Глава 12. Замыкая круг, или здрасьте, приехали
— Где мы?
У Пат сразу пересохло в горле, словно она вдохнула пепла. Говорила она почему-то шепотом.
Воздух тут был плотный, непрозрачный, как пыльная театральная штора, а небо закрыто густой черной ватой.
— Квартал порченных, — так же шепотом ответила ксандра.
— А кто это? — с невольным испугом спросила Пат.
— Те, кому запретить веселье.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32)
Город, который они оставили позади, сверкал, как переборщившая с побрякушками дама, шумел, гулял, веселился. А сюда они опустились, как в черный мешок. И ведь пролетели всего ничего — не больше получаса на запад. Куори пришлось сажать на ощупь, руководствуясь указаниями Шиты, которая видела в темноте, как кошка.
Они пошли по узкой дороге, зажатые с обеих сторон чем-то темным — горами, строениями? Тьма хоть глаз выколи. Пат вспомнила про свой потерянный фонарик. Да ведь у нее есть коммуникатор! «Сейчас, я включу освещение», — прошептала она Шите. Но не успела нащупать его в рюкзаке, как ксандра возопила, если можно так выразиться, когда человек кричит шепотом: «Нет, нет, нельзя! Они не хотеть, чтоб их видеть». Оставалось только надеяться, что неизвестные «они» не обступают их сейчас со всех сторон, не тянут к ним свои руки, как в фильмах ужаса.
Чушь, больное воображение. Похоже, здесь просто гетто для больных и калек, которых выжили из города.
Глаза немного привыкли, и Пат кое-что начала различать. На дороге они были одни. Темные массы оказались холмами с вырубленными в них пещерами. Во всяком случае, эти грубые подобия дверей, сделанные из разного хлама, должны были куда-то вести. Пройдя несколько холмов, Шита остановилась, повернула налево и подвела Пат к одной из таких дверей.
— Это тут кто-то болеет, да?
Ксандра на секунду словно задумалась, а потом ответила:
— Да, да. Идем!
Внутри оказалась непроглядная тьма. Пат почувствовала низкий потолок над головой, и ее затрясло — она отказывалась сделать хотя бы шаг вперед. Она ухватилась за камушек Кетла в кармане, словно за единственный надежный предмет в этом мире. Вспомнила, как он вел ее по скалам, а она ничего не видела… Иляне и, видимо, ксандры, обладают ночным зрением от рождения, а она… А она! Да ведь у нее есть истинное зрение!
Не успела она вспомнить об этом, как зрение действительно переключилось. Она увидела очертания стен — как ни странно, это было не отвратительно и не мрачно, скорее загадочно. В проходе струился темно-фиолетовый свет, камень мерцал серебристо-серым. Шита торопила, и Пат сдвинулась с места. Ксандра едва заметно светилась на фоне стен, ее было различить труднее, чем повороты, но все-таки ее слабенький силуэт вырисовывался впереди. Удивительно, но трусливая Шита здесь ничего не боялась.
Продвигались они наощупь, виляли по коридорам — ксандра выбирала направление. Пат ухватила ее за рукав — не дай Бог потеряться. Обратной дороги она бы уже не нашла и ругала себя последними словами: ясное дело, это ловушка. Как она могла довериться подобной девице! Сейчас ее запрут или прикуют и заставят исцелять всех подряд. Целый квартал «порченных»! А когда узнают о ребенке… страшно даже представить, что у них в голове…
Наконец, к ее радости, нескончаемый коридор закончился, а потолок перестал давить. Пат ощутила, что они находятся в зале или огромной комнате, воздуха стало больше, истинное зрение отключилось, а тьма немного рассеялась, хотя по-прежнему ничего не разглядеть.
В самом дальнем углу комнаты зашевелилась куча тряпья, и оттуда раздался неожиданно ясный, молодой и звучный женский голос:
— Шита-ра-сетра.
Женщина произнесла имя ксандры без всякого удивления, скорее утвердительно.
— Да, тетя…
— Это твоя тетя? — удивилась Пат. — А чего было скрытничать?
— За кого ты принимаешь ту, кого привела? — продолжила незнакомка.
Она говорила на тезурийском правильно, без малейших искажений и ксандрийского акцента. Примерно так же, как и сама Патрисия.
— Это землянка, тетя… — пролепетала Шита.
— Она уже не землянка, — сообщил голос, — точнее, не только землянка.
Из угла вдруг возник и начал разрастаться тусклый свет, освещая сперва только небольшую толику пещеры, неровную сероватую землю под ногами, камни, погрызенные коробки. За всем этим едва угадывалось остальное пространство. А круг света все увеличивался, пока, наконец, не охватил саму Пат с ее спутницей и на этом остановился. В дальнем его конце Патрисия увидела ту, что сидела на своем лежбище, но рассмотреть ее не удавалось — свет оставался неярким, как от плохой электрической лампочки.
Пат сделала шаг вперед, а потом… Это получилось бессознательно, она просто очень хотела разглядеть хозяйку и, видимо, направила на это много энергии — так много, что откуда-то из ее груди вырвался яркий луч. Она даже сама не знала, что так умеет.
Женщина вздрогнула и отступила назад, но и Пат, невольно вскрикнув, отпрянула. Их снова поглотила темнота, теперь еще более душная и тревожная. Но перед глазами Патрисии все еще стояла жуткая картина.
Увидеть черты лица незнакомки ей не удалось, потому что… Обладательница такого сильного и чистого голоса была усыпана струпьями с головы до ног. Несколько тряпок на ее теле не могли прикрыть этого кошмара. Не видно было даже глаз. Струпья походили на невероятного размера белесых гусениц, с одной ножкой и множеством тел, мерзко извивающихся.
Пат зажмурилась, но тут же раскрыла глаза, таращась в темноте в страшный угол — а вдруг больная приближается к ней? Ничего не увидела и невольно снова поменяла угол зрения. Под ее истинным взглядом тут же проявились цвета несчастной. К изумлению Патрисии, это были настоящие, насыщенные цвета, а не жалкие их подобия, как у остальных ксандр. Очень чистые и свежие краски — травяной зеленый, теплый солнечный желтый, нежно-густой сиреневый.
Женщина неожиданно засмеялась. Смех ее звучал звонко и весело, и настолько не соответствовал ее внешности, что Пат чуть не подумала, что здесь есть кто-то еще.
— Красивая я, да, Патрисия?
Она произнесла ее имя четко и правильно, не по-земному, но так, как произнес бы его Стар.
— Вы меня знаете?
— Теперь знаю.
Когда это Шита успела ей сказать? Наверное, вчера? Но Пат не называлась ей полным именем.
— Я задала вопрос, — усмехнулась женщина.
— Да, вы очень красивая, — неожиданно для самой себя ответила Патрисия, продолжая любоваться истинными цветами несчастной.
Цветами, в которых почему-то не виделось ни единой соринки, ни пятнышка и ни малейшей боли. Так хорошо скрывает?
Больная помолчала.
— Но ты красивее, — сказала она уже гораздо мягче. — Ты — индиго.
Патрисия даже вспомнить не могла, когда она в последний раз это слышала. Ей стало стыдно за свою реакцию. Вот тебе и индиго! Вот тебе и целитель… Настоящий индиго давно бы уже подошел к больной и взял ее за руку.
— Я… да, но… — неловко начала Пат. — Понимаете, я… я не уверена, что смогу вас исцелить. Но… я попробую.
Она собрала все свое мужество и сделала несколько решительных шагов вперед, пытаясь преодолеть и, главное, скрыть отвращение.
— Я постараюсь хотя бы облегчить боль, — решительно сказала она. — Хотя я не знаю точно, что получится.
— Стой там, — резко сказала женщина, но в ее голосе все еще звучало веселье.
Пат непонимающе замерла.
— Понимаете, я, конечно, очень спешу… Но поверьте, я сделаю все, что смогу! Вы только никому не говорите про меня.
— Ты можешь исцелить меня за пару минут, — продолжала та, явно развлекаясь. — Но я ни в коем случае не позволю тебе это сделать.
Все это было очень-очень странно. Патрисия молчала, не зная, что сказать. Если ее позвали не для лечения, то зачем? Она обернулась туда, где стояла Шита, но не увидела в темноте ее лица.
Женщина снова засветила свой тусклый свет и тоже повернулась к племяннице:
— Ну, Шита-ра-сетра, объясни ей, коль привела.
Шита придвинулась близко-близко и возбужденно зашептала:
— Это моя тетя. Я тебе рассказывать про креза. Тетя хотеть стать тааруоки и пошла учиться к креза. Но пока учиться, узнать много… страшный. Тетя не захотеть стать. Не захотеть отдавать им… И не захотеть делать страшный сама. Но она уже взять умение и обратно нельзя отдать. Она от них бежать… Нельзя просто сбежать от креза. Теперь она платить, но она так выбрать сам.
— Шита-ра-сетра по большей части не понимает, о чем говорит, но в целом объяснила верно, — спокойно прокомментировала старшая. — Меня можно исцелить, но я этого не допущу, я буду платить дальше. Лучше уж это, чем погубить себя.
— Погубить?
С точки зрения Пат, не могло быть ничего хуже пребывания в этом жутком месте в таком состоянии.
— Как ты еще молода, хотя и получила то, чего заслуживают немногие! — снова засмеялась женщина. — Нет, нет, я не говорю, что ты этого не достойна. Но пора бы тебе уже начать понимать. Я имею в виду не физическую погибель. Я не хочу разделить долю того, кого креза называют Хозяином. На Илии его зовут Предавшим, а у нас те немногие, кто еще не прогулял свои мозги, — Проклятым. Меня прельстила власть, я хотела получить великие возможности… чтобы ксандры преклонялись передо мной. Я научилась внушать мысли и создавать иную реальность, и не заметила, как эта реальность принялась исправлять меня на свой лад. Я хотела исцелять, но не понимала, что целитель целителю рознь. Не понимала, как важно, откуда именно ты берешь силу, и чем расплачивается и целитель, и исцеленный, если вылечивая тело, калечишь душу.
— А где они берут силу?
— Тебе лучше не знать. Тебе нечего бояться, твой Дар чист и ты получила его светлым путем. Но я вовремя остановилась. Теперь мое тело в струпьях, но душу мне удалось сохранить, хотя я еле спаслась. Я забрала полученную способность с собой, мне от нее уже не избавиться. Но теперь моя жизнь — лишь ожидание встречи. Я жду, когда Небо придет за мной.
Патрисия потрясенно молчала. Меньше всего она ожидала услышать тут нечто подобное. Ее удивило не столько упоминание Дара, и даже не то, что ксандра видит ее насквозь, но сама речь, ее суть и стиль. Такое можно услышать на Илии, но не здесь.
— Креза ее больше не искать, — подтвердила Шита, — они знать, где она, но больше ничего ей не сделать. Она заплатить.
— Так что, все креза работают на Предавшего? — вырвалось у Патрисии.
Ее худшие догадки подтверждались.
— Те, которые раскаялись, служат Небу на Илии. Но не те, которые переселились сюда. О них мало кто знает, хотя в их руках вся власть на Ксандре. Здесь их всего пара сотен, и они делают вид, что бедны, что живут, как все. Они сами вылавливают желающих обучаться, безошибочно выявляя таких дураков, как я, и вербуют через уже обученных кадильщиков. Пользуясь своими способностями, они создали целую сеть, запугали планету, сами оставаясь в тени.
Наверное, поэтому, поняла Пат, Стар, проживши тут полтора года, ни одного не встретил и ничего о них не знал. Тем более подозрительно, почему ей так «повезло» в первый же день.
— Но если о них так мало известно, откуда же Шита знает?
— Потому что я ей сказала, чтобы предостеречь, но… — ответила женщина и резко повернулась к Шите, жестко проговорив на ксандрийском:
— И ты еще могла болтать о них?
— Землянка сама спросила, она догадалась, я сказала только про тааруоки, а она сама спросила про креза! — быстро затарабанила на родном языке племянница.
— Теперь уже неважно, — вымолвила та, жестом остановив поток ее слов.
Вот глупая Шита… хотя, оказывается, все-таки добрая, и ей не чужды любовь и сострадание, раз она так заботится о своей тетке. Нашла целительницу и сразу же потащила сюда. Пат повернулась к ксандре.
— Ты слышала, твоя тетя не хочет, чтобы ее лечили.
Патрисия очень старалась, чтоб в ее голосе не прозвучало облегчение. Но пора было вежливо откланяться.
У нее возникло странное чувство. Уходить, с одной стороны, не хотелось — разговор мог пролить свет на многое, и собеседница, несомненно, притягивала (если не думать о струпьях). Однако лучше бы ей об этих креза не знать. Она скоро покинет Оксандру, и лишние страхи ей не помогут. Просто надо скорее добраться до Ихорано.
— Поймите правильно, я очень рада встретить на Ксандре такую, как вы… ой, ну, то есть… — она смутилась, обращаясь к хозяйке, — вы понимаете, о чем я, да? Но мне пора. Пожалуйста, позвольте Шите вывести меня обратно, я не должна опоздать на космолет.
Патрисия очень старалась, чтобы ее слова не выглядели мольбой, чем они, собственно, и были. Она с содроганием думала про обратный путь в одиночестве: заблудишься и никогда больше не увидишь белого света. К тому же, сколько тут таких прокаженных? Теперь, когда она знала, как это выглядит… Она очень надеялась, что Шита не собирается тут оставаться.
— Нет, нет, подождать! — вскричала девица, словно опомнившись. — Тетя, пожалуйста! Сказать ей! Я не мочь сказать, я не мочь. Но я привел, чтобы ты сказать! Ты все знать и сказать!
И, повернувшись к Пат, добавила:
— Не уходить, моя тетя — пифия, она все знать.
Ксандра назвала слово на своем языке, но Патрисия моментально его перевела, несомненно, с помощью Дара. В ее словаре раньше и слова такого-то не было, но смысл уже стал ясен.
— Да, ты правильно поняла. Мой главный дар — прорицание, — в голосе женщины слышалась печаль. — Самый страшный, который только бывает. Не знаю, о чем я думала, когда выбирала его. Мною руководила гордыня.
В ее цветах впервые появилась боль, но тут же погасла.
— Нет, Шита-ра-сетра, я ничего ей не скажу. Иначе она изменит путь, и тогда круги не замкнутся.
— Круги? — наморщила лоб Патрисия.
— Какой удивительный подарок — встретить тебя, Патрисия, — ее голос зазвенел, словно ее переполняло счастье. — Иди тем путем, которым шла. Ты замкнешь два круга, свой собственный и… еще один, очень-очень большой.
Ее голос как будто дрогнул.
— Даже разгадывать это не буду, — раздраженно бросила Пат.
Многозначительная таинственность — это прекрасно. Но толку от нее никакого.
— Шита должна платить долг! Шита не мочь отпустить землянка! — внезапно заревела юная ксандра. — Тетя, почему ты ей не сказать?
— Патрисия, — голос женщины стал неожиданно строгим. — Ты должна отпустить ее. Отпусти Шита-ра-сетра. Не ломай ее.
— В смысле? Я ее не держу… — растерялась Пат. — Я только прошу ее вывести меня отсюда. Я оставлю ей деньги на квартиру, на еду, ей надолго хватит. Только скажи ей, чтобы не растранжирила все… гм… на веселье. Ну ты понимаешь. Я бы ей сказала, но, боюсь, я для нее не авторитет.
— Ты не сможешь слепить ее заново, Патрисия. Она уже не мягкая глина, а застывший кувшин. Ее можно разбить, но не переделать.
— Но и в кувшин можно налить грязную или чистую воду, — возразила Пат.
— Это если он пуст.
— По-моему, пустее не бывает, — не слишком вежливо брякнула Патрисия.
Женщина засмеялась.
— У меня не получилось, а у тебя нет на это времени. Впрочем, что-то ты уже туда налила, если моя племянница притащила тебя сюда. Это было не ради меня. Она за тебя беспокоится.
— Почему? — напряглась Пат.
— Ты ее исцелила. И была с ней бескорыстной. Она не знает, колдунья ты или нет, но ты от нее ничего не требуешь. Она с таким не встречалась.
— А почему беспокоится? Она что-то знает, чего я не знаю?
— Да.
— Тогда почему не скажет?
— Она не может. Поэтому я и сказала: отпусти ее. Она сделала, что могла.
Патрисия удивленно уставилась на Шиту — получается, та способна на благодарность?
— Это не благодарность, — снова прочитала мысли старшая. — Она не знает такого слова, но чувствует, что должна тебе, и боится своего долга. Это суеверный страх, но это еще и непонимание того, почему ты так поступаешь. И второе уже сродни трепету перед высшим. У нее все смешано воедино. Но она оказалась в ловушке.
— Подождите, то есть вы подтверждаете, что я в опасности?
Но ксандра ей не ответила, а снова обратилась к племяннице:
— Землянка пойдет тем путем, которым идет. Но она отпустит тебя, и ты не будешь ей должна.
А потом в ее голосе снова появились строгие нотки:
— Патрисия! Просто скажи, что отпускаешь ее, скажи, пусть она делает то, что и делала до этого.
Благословлять ксандру на ее образ жизни? Пат поморщилась.
— Ладно… Шита, ты ничего мне не должна. Я тебя отпускаю. Делай, что хочешь, что ты там…
Ей ужасно хотелось добавить какую-нибудь мораль, но она удержалась. Девица сразу обмякла, словно из нее выкачали всю энергию. Но явно успокоилась.
— Тебе пора, Патрисия, — тут же сказала старшая, словно получила, что хотела, и потеряла интерес.
Пат даже обиделась. Чего-то не доставало в этой встрече, какой-то красивой финальной ноты… все-таки ее собеседница не обычный человек… ну, то есть ксандра. И встреча их… Словно Патрисия снова оказалась на Илии и ведет там беседы с Кетлереном, или мудрым Кеунвеном, или спорит с Главой Лайдера…
— Может, ты хочешь что-то узнать? — проницательно спросила та. — Но твое будущее я тебе не открою. А прошлое для тебя не загадка.
— Да… Нет!
Пат хотела спросить про Кетла, хотела спросить, когда… Но поняла, что не сможет жить с этим знанием. И про ребенка тоже боится узнать, если пифия, конечно, видит его.
И заговорила совсем про другое, сама удивившись, что это ее волнует.
— Я пытаюсь понять… Этот ваш Проклятый, который Предавший, и тот, что творит зло у нас на Земле — это один и тот же?
— У него много голов, — непонятно ответила ксандра. — А как он действует на Земле?
Пат задумалась.
— Раньше люди уничтожали людей постоянно, разделяя друг друга по странам и расам. Или в борьбе за власть. Или за ресурсы. Сейчас у нас установлен единый закон, зато мы переместились на другие планеты. А на Земле у нас вроде порядок, у нас все… стерильно, что ли. У нас нет нищеты. Но мы почти перестали общаться, многие из нас заводят семью, просто чтобы регламентировать секс или объединить средства, а по-настоящему любят и рожают детей все реже. У многих мозги так же пусты, как у ксандр. Мы думаем, что чем-то заняты — деньгами, работой, планированием. А на самом деле…
Она прервала свои размышления-вслух, больше похожие на статью в газете. Юная ксандра, устав стоять, опустилась на ближайший камень и, кажется, прикорнула. Пифия молчала в ожидании продолжения.
— Ты слышала про Человека-Полноту Индиго? — спросила Патрисия у хозяйки почему-то дрогнувшим голосом.
— Нет. Но я слышу в этом имени Небо.
— Да? Ну, может быть. Небо… пришло к нам, на Землю. Но не только для нас. Илле думают, что это для всех. Скажи, как ты думаешь… можно ли спасти Оксандру? Спасти их… — Пат кивнула на Шиту, — наполнить их сосуды чистой водой? Может ли и вас достичь благо, которое принес Человек-Полнота Индиго?
Некоторое время она слушала лишь тишину.
— Я не знаю, — сказала, наконец, ксандра. — Но спасибо, что ты спросила. Прощай.
Ее цвета потускнели, и свет вокруг них погас.
***
Снаружи, хотя и казалось, что там должно быть всегда темно, наступило утро. Серое небо осталось таким же низким, но воздух был больше не затхлым, а прозрачным и по-утреннему свежим. Холмы уже не выглядели так угрюмо, на них даже желтела трава. А всю атмосферу здешнего места можно было описать одним словом — печаль. Здесь было очень грустно.
И на душе тяжело.
Теперь, когда они выбрались оттуда, Патрисию начала мучить совесть. Ладно, пифия сама не захотела, чтобы ее исцеляли. Но тут осталось столько больных… А в голове у Пат одна только мысль — сбежать. Она пыталась себя успокоить: ее миссия в другом, иляне велели ей не задерживаться, ей надо спасти ребенка, и при этом никто не должен узнать про ее способности. И Кетл, и Стар, и Теаюриг — все бы ее поддержали.
Это, конечно, все так, но дело было в другом. Просто Пат разочаровалась в себе. Одно дело уступить доводам разума, другое — когда у нее и мысли не возникло об этих несчастных. И разве должен целитель поддаваться брезгливости? Вот тебе и индиго, в который раз повторила она себе.
Да и по отношению к Шите она чувствовала себя виноватой. Оказывается, та старалась ради нее, чем бы не мотивировалась. Привела сюда, хотя так боялась заразы.
Девушка уже бежала к куори. Патрисия вздохнула и последовала за ней, и тут краем глаза заметила движение на улице. «Не оглядывайся», — приказала себе Пат. Она подошла к куори — Шита уже сидела внутри. И, конечно же, обернулась.
Неподалеку возле одной из пещер кто-то стоял. Неизвестный не двигался, не пытался приблизиться к ним, но лицо его было обращено в их сторону.
— Скажи, Шита, а вот тут… все остальные, кто прячется — им же тоже не хочется исцеляться? — с надеждой вопросила Патрисия.
— Нет, они все бы хотеть, — безжалостно ответила ксандра, — но они не мочь. Тааруоки берут и деньги, и страшное. Кто-то не иметь деньги, кто-то бояться и не хотеть платить страшное. Полететь скорее, ты успеть космодром.
Казалось, Шита уже совсем успокоилась, и ее больше ничего не тревожило, кроме желания скорее отсюда слинять. Патрисия его вполне разделяла, но…
Интересно, что с этим больным, такие ли у него струпья, как у пифии? Вроде бы не похоже… Пат попыталась вглядеться, и Дар снова преподнес ей сюрприз — картинка приблизилась, словно Пат смотрела в бинокль, и теперь она могла рассмотреть больного так же хорошо, как если бы он стоял совсем рядом.
Это был беляс. Сначала она вообще не заметила у него никаких повреждений — сероватая, но гладкая кожа лица, и одет так, что голого тела не видно. Но Дар снова ей подсказал, и она увидела сквозь плотную ткань рукавов, что руки у него абсолютно черные, как головешки.
— А что это, черные руки… это болезнь? — произнесла Патрисия вслух и ужасно напугала спутницу.
— Бежать отсюда, скорей бежать, черный рук, черный рук! — истерично заголосила Шита. — Он дотронется, и ты тоже будешь черный!
Патрисия продолжала вглядываться. У беляса имелся какой-никакой цвет, все получше, чем у ксандр. Но все его цвета поглощала грязно-болотная боль.
— Да ну, ерунда, — сказала она. — Это… это что-то типа аллергии, наверное, у белясов так проявляется. Ему надо почистить кровь.
Пат понятия не имела, откуда она это знает, точнее, она все это увидела — всю его кровоснабжающую систему, с вязкой болезненной кровью, как будто всю жизнь работала в медицине. «Общие знания илле», — подумала она.
— Мне надо… надо вернуться к твоей тете, — Пат повернулась к Шите. — Мне надо спросить у нее, понять… можно ли мне…
Шита несколько раз вздохнула широко раскрытым ртом, потом словно сделала над собой усилие и сказала:
— Тетя сказать… Тетя сказать, ты можешь целить, тетя сказать, это не сломать твой путь.
Вообще-то Патрисия хотела спросить совсем про другое — имеет ли она право исцелять здесь и не нарушит ли она чего, не навредит ли…
— Когда она тебе это сказала? — удивилась Пат.
— Когда мы уходить, и я прощаться. Она велеть сказать тебе, только если ты сам захочешь целить. Я надеялся, ты не захочешь. Полететь, полететь, пожалуйста… я не хотеть тут…
— Я быстро… ему очень легко помочь! — Пат выскочила из куори обратно.
Потом помедлила, и решила подстраховаться.
— Не вздумай улететь без меня, а то… а то ты снова будешь должна мне, ясно?
Способ был не слишком надежным, но что поделать. На всякий случай Патрисия вытянула за собой рюкзак. Деньги, билет, портрет и камушек Кетла были сейчас при ней, в закрытом кармане, но и лишаться последнего имущества ей не хотелось. Как и выбираться отсюда пешком. Но Шита только молча забилась в дальний угол куори. Возможно, она просто не умела им управлять.
Патрисия быстрым шагом направилась к белясу, тот опасливо замер, но не ушел.
— Я могу попробовать тебя вылечить, — сказала она ему, подойдя. — Ты этого хочешь?
Беляс уставился на нее настороженно.
— Ты тааруоки?
Он говорил на тезурийском, но с иным, чем у ксандры, акцентом.
— Нет. Я ничего с тебя не возьму, — поспешила заверить она.
— Ничего не берут только илле. Их на Ксандре нет, — подозрительно сказал беляс.
— Не только илле… Я не с вашей планеты, видишь?
Беляс молчал.
— Ладно, не хочешь, как знаешь, — раздраженно сказала Пат. — Мне пора.
— Нет, постой, вылечи меня, если сумеешь, — решился тот и добавил:
— А ты не боишься? Ксандры не дают мне даже дотронуться до себя…
— Меньше разговоров, — сказала Пат. — Сядь, пожалуйста, а то ты слишком высокий.
Беляс сел, стащил с себя грязное подобие куртки и протянул к ней свои руки-головешки. Патрисия прямо услышала, как охнула в куори Шита. Вблизи это совсем не напоминало ожог, и, будь это красным, сошло бы за кожное раздражение.
— Нет, опусти свои руки, они мне не нужны, — помотала головой она.
Расположила ладони над его головой и направила энергию сверху, хорошо представляя себе, как она распределяется по его организму, наполняет кровь, которая начинает бежать быстрей и свободней. Удивительно, Патрисия только второй раз исцеляла не себя, а другого, но с каждым разом ей становилось яснее, как действовать. Это, конечно, подсказывал Дар, а еще… еще Кетл. Ей хотелось верить, что дор не оставляет ее ни на минуту, что он помогает ей прямо сейчас.
Ну вот, а теперь можно и руки, это самое простое. Дотрагиваться до них было не слишком приятно, да и ненужно. Беляс снова послушно их вытянул. Несколько движений — и кожа на глазах становилась все светлее. Через минуту она ничем не отличалась от кожи лица. Беляс в восторге вскочил.
— Ты… ты великий целитель! Скажи, скажи, что я могу сделать для тебя?
— Ничего, успокойся. Это было легко. И, кстати, эта болезнь не заразна.
— Я… я могу позвать остальных?
Беляс, увы, оказался не эгоистом. Вот ты и попалась.
— Остальных? — неуверенно пролепетала Пат.
Она беспомощно обернулась на Шиту, но та, казалось, и не ждала, что она вернется. Сначала ксандра подсматривала сквозь растопыренные пальцы рук, которыми закрывала в страхе лицо. А теперь в изумлении опустила их.
— А… а их много?
Но беляс, очевидно, принял ее растерянность за согласие, он уже стучался в ближайшую дверь. Уйти Патрисия не могла, она в ужасе стояла и ждала, что будет. Воображение рисовало ей ксандр с червивыми лицами и гниющими телами.
Через несколько минут воображение уже ничего не могло ей нарисовать — реальность превосходила любую фантазию. Вокруг нее столпились чудовища. Зрение Пат странным образом переключилось. Она видела не только их полные боли цвета, но и то, что находилось внутри организма. Страшные опухоли, внутренние гнойники… Пораженные болезнью органы словно кровоточили черным, и так их можно было сразу отличить от здоровых.
У всех больных имелись внешние проявления недуга, это-то и заставляло их прятаться здесь. У одного все лицо распухло и надулось, у другого превратилось в нарывающую рану, и еще подходил один, чьи кожные струпья-черви ничем не отличались от тех, что заставили Пат отшатнуться от пифии. Они приближались, окружали ее, воплощая ее самые жуткие страхи.
И что, все это она теперь должна исцелять? «Вот дура, дура… надо было улетать сразу!» И ведь даже на Земле есть такая примета — беременным нельзя видеть уродства. Хотя, наверное, глупо относить подобные приметы к ребенку-илле.
— Я… я не знаю, смогу ли помочь всем, — в панике закричала Пат. — Пожалуйста, по одному! Я… я только попробую!
Но никто и не спешил исцеляться. Все рассматривали ее молча. И только беляс бегал вокруг них и показывал свои чистые руки.
— Ты тааруоки? — последовал, наконец, предсказуемый вопрос.
Задал его неприглядного вида турооз, представитель расы, близкой к креза, невысокого роста, с бардовым оттенком кожи и жуткими наростами под глазами.
— Нет, — довольно резко ответила Пат. — Вот спросите у него…
Она тыкнула в беляса.
— Я ничего не взяла у него.
— Тааруоки так не одеваются, — заметил другой больной. — У нее открытый живот.
— Она могла специально… — зашипела старуха, по крайней мере вместо волос у нее была жуткая белая плесень. — Специально оделась так и пришла… чтобы завлечь нас. Мы не хотим отдавать тебе наши души… мы не станем платить…
— И денег у нас нет, — добавил турооз.
— Решать вам, — сказала Пат, окончательно разозлившись. — Не верите, не надо. У меня есть и свои дела. И я даже не знаю, смогу ли помочь вам всем.
— Если ты не тааруоки, как ты это делаешь? — спросил ее самый страшный, со струпьями. — И почему не берешь платы? Как ты здесь оказалась?
— Слишком много вопросов, — ядовито ответила Пат. — Я делаю это даром, потому что даром получила такую способность. Она происходит от Сил. Остальное вас не касается.
Удивительно, но слово «дар», означающее талант и способности, на языках группы тезурия, как и на многих земных, звучало так же, как слово «дар» — подарок. Одарённый - или одаренный, получивший свои возможности в дар, бесплатно. Об этом стоит потом подумать. А вот слово «Силы» она произнесла неверно, переводя русское «силы» на тезурийский. Надо было сказать «Небо», как пифия, поздно сообразила она.
— Что это за силы, и что ты им отдаешь? — спросил турооз.
— Я… они ничего не требуют от меня…
Патрисия снова растерялась. Может, и требуют… Вот, например, сейчас — разве не по их приказу она все еще находится в квартале порченных? Но разве это приказ? Приказ это когда нет выбора. Она могла улететь, а могла остаться. Это решение, растущее из глубины ее сердца, ее встречное движение. Это… это взаимно, как настоящая любовь, когда ты знаешь, чего от тебя ждут, но и сама хочешь того же. Хочешь даже тогда, когда… не хочешь. Когда надо поступиться чем-то своим — не потому, что должна, а потому, что любишь…
Но что ей сказать этим несчастным? Может, тут уместна мораль? А не запретить ли им все виды «веселья» — отличная будет цена! Но кто ее на это уполномочивал?
— И мы ничего не будем должны ни тебе, ни этим силам? — словно вторя ее мыслям, продолжал докапываться турооз. — Мы не станем рабами этих сил, мы не должны будем поступать по их приказу?
А она вдруг подумала, что перед ней очень мужественные существа. Земляне ради исцеления от таких болезней продали бы душу кому угодно.
— Нет, вы не станете рабами, потому что Им не нужны рабы. Но если вы захотите, то сами сможете отблагодарить их. Как — вам подскажет сердце. Это… это то, во что верят илле.
И тут же пожалела, что проговорилась.
— Так ты, значит, илле? — снова прошипела старуха, подбираясь поближе. — Илле страшные колдуны, страшнее тааруоки!
— Это неправда, — возразил исцеленный беляс. — Я знаю, что илле лечат задаром.
В толпе начался спор. Большинство склонялось к тому, что илле гораздо лучше тааруоки, но что она-то явно не илле. Допытывались, как она это делает. Можно было, конечно, развернуться и уйти, но тут ей в голову пришла остроумная, как ей показалось, идея.
— У меня есть кое-что… Это принадлежало илле. Оно помогает мне исцелять.
И она достала из кармана камень, который подарил ей Кетлерен. Как ни смешно, это подействовало, и народ начал тесниться к ней — теперь каждый хотел быть исцеленным первым.
Пат, испугавшись, быстро провела рукой вокруг себя, и — вот это да! — все остановились, словно она нарисовала невидимую границу.
— По одному, — твердо произнесла Патрисия. — Сначала вон тот.
Она указала на стоящего дальше всех ксандрийца с червяками, как у пифии. Просто чтобы сразу избавиться от кошмара. А в итоге оказалось, что это даже легче, чем руки беляса — никаких внутренних повреждений, только внешнее, зараженная паразитами кожа, вот и все. Пифия была права, делов на пару минут.
Результат поверг всех в шок, сомнения исчезли, все с надеждой взирали на Пат. Она постаралась подавить в себе новое, нехорошее чувство — ощущение власти над этими людьми. Помогла, как ни странно, их готовность склониться перед ней. Она тут же почувствовала себя обманщицей — они же не знают, как легко ей это дается, что это вообще не она, а Дар ее мужа.
Камень она положила обратно в карман, и периодически опускала туда руку — якобы черпала силы. Это даже лучше — пусть видят, что все делает камень, а не Пат-великий-целитель.
— Теперь турооз.
Патрисия решила разобраться сначала с чисто кожными болезнями. После тезурийца, у которого уже не осталось к ней никаких придирок, она подозвала шипящую старуху — пусть уж идет себе поскорей восвояси. Брезгливость периодически напоминала о себе рвотными позывами, но Пат удавалось с ней справляться. Тем более что энергией она могла управлять только тогда, когда переставала думать о собственных неприятных ощущениях. Со старухой этой (а может, это и не старуха вовсе?) ей пришлось повозиться — плесень с головы она убрала, некоторое время «обрабатывала» луковицы волос, а потом удовлетворенно отстранилась.
— Волосы вырастут, — сказала она.
Старуха недоверчиво посмотрела на нее и отползла. Но никто уже не обращал на нее внимания. После четвертого больного Пат поняла, что силы у нее на исходе. Она и забыла, что Кетл велел восстанавливать энергию даже после самой простой ранки. Это ведь только Человек-Полнота Индиго черпал энергию напрямую.
Патрисия объявила перерыв, уселась на собственный рюкзак и некоторое время сидела с закрытыми глазами. Потом ощутила, что энергия к ней возвращается, и снова встала.
Исцеленные не расходились, они наблюдали, как лечат других. Патрисия стала действовать рациональнее, принимая подряд по трое несчастных, а потом отдыхая. Но вот что странно, с каждым разом энергия восстанавливалась все быстрее. Наконец, остались только сложные случаи. Вот здесь набираться сил приходилось дольше. Пат заживила язву и даже исправила неправильную работу сердца, убрала боли в суставах и наладила функцию неизвестного ей органа, может, печени? Она откуда-то знала суть происходящего в организме, но понятия не имела, как все это называется.
Потом с неуверенностью приступила к опухолям, и двоих ей удалось исцелить. Оставались еще двое, и вот их она вылечить не смогла. У одного ужасная опухоль разъела пол-организма, и несчастного мучила жуткая боль. Но ее энергия не проникала в больные органы — Пат чувствовала неодолимую преграду. Она и вправду достала из кармана камень, словно ожидая помощи от Кетла. И увидела, как цвет боли рассасывается. Больной с облегчением выдохнул, избавившись от страдания. Но…
— Я только сняла сейчас боль, — тихо сказала ему Патрисия. — Прости, но я не смогу тебя вылечить… возможно, никто не сможет.
Осознав сказанное, больной принялся ругаться на своем языке, посылая ей проклятья за несбывшуюся надежду. Виноватая, Пат стояла перед ним и ничего не могла сделать. Продолжая браниться, больной ушел. Она подозревала, что боль вернется обратно. По щекам у нее текли слезы, и она, даже не восстановившись, повернулась к последней больной.
Пат не могла определить, что с этой ксандрой. Кожную болезнь (тот самый пузырчатый живот, которого так боялась Шита) она ей уже вылечила, но больную не отпустила. Все внутри несчастной осталось черно, но обнаружить источник не получалось. Попытки просто послать энергию не помогли. На вопрос, что у нее болит, ксандра только моргала глазами. У нее ничего не болело, и она не знала, чего от нее хотят — пузырчатый живот исцелен.
Патрисия не понимала, умеет ли она говорить. Одета ксандра была примерно, как Шита, только обмотана не ядовито-яркими, а грязными и рваными тряпками. Измучившись и отчаявшись, Патрисия села. И тут с удивлением обнаружила рядом с собой Шиту. Убедившись, что заразы больше нет, любопытная ксандра вылезла и подгребла поближе.
— Не знаю, что с ней, — сказала Пат скорее себе, чем спутнице.
— Я ее знать, — неожиданно ответила Шита. — Не надо было ее лечить. Она убийц.
— Кто?
— Она не понимать, что делать. Она убить свой сестра и взять ее одежда. И еще убить другой и брать снова. Ее брать полиция, но потом везти сюда, зачем полиция пузырчатый живот!
Пат с удивлением всматривалась в несчастную. Цвета у нее не было вообще, даже тех жалких оттенков, как у других. Может, она не преступница, а душевнобольная? Как отделить одно от другого? Что вообще такое болезнь души?
Патрисия снова встала и подошла к ксандре-убийце. Та смотрела на нее пустыми глазами. Пат попыталась воздействовать ей на голову, но бесполезно, энергию ксандры словно забетонировали — не проникнуть. Может, Кетл бы и смог… но не она.
Шита дергала ее за рукав, и Патрисия раздраженно обернулась. Девушка что-то горячо зашептала ей на ухо. Пат ничего сначала не поняла, а потом заметила, что вокруг происходит что-то странное. Исцеленные снова подтягивались к ней и потихоньку, с некоторой опаской, ее окружали. При этом они враждебно смотрели друг на друга, каждый пытался отпихнуть другого, но целью-то была именно она. Только безумная ксандра не обращала на Патрисию никакого внимания, а с вожделением пялилась на яркие тряпки Шиты.
— Что им надо? — Патрисия не понимала.
— Камень! Они хотеть твой камень! Они забрать его у тебя! — снова зашептала спутница. — Они хотеть лечить себя сами!
И это вместо спасибо! В Патрисии даже страха не возникло, только гнев. Разметать их всех, да как можно сильнее! Но… собственно, чего она хотела? Их действия вполне логичны — если есть исцеляющий камень, значит, целитель не нужен.
Пат невольно опустила руку в карман и нащупала камень Кетла. Чем-чем, а этим она делиться не собирается. Решение пришло моментально. Она сделала вид, что споткнулась, и резко села. Якобы опираясь на землю, незаметно схватила первый попавшийся камушек, тут же вскочила и подняла зажатый кулак.
— Хотите камень? Ловите! — крикнула она и запустила местным минералом как можно дальше в сторону, противоположную куори. Камень просвистел над головами и упал. Все отвернулись от Патрисии и кинулись туда.
Этого им с Шитой хватило, чтобы подхватить с обеих сторон рюкзак и кинуться к куори. А девчонка-то оказалась сообразительной! Когда они взлетели, Пат посмотрела вниз: исцеленные прекратили мутузить друг друга, осознав, что их провели, часть из них уже разбрелась, остальные не ленились посылать вслед куори ругательства.
Ей стало грустно. Нет, чего-то в ее целительстве точно не доставало. Она подозревала, что болезни к ним могут вернуться. Исцелить тело, оказывается, так мало. Ничтожно мало… Пользу она им принесла или вред? Что, если испытания заставляли их хоть о чем-то задуматься, а теперь они снова начнут жить по-прежнему? И что совершит теперь на свободе эта безумная?
Но как было отказать страдальцам, ей ли такое решать? Она могла помочь и помогла. К тому же, для них есть надежда — они все-таки не попали под власть тааруоки. Может, и не все пойдут веселиться теперь? А бедная пифия, что будет с ней?
— Теперь твоя тетя и этот несчастный, которого я не вылечила, останутся здесь одни?
— Новые скоро придут, — беспечно откликнулась Шита.
— А чем они тут питаются?
— К ним прилетать, сбрасывать вода и еда. Моя тетя платить. Моя тетя иметь много деньги. А мне не давать.
— Почему? Что она тебе говорит?
— Говорил, не дать.
Ни обиды, ни разочарования — только констатация факта. А пифия-то, выходит, все же пытается ее воспитывать…
— Шита, а ты ведь меня сейчас спасла! Спасибо тебе! — вспомнила Пат.
— Ты дать мне больше денег на комнат, ты обещал! Я хотеть хороший комнат, с сейф для одежд. За перелет я платить прическа, а за целить ты сказать, Шита свободен.
А, ну да. У ксандры была своя бухгалтерия. Ну ладно, так даже проще.
— Хорошо, я помню, — улыбнулась она. — Мне уже пора на космодром. Где тебя высадить?
— Меня надо далеко, меня надо другой конец город. Те, которых ты целить, сказать другим, тебя искать, и меня искать. Мне надо далеко, пожалуйста, лететь далеко! Я там сделать другой прическ, надеть другой одежд, меня не узнать.
Ох, а верно… Натворили тут дел. За Пат и ее чудотворным камнем сейчас начнется охота. Впрочем, она-то успеет улететь.
В орротхаз — на самую окраину, Шита не захотела, и Пат опустила куори на одну из площадок последнего городского квартала. Не вылезая, она выгребла из карманов все ксандрийские монеты, прибавила два иллийских камушка поменьше, чтобы не напугать девчонку, и насыпала Шите в подставленные ладони. Вид у ксандры был ошеломленный — она становилась богачкой. Она быстро зажала деньги в кулак: вдруг глупая землянка передумает?
— Ну, тогда прощаемся, — сказала Патрисия.
Шита, не отвечая, вытащила свои пожитки, отошла на несколько шагов от куори, но потом оглянулась и принялась по своей дурацкой привычке моргать, как если бы Пат задала ей какой-то вопрос.
— Я говорю, все, пока, я полетела!
Патрисия для верности помахала ей рукой. Но девицу ломало, как в прошлый раз, когда у нее требовали поклясться. А потом она сделала странное. Вернулась бочком и протянула что-то Патрисии. Пат уставилась на ладонь ксандры — на ней лежал камень Кетла! Вот это да… когда же она? Стащила и не покраснела… и как ловко!
Пат забрала камень и строго уставилась на Шиту:
— Зачем ты его взяла?
— Шита не хотеть болеть, хотеть лечиться сам!
— Этот камень не лечит воров, — жестко сказала Патрисия.
Шита только заморгала в ответ.
— Ну и почему возвращаешь? — полюбопытствовала Пат.
— Я не знать… — прошептала ксандра и залилась слезами. — Ты надоел мне, надоел! Лететь скорее!
— Прощай, Шита, — грустно сказала Пат. — Ты… хорошая девочка, только… еще не знаешь об этом. Пожалуйста, не трать эти деньги на что попало. И береги себя.
Продолжение - глава 34.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32)
художница Елена Юшина