Почему-то этот мелкий, в общем-то, эпизод надолго остался в памяти. Возможно потому что я тогда еще учился узнавать людей, и первое впечатление по тому или иному вопросу всегда остается самым ярким.
Было это в мае, в конце 6-го класса. Классом младше меня учился паренек по прозвищу Герасим. Школьные и дворовые прозвища (более «культурный» термин, чем вульгарное и слегка уничижительное слово «кличка») вообще интересная тема. Происхождением они делятся на несколько категорий – производные от фамилий и имен, характеристика внешности и поведения, или производное от какого-либо события. Герасим (причем с ударением на последнем слоге, произносил на манер - «керосин»), как раз от внешности и поведения. Был Герасим довольно здоров и на редкость молчалив, как известный герой Тургенева. Вдобавок его еще и Му-Му звали.
Молчал Герасим-Му-Му не только на уроках (иногда у нас были спаренные занятия), но и во дворе. В школьных играх он обычно не участвовал, стоял обычно в сторонке и как говорят - торговал широким лицом. Драться не дрался, но и к нему никто не лез. И жил Герасим не в нашем селе, а в деревеньке за два километра, там и в советские времена даже начальной школы не было – незачем, и так-то из этой деревни в нашу школу ходили двое человек – Герасим и еще один парнишка года уже на три младше его. Когда пешком, когда совхозные шоферы подбрасывали – на грузовиках, да тракторах, так что он из-за удаленности жилья вне школы ни с кем и не дружил, и в компаниях не состоял.
И вот однажды, перед Новым годом, когда я учился в шестом, а Герасим в пятом, случился с ним нехороший казус, в котором я выступил его искренним защитником, обуреваемый чувством справедливости. А дело было вот в чем. Жила в нашем сельце странная семейка. Пьющие маргиналы, муж работал местным пастухом, жена, наверное, на инвалидности сидела, мне было не очень понятно работает ли она. Сейчас я даже не могу понять, сколько же им тогда было лет, в том же скажем 92-ом году, когда происходили эти события, вряд ли больше 30-ти, но выглядели они оба ужасно, как и их домишко. Было у них то ли трое, то ли четверо детей, не отличающихся, мягко скажем, способностями, и вот старшую девочку приняли в нашу школу. Хотя учится ей, тем более тогда, когда не было «инклюзивного образования» надо было в другом месте. Но, приняли, пожалели, все-таки дома, а не в райцентр надо ездить.
Учится она не училась, носилась как угорелая по школе. И вот что произошло в один «прекрасный день» - перемена кончилась, все уже разбежались по классам, девочка же все еще бегала от избытка энергии, туда-да сюда по одному из двух наших небольших школьных залов, по одной стороне из которых располагались двери в классе. В зале остался только один Герасим, замешкался почему-то по обыкновению, подпирая стенку. И вот не очень умная девочка с разбега втрескалась в стену. Сама, разумеется. Я же в это время бежал в свой класс (в другой зал) с улицы, а залы соединялись коридором, так что я все видел. На дикие вопли ударившейся (а расшиблась она здорово) все высыпали в коридор. И тут это чудо поднимается и дико крича, показывает пальцем на несчастного Герасима – «Это он меня толкнул!»
Несдобровать бы Герасиму, нашлись охотники и среди учителей (увы) сразу же – поверили, но тут встрял я как единственный свидетель. Слыл я парнем честным, был у педагогов на хорошем счету, да и свидетелем был независимым, так как с обвиняемым не дружил. Так что поверили уже мне, доказавшему, что девочка ударилась сама и с Герасима вину сняли. Так дело и заглохло.
И вот в конце весны, через полгода выхожу я в школьный двор. Уроки кончились, никого уже не было, я как дежурный задерживался. Тут же на крыльце терлись Герасим с мелким дружком – ждали машину в деревню. Стоя я себе спокойно, ворон считаю, и тут Герасим неожиданно разговорился. Да так много наплел! Привязываться ко мне стал, чего я совсем не ожидал. Надо сказать, что на ту пору был я хил и слабоват на ответ – лишь в следующем году стал выравниваться. А Герасим, желая выпендриться перед младшим односельчанином в красках расписывал, что он крутой и «не одного такого бросил через перила и никто ему ничего не говорил» - в смысле за это не ругал. Не знаю уж кого он там бросал – у них в деревне и народу то среди пацанов кроме этих двоих нет, приезжих из города, видать. И почему через перила – он что у себя на крыльце это делал? Пришедших в гости? Или наоборот сам будучи в гостях кидал хозяев уже через их перила?
Но главное то вот в чем – я смотрел на него и думал – неужели, ты, мерзавец, успел забыть, как я тебя выручил? Да ты тогда и слова не мог связать, по сию пору бы от грязи отмывался, до милиции ведь могло дойти, дурачина. Дело ничем и не кончилось. Как хил я не был, но все же что-то ответил, и подлый неблагодарный Герасим не решился на меня напасть. Вот и помогай после этого людям, ценный урок я усвоил. Запомнил я эту обиду на всю жизнь, хотя… помогать людям не перестал.