Рассказ. Рабочее название "Башмак"
Десятилетнему Даньке Кораблёву по прозвищу Шкет очень нужны были деньги. Много денег. Потому что он хотел уехать на море. Вместе с мамкой. На море - он это точно знал - хорошо. Там ходят такие большие пароходы, всегда тепло и можно купаться. Но без денег на море не уедешь. Потому Данька уже два года деньги копил.
Впрочем... Копить у Даньки получалось плохо. В ржавой жестяной коробке, когда-то найденной им у мусорных баков, лежало всего 2240 рублей. В последний раз он положил туда сотню неделю назад.
Сегодня из рейса должен вернуться сосед дядя Гриша. Данька обычно помогает ему навести порядок в кабине фуры, а сосед за это даёт денег - сотни две-три. Правда, отправить весь заработок в заветную коробочку Данька вряд ли сможет. Надо купить еды. Хоть какой-нибудь. Потому что дома еда появляется только в виде закуски, которую покупает мамка или приносят её гости. И перепадает от этой закуски Даньке немного...
Проверив свои сбережения, мальчик спрятал коробку в тайник - углубление у опоры теплотрассы, положил сверху два кирпича и вынырнул из кустов. Со стороны невозможно было догадаться, что здесь находится тайное укрытие. А вот зимой Даньке приходится гораздо хуже: тайник засыпает снегом, и сбережения он вынужден прятать дома, рискуя, что их обнаружит мамка или кто-нибудь из её собутыльников. Правда, пока такого не случалось ни разу. Но кто знает, как оно может повернуться...
Оглядевшись по сторонам, мальчик направился к своему дому - ждать дядю Гришу. На скамейке у крайнего подъезда сидел Башмак. Данька не знал, как зовут этого бородатого и косматого деда, но про себя называл его исключительно Башмаком. За то, что тот круглый год ходил в одних и тех же стоптанных башмаках, шоркая ими по асфальту.
- Мальчик, - вдруг окликнул его Башмак. - Тебя, кажется, Данилом зовут? Не мог бы ты мне помочь?..
Данька вздрогнул. По имени его давно никто не называл. С тех самых пор, как умерла бабушка. Мамка звала сына «паразитом» или «гадёнышем», её друзья и остальные обитатели двора - Шкетом. Вообще, эта кличка настолько крепко приросла к мальчику, что он сам уже воспринимал её как своё второе имя. Ребята во дворе, наверное, и не знали, что Данька - это Данька. Для них он всегда был Шкетом. В интернате, где он учился, учителя и воспитатели называли ребят исключительно по фамилиям, а сами воспитанники друг друга опять же по кличкам. А тут вдруг - Данила.
Мальчик остановился, вопросительно посмотрел на Башмака. Тот, указав на старомодную сумку, что стояла у его ног, произнёс:
- Да что-то голова закружилась, боюсь, не донесу продукты до квартиры. Мне всего-то на второй этаж подняться. Да и сумка не тяжёла. Но - здоровье подводит. Ничего не поделаешь - возраст.
Данька кивнул в знак согласия, взял сумку и направился к двери подъезда. Башмак зашоркал за ним. Поднявшись по лестнице, мальчик в нерешительности остановился: какая из трёх дверей ведёт в квартиру Башмака?.. Скорее всего, вот эта: обшарпанная, как и её хозяин, с облупившейся краской, без кнопки звонка и номера. И он не ошибся. Отставший от Даньки Башмак наконец-то поднялся на этаж и направился именно к этой квартире. Немного повозившись с ключом, старик открыл дверь и пригласил Даньку войти.
Тот, переступив порог и поставив сумку, хотел было уже удалиться, но Башмак остановил мальчика:
- А что, молодой человек, не составите ли вы мне компанию за обедом? В конце концов, должен же я вас как-то отблагодарить.
В животе у Даньки громко заурчало. Упоминание про обед смутило мальчика: ему было неудобно, но в то же время очень хотелось есть. Поколебавшись пару секунд, он снова кивнул.
Башмак, сняв обувь, прошоркал на кухню. Данька последовал его примеру. Вскоре на плите разогревался суп, на столе появилась аккуратная корзинка с хлебом, а Данька, вымыв руки с мылом (чего за ним давненько не водилось), ёрзал на стуле в ожидании трапезы.
Наконец суп разогрелся, Башмак поставил перед мальчиком целую тарелку щей. Упрашивать Даньку не пришлось: он жадно набросился на еду. За первой тарелкой последовала вторая и третья. И только после этого Данька почувствовал сытость...
- Спасибо, - произнёс он первое слово за всё время, что находился в квартире Башмака.
Тот, улыбнувшись в свою густую бороду, спросил:
- А как насчёт чая с конфетами? Я, признаюсь, сладкое уж очень люблю, никак не могу отказать себе в хороших конфетах...
Данька сладкое тоже любил. Но поесть конфет ему удавалось очень редко, если только на полдник в интернате вдруг давали карамельки. Сейчас же он был настолько сыт, что для чая в животе не осталось места. Однако отказаться от конфет Данька никак не мог. Эта дилемма явно читалась на лице мальчика, и Башмак, всё правильно поняв, предложил:
- А знаешь, давай-ка мы с тобой передохнём после обеда с полчасика? А потом уже и за чай примемся, а?
Данька с радостью согласился. Башмак пригласил гостя в комнату... Попав туда, Данька ахнул: столько книг он видел только в библиотеке, когда ходил туда ещё с бабушкой...
- Это всё твои? - спросил он, напрочь позабыв о вежливости.
- Мои, - ответил Башмак. - Единственное, что осталось у меня от прошлой жизни, брат Данька...
Разглядывая книги, Данька обратил внимание на небольшую фотографию, где были запечатлены мужчина с женщиной и мальчик примерно Данькиного возраста.
- А это кто? - спросил он.
Башмак, помедлив немного, произнёс:
- Это мы с женой и сыном.
- А где они сейчас? Уехали? - снова спросил Данька.
- Нет их больше, брат. Бывает так, знаешь ли... - ответил Башмак.
- Умерли? - со всей своей детской непосредственностью задал вопрос ребёнок.
- Сын погиб. На войне. Давно это было, брат Данька, ты тогда ещё даже не родился, - снова помолчав, ответил Башмак. - Под Гудермесом - есть такой город в Чечне. А жена не смогла этого пережить. Так и остался я один. В квартире, где мы все вместе жили, находиться было тошно, вот сюда и переехал. Ну, а книги бросить не смог. Я ведь в университете преподавал раньше. Студентов премудростям философии обучал. Да только жизнь-то, брат Данька, сложнее любой науки бывает...
Данька с пониманием кивнул:
- Моя бабушка тоже умерла. Но она старенькая уже была, как ты.
Башмак усмехнулся:
- Эх, брат, горе - оно всегда старит. А я стариком стал, когда сына похоронил.
Они помолчали. Потом Башмак спросил:
- А сейчас ты с мамой живёшь, верно? Это ведь она в нашем доме подъезды моет?
- Ага, - ответил Данька, - с мамкой живу. Она хорошая, правда. Только несчастная. Из-за меня. Я думаю, если мы с ней на море уедем, может, она и пить бросит?.. Я и деньги коплю.
Про это Данька ещё никому никогда не рассказывал. Но Башмаку доверять можно - это мальчик почему-то сразу понял.
- Да уж, - произнёс тот со вздохом. - Этому ни в одном университете не учат. А жаль. Вот чему студентов учить надо бы - любви. Да только наука эта не каждому доступна.
Данька плохо понял слова Башмака. Какая же любовь наука? Это другое. Вот он, Данька, он любит свою мамку. Потому что она - мамка. Когда он был маленький, мамка не пила. Они даже в зоопарк ходили. Тогда у них всё по-другому было. И квартира была... другая. Чистая, светлая... Они все вместе отмечали праздники. И даже день Данькиного рождения. И подарки ему дарили...
Потом бабушки не стало. Данька очень хорошо помнит, как быстро стала меняться мамка... Но он её не винит. Всем своим детским разумом Данька понимает: мамка пьёт, потому что несчастная. Мужа у неё нет, а с ним, Данькой, мамке одной тяжело. Куда делся его отец, он точно не знает. Мамка говорит, что он какой-то «залётный» был. Может, лётчик? Когда Данька вырастет, он обязательно найдёт отца. Вообще, это здорово, когда есть отец. У других ребят отцы есть. И пусть даже они ругаются, а то и ремнём нахлестать могут, но всё равно это здорово.
У Даньки один раз был отчим. Весёлый такой дядька. Он целый год с мамкой жил. Дядя Гарик и про море Даньке рассказал. Они все вместе хотели на море поехать... Тогда мамка не пила. Она даже одежду новую Даньке покупала и игрушки. А Дядя Гарик подарил ему книжку про капитана Врунгеля. Хорошая книжка, интересная. Данька её всю-всю прочитал. Его читать ещё бабушка научила. Она говорила, что Данька обязательно в школе отличником будет.
Но у Даньки отличником быть не получается. Нет, он понимает всё, что учителя объясняют. И пишет красиво и без ошибок. А вот когда к доске вызывают - молчит. Потому что ребята над ним смеются. Говорят, что Данька - бомж, что ему мамка одежду на помойке находит. Хотя одежду мамка приносит от людей, у которых дома убирается. Данька не обижается на неё, понимает, что денег на него надо много. А где взять эти деньги?
Он вот уже два года подрабатывает: машины мужикам в гаражах помогает мыть, бутылки сдаёт... А денег всё равно мало накопил. Потому что жизнь сейчас дорогая - так мамка говорит. Конечно, если бы она не пила, денег было бы больше... Но мамка не может не пить. У неё горе. Как дядю Гарика в тюрьму посадили, так она и стала такой... злой. И Даньку в интернат отправила. Говорит, там хоть накормят досыта.
Но он накопит. Обязательно накопит! И поедут они с мамкой на море! Надо только немного ещё поднапрячься...
Обо всём этом Данька рассказал Башмаку. Тот слушал, не перебивая. Только вздыхал...
Потом поставил чайник, и они ещё долго сидели на кухне, пили вкусный чай с шоколадными конфетами. Данька даже про дядю Гришу с его машиной забыл - так спокойно и уютно ему было...
Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Пришло время идти домой. Прощаясь с Данькой в прихожей, Башмак сказал:
- Ты заглядывай ко мне, брат Данька. А то я одичал тут в одиночестве. А с тобой хоть поговорить можно.
Данька кивнул, потом спросил:
- А тебя зовут-то как? А то я и не знаю.
Башмак улыбнулся:
- Константином Дмитриевичем раньше величали. Но ты зови просто: дед Костя. А я тебя внучком кликать стану, если ты не против.
Против Данька не был. На том и порешили.
Возвращаясь домой, Данька думал про то, каким хорошим человеком оказался Башмак. То есть дед Костя. И что, может быть, он и его с собой на море возьмёт. Чтобы не было деду так одиноко...
