вряд ли ей удастся повторить тот же фокус… Патрисию теперь уже не оставят ни с кем наедине, не выпустят из четырех стен. Да и куда бежать с Илии, где все под неусыпным надзором — опять в горы? Второй раз у нее этот финт не прокатит. Даже если бы она могла призвать какое животное.
Она вспомнила рассказ Стара. Уже здесь, в горах, он подробно рассказал ей, как его захватили. Если бы они напали на него, он смог бы сопротивляться. Но они сразу наставили оружие на Яли и ее мать, и ему пришлось сдаться. А потом он уже не мог напасть — ведь прямой угрозы жизни не было. Его даже развязали, но держали на мушке. Та же ситуация, что и у нее сейчас — только дернись, и ее попросту усыпят или парализуют выстрелом. Не говоря уже о том, что у нее не было опыта настоящей драки.
Вот заморочились со своей высокой моралью, с раздражением думала Пат, прекрасно понимая, что заморочки тут ни при чем. Теперь она знала: это не мораль, это цена Дара. Дар — это не кусочек шоколадки, хочешь скушай, а хочешь убери. Это ответственность. Как только ты пытаешься смягчить его требования, зло получает лазейку для проникновения… Даже если ты действуешь, как тебе кажется, с самыми лучшими побуждениями. Потому, видать, и вышла прореха у Теаюрига.
Ладно, посмотрим.
Под утро она все-таки задремала и проснулась от того, что ее вежливо будят. Семена не было. Ее препроводили в туалет и обратно. Пока человек в военной форме накрывал для нее завтрак, турооз тщательно исследовал ее рюкзак. Пат порадовалась, что камень Кетла остался в кармане ее необъятных штанов — его она выбрасывать не собиралась. Она сунула туда руку и взяла его.
И как раз вовремя. В салоне появилась незнакомая женщина-ксандра, одетая в плотный серый комбинезон. Ксандра с туроозом вежливо предложили Патрисии встать и предупредили, что собираются обыскать ее. Пат подняла руки, не выпуская из кулака крохотный камень. Ее одежду обшарили, насколько можно обшарить несколько тряпок, напяленных на нее Шитой, и ничего подозрительного не нашли. Пат потянулась к рюкзаку, желая переодеться в свою прежнюю одежду, но обнаружила, что турооз забрал и из него и штаны, и куртку. Теперь ей придется красоваться на Илии в костюме попугая — очевидно, Семен так сделал специально, чтобы поиздеваться. Впрочем, плевать.
Она позавтракала — под присмотром всех троих, и к концу трапезы поняла, что космолет снижается.
— Мы что, уже добрались? — удивилась она, ответа не получила, и вспомнила, что говорил Гвеаюриг об иллийских кораблях. Не на таком ли они сейчас летели?
После посадки ей предложили самой взять рюкзак и препроводили к выходу — человек впереди, турооз сзади, ксандру она не видела. Но на свет Божий Патрисия так и не попала, потому что к выходу уже подвели трубу, ведущую в большое куори. Здесь ее поджидали еще трое громил-землян в маскировочной одежде, которые все так же вежливо оттеснили ее к нужному месту впереди салона. Двое сели по бокам, двое (в том числе уже знакомый военный) напротив. Сзади слышался негромкий разговор на тезурийском — обернуться она не могла, но, возможно, турооз и ксандра тоже летели с ними. Семен не приходил, и она уже было решила, что ее просто отправят куда-нибудь в ссылку на весь срок беременности, когда он все-таки появился.
Как только он вошел, куори взлетел. Семен сел напротив Пат между двумя секьюрити и жестко кивнул ей без привычной глумливой улыбки. А потом сразу прикрыл глаза. Лицо у него было серовато-землистым.
За массивной башкой охранника Пат не могла разглядеть в окне ничего, кроме облаков, нежно освещенных утренним Фатазом. А она-то, покидая Оксандру, думала, что больше никогда не увидит это ставшее таким родным светило. И уж тем более никогда не увидит небо над Илией… Небо, которое прямо сейчас — она надеялась — все еще видит Кетл.
От нечего делать Пат поглядела на истинные цвета охранников — скучнейшее зрелище. Один из них, который ее кормил, с усиками, по своей бесцветной серости мог бы составить конкуренцию ксандрам, второй — подтянутый жилистый азиат — отливал разными оттенками серо-коричневого, третий — красивый мускулистый блондин, оказался практически черный (про таких Стар, помнится, говорил, что это самые плохие), а четвертый, коренастый и рябой, отдавал темно-бардовым с грязно-песочными крапинами. Судя по поведению, он был их начальником.
Представляли интерес только цвета Семена — вчера она опасалась применить истинное зрение, вдруг он что-то заметит, а сейчас, когда он отвернулся, решилась. По первости казалось, что он попросту воплощает собой тезис о «красных людях» — ну да, преобладают оттенки грязно-красного и коричневого.
Она вспомнила, что говорил о его цветах Стар, причем дословно (видимо, помогал Дар). «Этот давно-давно, видимо, был зеленый — зеленый в нем еще есть, но очень мало. Есть темно-фиолетовый и немного сиреневого — наверное, он изучал этот мир, сиреневый — это цвет ученого, но от него тоже почти ничего не осталось. И все эти цвета у него очень грязные. И еще он постоянно переливается, и мерцает ядовито-желтым, это значит, он лжет или что-то скрывает. А несколько лет назад у него появился красный, нехороший красный, грязный. Тому, у кого портятся цвета, кто меняет свой главный цвет на красный, нельзя доверять».
Никаких прежних цветов, кроме грязно-красного, у Семена больше не наблюдалось, зато обнаружилось кое-что похуже. Периодически его цвета словно меркли, и на первый план выплывало нечто, похожее на растекающуюся кляксу или грязное пятно, а то и на лохматое чудище, шевелящее щупальцами. Это было ужасно противно, и Пат зажмурилась, забыв, что от этого «взгляд» становится только лучше. Она с отвращением отвернулась.
А Семен, словно почувствовав, открыл глаза.
— Сколько нам еще лететь — минут тридцать? — спросил он у охранника слева.
— Часа полтора, — ответил тот на русском.
Однокурсник только кивнул. Похоже, сегодня он решил ее игнорировать. Ее это разозлило.
— Выглядишь, словно с похмелья, — сказала она.
Семен недобро ухмыльнулся — сегодня у него явно не было сил на игривый тон.
— Сказал бы я, как выглядишь ты.
— Могу и сама представить, — спокойно ответила она. — Скажи мне лучше, почему меня не схватили сразу на Оксандре.
— А зачем? Где ты приземлишься, было понятно. Хватать тебя, прятать, тайком тащить в космолет — не вариант. Оксандра пока не принадлежит мне, как Илия. У меня тут, конечно, кое-что схвачено, но чем меньше кто-либо знает, тем лучше. А так хватило и одного креза. Я дал тебе возможность самой найти ночлег и спокойно прийти ко мне на посадку. Ты — это мой личный интерес. Все они… верны пока им выгодно или из страха. Мне не надо, чтобы кто-то перехватил идейку.
Пат бросила взгляд на сидящих рядом амбалов — видимо, их интеллект опасений не вызывал.
— Но ты говорил, что не приставил хвоста и не следил за мной этими своими… трансусилиями? И креза тоже за мной не следил, я бы почувствовала.
— Ну, во-первых, в день твоего прилета я еще доделывал кое-что на Илии. Мне из-за тебя такие концы пришлось гонять, я ж только вчера прилетел. А даже я не могу пока следить через космос. Во-вторых, ты сказала сама — ты бы почувствовала. Так что хвоста у тебя не было, но у тебя было кое-что другое, — он хмыкнул, явно приходя в хорошее настроение. — Конечно, тот креза поставил чип на твой куори, но куори ты могла бросить, а к рюкзаку подобраться бы не дала, поэтому он привесил жучок еще кое-куда. Я получил полный доклад, так что знаю все, что ты делала.
— А если без загадок?
— Да какие загадки. Удивляюсь, как ты не усекла. Эта твоя подружка носила чип в своей щечке.
— Шита, — вздохнула Патрисия.
Теперь все встало на свои места.
— Вы ее заставили! — утвердительно произнесла она.
— Креза поймал эту нищенку возле гостиницы, она терлась там, предлагая свои услуги. Кстати, ты их попробовала? Нет? Ну и правильно. А то могла заразиться какой-нибудь местной дрянью. Ей велели всюду таскаться за тобой и не упускать из вида. Креза хорошо ее запугал, они такое умеют — колдовством, местной кожной проказой… Правда, эта дрянь в первую же ночь в городе попыталась сбежать. Не пойму, ведь она была так запугана… и как решилась?
— У них там свобода — единственная ценность. Слежка и преследование — это хуже кошмара, она бежала от наблюдения.
— Похоже на то. Тебе ведь она не осмелилась ничего рассказать?
— Нет.
— В общем, она выдрала из щеки жучок и выбросила его.
— Бедняга, — сказала Патрисия, представив, как мучается от страха Шита, которой угрожал даже не страшный тааруоки, а сам креза.
— Но креза мог быть с ней и без жучка, просто ему неохота было торчать в пустой голове ксандры. Не хотелось ему, видишь ли, слушать сумбур. Зато он заранее проник к ней в голову, как я в Теаюрига, и теперь мог входить, когда захочет. Когда креза понял, что жучок валяется где-то в местной помойке, ксандру выловили и наказали — не хочешь таких украшений на щечках, получишь другие. После чего она уже подчинилась — поняла, что колдуны ее найдут везде, где бы она ни шлялась… вернулась к тебе. За гостиницей следили, ты наружу не выходила, а послала ее за билетом. Она послушно пришла к креза, и мы вручили ей вместо билета на Ихорано совсем другой, он же заодно и маячок, который ты точно не выбросишь. С этого момента девчонка была не нужна. Тут у нас на космодроме личная зона вылета. Так что даже не пришлось никого подкупать.
И ни слова о том, что ксандру кто-то вылечил. Патрисия решила рискнуть:
— Может, твой креза сказал, кто заживил ей щеку? Потому что она ушла за билетом разодранная, а пришла словно новенькая.
— Я думал, ты скажешь, — удивился Семен. — Она к нам пришла уже без ран. Креза был недоволен, что где-то есть неизвестный ему кадильщик, велел прочесать потом весь муравейник.
— А Шиту они не спросили?
— Спросили. Она как раз и сказала, что нашла тааруоки в гостинице.
— Ясно, — коротко произнесла Пат.
Стоп, а как же визит к пифии? Неужели исцеления порченных тоже прошли бесследно? Семен словно услышал ее мысли.
— А вот чего я не пойму, — спросил он, — так это что тебе понадобилось в квартале проклятых.
— Я попросила Шиту спрятать меня где-нибудь до космолета, — как будто с досадой поморщилась Пат. — Я чувствовала тревогу… Но там… там оказалось погано.
— Да, — хохотнул Семен, — там бы ты спряталась очень надежно. Пожалуй, тебе нужна санобработка.
Он с опаской посмотрел на нее.
— Я ничем не заразилась. Мы никого не видели, просто поторчали там до вылета.
Пат решила, что, хоть пифия никого и не боится, наводить на нее не стоит. Устроят еще ей допрос с пристрастием.
— Не понимаю, зачем это девчонке. Ей было сказано просто отдать тебе билет.
— Похоже, она хотела меня обокрасть, не знала, как подобраться. Мне пришлось оставить ей деньги, чтобы она отвязалась от меня.
Патрисия даже почти не соврала. Она раздумывала над поведением Шиты. Вот почему она торчала весь день под дверью, не зная, как поступить. Бедняжка оказалась меж двух «колдунов»: одному должна из страха, другому — из благодарности, которая в сильно атрофированном и искаженном виде в ней все-таки существует. Никто до этого не относился к девушке бескорыстно.
Теперь понятно, что имела в виду пифия, требуя освободить Шиту — девчонка суеверно боялась не отплатить Пат, но не могла ослушаться креза. И бедняжка решила отвезти ее к своей тетке, которая, конечно же, прозрит опасность и не даст землянке улететь по неправильному билету! А Шита убьет двух зайцев: выполнит все, что велел креза, и одновременно предупредит ее. Не такой уж и глупый план, между прочим.
Хотелось думать, что Шитой двигал не только страх. Может, в ней что-то еще прорастет, вопреки словам ее тетки? Она так и не выдала своему мучителю, что Пат целитель. И вернула украденный камень…
Но почему о своем исцелении не разболтали сами больные?
Пифия! Это пифия обработала рассудок тех, кого Пат излечила — то ли чтобы молчали, то ли чтобы вообще забыли. Это не было догадкой, Пат откуда-то знала, чувствовала, что это правда.
Все эти пробелы в знаниях Семена вызывали слабую надежду, возможно, необоснованную. Но удивительно другое. Если раньше Пат мечтала умереть вместе с Кетлом, чтобы не страдать без него долгие-долгие годы, то теперь, когда такая возможность представилась, она не желала с этим смириться. Сейчас она ощущала это как предательство по отношению к мужу, ребенку, ко всем илянам.
Тем временем куори начал снижаться и сел. Выходя под конвоем наружу, Патрисия успела оглядеться. Ее взгляду открылось необыкновенно красивое место. Огромные синие деревья толщиной в десяток обхватов — вероятно, очень древние, — обступали небольшую поляну; их кроны заканчивались высоко-высоко в небе. В промежутках между листвой мягко светил Фатаз, красиво подсвечивая ровно подстриженный фиолетовый мох, который слегка пружинил, когда по нему ступали.
Было бы время, она бы полюбовалась, но сейчас лучше поскорее определить, где они. Общие знания илле, однако, ничего ей не подсказали — мало ли на планете таких полянок. Только уже заходя в дом, она успела заметить за ним — далеко-далеко — горы. Горы, где сейчас Кетл. Все еще там, как ей хотелось думать. Но все-таки — все-таки! — они не на другом конце планеты. Свою резиденцию Семен построил, не упуская врага из вида.
А строили ее явно земляне, потому что резиденция эта представляла собой памятник всем человеческим амбициям одновременно. Это было настолько помпезно, что даже курьезно — Семен по-прежнему не обладал хорошим вкусом. Шириной в небольшой дворец и высотой в четыре этажа, дом сверкал стенами из мерцающего стекла и металла, переливался алмазными окнами и блестел золоченой кровлей. Из крыши вздымались разнородные башенки неизвестного назначения. В других обстоятельствах Пат смогла бы еще оценить террасы и переходы, проложенные между деревьями, но сейчас она предпочла бы любоваться природой снаружи.
Семен вышел из куори последним, а в дом зашел следом за ней.
— Как тебе моя фазенда, нравится?
— Место ты выбрал хорошо, — ответила Пат. — Забавно, изуродовать полпланеты, а себе найти нетронутый уголок. А ты не боишься диких зверей?
Она задала этот вопрос с тайной надеждой — если вокруг необъятный лес, она могла бы попробовать призвать на помощь какое-нибудь животное.
— Здесь нет никаких зверей, об этом позаботились. К тому же я их не боюсь, они подыхают от одного моего взгляда.
— А где же охрана?
— Ой, какая ты прыткая, Пат, думаешь, сможешь сбежать? Отсюда не сбежишь. Дом охраняется кое-чем посильнее. Камеры тоже есть, не волнуйся. Но я спросил тебя про дом.
Домом однокурсник явно гордился. «Вот, чего я добился, по сравнению с вами», — говорил его взгляд. Несмотря на весь ужас своего положения, Патрисии стало смешно.
— Хороший дом, — изображая серьезность, сказала она. — Скажи, а все твои вещи сюда помещаются? Не маловато ли места?
— Ты, кажется, любилась со своим муженьком на камнях? — зло усмехнулся Семен. — Ну ничего, для тебя тут местечко найдется. Не понравится — можем вырыть тебе пещерку.
«Где угодно, лишь бы тебя не видеть», — подумала Пат, но предпочла промолчать.
***
Креза отработал из рук вон плохо. Видишь ли, ему не хотелось сидеть в пустой башке ксандры. А теперь в итоге никто не знает, зачем Пат летала в проклятый район.
Семен слукавил, не до конца объяснив Патрисии, почему ее не схватили сразу по прибытию на планету. Он хотел знать, нет ли у Стара какого связного на Оксандре. Чем парень тут занимался все это время, выяснить не удалось, а Мак Дак у него не спрашивал. Если хоть кто-то там знал про Патрисию и ее связь со Старом, это следовало подчистить. Семену даже пришло в голову, не была ли такой связной эта драная ксандра, но он тут же отмел эту мысль — девка слишком тупа. Оставалось проверить гостиницу (правда, туда Патрисию привела Шита, и, похоже, случайно), но главное, квартал проклятых.
И все это придется проделать самому, а креза при первой возможности ликвидировать, чтобы не докумекал про Пат. Семен объяснил, что ловит землячку, которая напортачила на Земле. Но креза не идиот, он знает, что Патрисия прибыла с Илии, и может сопоставить факты.
Поэтому в район проклятых Семен еще до отлета направил не его, а одного из своих купленных полицейских — туповатого турооза. Обычно туда никто не наведывался, все ужасно боялись заразы. Трусливый турооз успел отчитаться, что нашел там только безумную бабу и смертельно больного, и никакой девчонки они не помнят. Но Семен подозревал, что турооз побоялся сунуться в квартал поглубже. Ну ничего, он еще поймет, кого надо бояться.
Как и Патрисия, демонстрирующая ему свое презрение. Он поместил ее для пущего унижения за стекло. Окошек там, правда, нет, зато есть прозрачная непробиваемая стена. Никаких бытовых неудобств — может даже полежать на диванчике, пожалуйста. Но чтобы превратить жесткие пластиковые сиденья в диван — надо попросить, нажав на кнопку связи. То же самое и с водой, и со всем остальным — проси, не возбраняется. И дверь в туалет тоже… открывается его личным пультом.
К ее комнате вел коридор из его кабинета — никто не попадет туда без его ведома. Везде, даже в туалете, камеры — никакого тебе доверия, дорогуша. Постоянное наблюдение, но идея со стеклом хороша сама по себе. Мол, нет, не тюрьма, а просторный инкубатор для выведения нужной породы. Пусть знает свое место, умница наша. Между прочим, не он ей отвел эту роль — пусть скажет спасибо своим новым дружкам. Очень скоро у нее будет такая возможность.
А пока она уже почти сутки спокойно сидит в своем идиотском наряде и ничего не просит, даже открыть туалет. Удивительно, он читал, что у беременных бывают частые позывы. Может, это на более поздних сроках?
Семена злило ее упрямство — вздумала изображать героиню! Это может навредить ребенку — ему надо пить и есть. Пожалуй, тут он перегнул, устроит еще ему сидячую голодовку. Придется открыть ей доступ к воде.
Но завтра игра вступит в новую стадию. Он покажет ей муженька, а потом порезвится с ним на ее глазах. Для чего? Да просто так. Семен жестко усмехнулся. Они думали, что провели его тогда, на Земле. Нет, он такого не прощает.
Есть, правда, одна накладочка. Семен не помнил, в какой форме запретил пленным илянам телепатировать, кажется, в клятве звучало только «друг с другом». А ведь знал, что Стар телепатировал с ней на Земле. А значит, они смогут общаться, а Семен этого разговора не услышит… вот блин.
Ну ладно… Если подумать, что они могут сказать друг другу? Пусть объясняются в любви и прощаются. Он больше не позволит себя провести. Стару запрещено защищаться, но на всякий надо принять дополнительные меры.
Нет, от развлечения с этой парочкой он не откажется. Но убивать муженька пока рано. Как он уже говорил Патрисии, любую ситуацию надо использовать по полной программе. Была у него и еще кое-какая идейка, она зрела у него давно, даже мелькнула было, когда парень обнаружился на Оксандре. Но тогда это был менее надежный вариант против более надежного. Отпустить своего врага и позволить ему обрюхатить Пат самому — вот это мудро. Да что там скрывать — попросту гениально!
Так что теперь у него все на мази. Кокону над илянами осталось недолго, счет пошел на часы. Вот тогда-то он повеселится. Обязательно скажет им перед смертью, что он их переиграл и Пат у него. Чревато это или нет? Надо хорошенько обдумать. А вдруг эти горцы, узнав, что клятва нарушена, расторгнут сделку и рискнут применить проклятье? И — главное, — напасть на него лично. Конечно, они религиозные фанатики, но он не может слепо надеяться на чистоплюйство врага.
Семен вспомнил того сильного типа, и настроение у него подпортилось. Из головы Мак Дака, его трепотни со Старом, стало яснее ясного, что этот Кетлер, что б его, играет в колонии важную роль. Мак-Дак говорил о нем с восхищением. Вроде как он даже выступил против главаря, требуя отправить вместо Мак-Дака землянку (восхищения Мак-Дака от этого не убавилось). Почему, Семен не врубился. Видимо, ненавидит всю расу землян, считает недопустимым кровосмешение. Жесткий, однако, гад.
Но ничего у Кетлера не вышло, другие не поддержали. Главарь на тот момент не собирался сдаваться землянам без боя, потому и рад был заполучить Стара обратно и спарить его с землянкой. Собирался растить ребенка у себя на глазах, а Семен все его планы похерил. Прокрутил свою классную шутку, и они, опасаясь за младенца, сами отправили девку с плодом прямо ему в руки.
Но все-таки этот Кетлер не давал Семену покоя. Не тем, что он обладал силой. А тем, что обладал неведомой Семену силой. Где он ее черпает, интересно? Разве может быть где-то больше, чем там, где… Думать об этом — и то неприятно. Он будет рад, когда убьет их всех, и особенно этого…
Семен обещал им не применять атаку крови… ну, он много что обещал, какая теперь разница. На всякий случай он будет готов.
И — да, не забыть подчистить потом на Оксандре. Сколько же дел одновременно, и все помещается в одной его голове. Ничего. Семен любит многозадачность. Для кого-то это, возможно, чрезмерно, но он — не другие. Он способен учесть все факторы одновременно и всё предусмотреть.
Глава 13. За двумя зайцами
Утром он обнаружил свою пленницу в той же позе — она так и спала сидя. И в туалет до сих пор не попросилась, хотя не была там уже сутки. Все это раздражало и даже немного тревожило — может, она впала в ступор или сходит с ума? Семен решил, что не стоит ради мелких удовольствий рисковать крупными, и сам открыл ей туалет.
Пат подняла голову, равнодушно глянула на раскрывшийся проем, потом все-таки встала и пошла умываться. Однако возле самой дверцы помедлила, оглянулась по сторонам, а потом взяла одну из пластиковых табуреток и поставила в проеме, чтобы не дать дверце закрыться. Наверное, решила, что Семен способен ее там замуровать. Нет, он, конечно, способен, но в его планы это пока не входило.
Тем временем в комнату по его приказу принесли завтрак и поставили ей кулер с водой и соками — пусть кормит ребенка витаминами. Она вышла, но табуретку не убрала, так что Семен не смог бы закрыть дверь пультом, не рискуя сломать. Ой, ну что за детский сад, как будто он не может послать слугу убрать помеху. Семен усмехнулся — ладно, пусть думает, что перехитрила.
Теперь можно и немного развлечься.
Двое других его пленников пребывали не в столь роскошных условиях. Но и у нее, и у них одна из стен являлась коммуникатором. Для начала Семен решил порадовать парня, явившегося в обмен на топливо — Бокчера, он же родственник того крутого илянина.
Когда он показал ему Патрисию (она об этом не знала), лицо илянина посерело. Он вскочил, потом сел обратно, не издав ни единого звука, и лицо его превратилось в непроницаемую маску. Больше от него добиться ничего не удалось.
Довольно скучно. Хотя Семен не сомневался, что это лишь показное спокойствие. Ну не дурак ли? Мог спокойно и тихо отдать концы со своими в горах. Наверное, чувствовал себя героем, жертвуя жизнью ради продления иллийского рода… которого уже не будет. Но сначала Дар перекочует к великому землянину — а это то, чего они все так боялись с начала вторжения. Ваша битва проиграна, господа! Но с тобой, дружок, мы еще не закончили.
А пока… порадуем супружескую пару.
Он показал их друг другу одновременно. На стене ее комнаты зажегся экран, она перевела взгляд, а потом… Патрисия словно обезумела, издала горестный вопль, вскочила, протягивая обе руки ко Стару, словно могла дотянуться и спасти его, закрыла лицо ладонями, тут же отняла и уронила руки, в бессильном отчаянии глядя на муженька, потом снова заметалась по комнате.
— Стар! Как… как? Стар, ты меня слышишь? Как? Как ты здесь… как он мог… для чего?… Ты, сволочь, отзовись, зачем он?!.
Теперь она колотила в прозрачную дверь, но Семен пока отмалчивался. Реакция звездного мальчика вдохновляла. Он не сразу узнал ее в этом виде, а когда узнал, упал на колени, схватившись за голову, по лицу потекли слезы, он безотрывно смотрел на нее. Очень трогательно, в самом деле.
Тем временем Патрисия вжалась спиной в стену, прижала руки к животу. Семен забеспокоился — как бы стресс не повлек за собой выкидыш. Но не мог же он не насладиться этой сценой? Ладно, дадим ей с водой успокоительного, только и всего. Малыши-илле, должно быть, цепко держатся за жизнь, не то что земляне.
Слышать друг друга они не могли, и Семен пытался понять, телепатируют ли они, но, похоже, пока они только ревели. Точнее, рыдал парень, а Пат стояла белая, как мел. Семен с удовольствием психолога считывал их мысли: «я не смог спасти ее и ребенка», «его будут пытать». Потом начнут, конечно, кумекать, как им сбежать. Парень вспомнит клятву: он не может даже защищаться, не то что напасть первым. На том дело и кончится. В любом случае, он обезврежен, да и долго это не продлится. С этими иллийскими парнями, как ни жаль, придется скоро завязывать. Но Семен обещал себе получить при этом максимальное удовольствие, а уж обещания, данные самому себе, он держит.
Ему надоело наблюдать эту сцену, и он отключил им экраны. Пат тут же снова заколотила руками в стеклянную перегородку и принялась сотрясать воздух бессмысленными угрозами. А парень вытер слезы и улегся лицом к стене — так он практиковал и в квартире Пат на Земле. Она тотчас же перестала орать и села в свой угол, опустив голову в руки. Ну ясно, Стар сообразил телепатировать ей. Пусть поговорят. Понаблюдав за ней некоторое время, Семен отвернулся.
Слуга-турооз принес ему донесение с Оксандры. Семен прослушал зашифрованное сообщение от креза. Тот разузнал, хотя его и не просили, что где-то среди проклятых прячется, отбывая свое наказание, экстрасенс-предсказательница. Уж не она ли тот самый связной? Или Пат захотелось узнать свое будущее? Виделись ли они? Креза подтвердил слова полицейского, что проклятый квартал опустел. Смертельно больной помер, не дождавшись допроса с пристрастием. С гадалкой, сказал креза, связываться бессмысленно — пытка ничего не даст, а героическая смерть будет ей избавлением. Но она, мол, все равно никуда не выходит и никому о Пат не расскажет. Умник, блин.
Креза выслуживался, потому что упустил девчонку-Шиту. Конечно, толку от нее мало, а все ж таки странно, что она потащила землянку в квартал, который нормальные ксандры обходят за километры. Вот бы ее допросить с пристрастием! Но про нее забыли, обрадовавшись, что Пат так легко попалась. Не проследишь сам, так напортачат!
Ночлежку креза тоже проверил — по его словам, единственный контакт у Патрисии там был с чернокожим администратором. Тот, кстати, этого не скрывал, говорит, сильно удивился, увидев землячку. Семен о нем знал: этот Джо, сам по себе мутный тип, какое-то время жил на Илии, книжки строчил… Писатель! Зато сейчас большой спец по ксандрийским травкам. Все время после отбытия Пат провел с одной не первой свежести туроозкой, тоже большой специалисткой по всякой дряни, и больше ни с кем не контактировал. Брать его в оборот пока не стали, установили слежку. А неизвестного кадильщика, который исправил девице щечки, креза в гостинице не обнаружил, чем сам был немало расстроен.
Эх, как же плохо иметь дело с планетой, где нет никакой сети наблюдения или там тех же, твою наискось, чипов. Не узнаешь, кто кому кто, и кто с кем общается…
Ладно, пора, наконец, пообщаться со своей однокурсницей. Узнать, как ей сюрприз.
Продолжение - глава 36.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33, глава 34)
художница Елена Юшина