Глава 22
Андрей решил рассказать Кате всю правду, как только понял, что они едут к нему домой. Она призналась, что тоже его любит, и шла к нему в четвертый раз. Четвертый раз много значил, и скрывать дальше было нельзя. Надо только как-то объяснить ей, что он ненормальный, но почти нормальный. Чтобы она не испугалась. Но и решила – нужно ли ей это вообще. Дать ей шанс уйти. Он очень не хочет, чтобы она ушла. Но думать только о себе неправильно. И врать любимой женщине неправильно тоже…
Дорогие читатели, данный рассказ был написан лет пять назад как фанфик к сериалу «Не родись красивой» и менять имена-названия и прочее я уже не буду. Уточню только – персонажи «вне характеров» - не из сериала, личности изменены и вымышлены. Так что, считаю, его можно читать с интересом и не будучи знакомым с сериалом. Жанр – мелодрама. Надеюсь, вам понравится!
Теперь он расшнуровывал кроссовки и одновременно пытался объяснить сидящей рядом Кате, что и как.
– Ты не подумай, у меня нет инвалидности. То есть она была. Раньше. В детстве. А теперь нет. Я дееспособный, могу работать, жениться… Всё, что может любой человек. Почти. Я не смогу водить машину, но многие не водят просто потому, что им это не нравится.
Захотелось спать. Глаза начали слипаться так, что казалось, можно упасть на пол и выключиться, а проснуться только утром…
Когда Катя сказала, что любит его, и велела ждать, он снова начал ходить по коридору, читая таблички – коротая время, необходимое для того чтобы Катя добралась от дома до больницы. Тем более что он и понятия не имел, сколько она будет ехать. На него больше не орали и не требовали лечь и не мелькать. Даже поговорили с ним. Сказали, что судя по всему, сотрясения мозга у него нет. Это обрадовало. А поскольку теперь притворяться немым и что-то скрывать уже не было нужно, он изложил свою версию событий – кружилась голова и тошнило его просто от голода, а когда он упал, то носом пошла кровь, только и всего. У него так бывает. Ещё его, бывает, тошнит от непривычного. И даже от громких звуков. А сегодня весь день непривычный. Наверное, было бы даже странно, если бы ему не стало плохо…
Врач сказал, что всё понятно и нужно подождать, когда за ним приедут. Он и ждал, и уже тогда захотел спать. А теперь хочет нестерпимо.
– Ты засыпаешь, – заметила Катя. – Может, тебе лечь?
– Нет.
Он бы лёг, но не может пойти в кровать, когда от него пахнет больницей. Когда ты находишься в больнице и пахнет внутри помещений – это одно, а когда ты дома, а сам пахнешь медикаментами…
– Я в душ, – сказал он. – А спать – потом.
– А где я буду спать? – спросила Катя. – У тебя одна кровать. Или мне уехать? Могу вызвать такси и вернуться утром.
Андрей подумал. С любимыми женщинами спят в одной кровати. Отец спал с мамой вместе. Для этого необязательно заниматься сексом. Или Кате будет неудобно вдвоём?
– Если хочешь, ложись со мной. Я вроде бы не толкаюсь во сне. Не должен.
– Тогда я пойду расстелю.
Катя пошла в комнату, а он в душ. Когда вернулся, она смотрела в окно, и ему даже показалось, что считает освещенные окна дома напротив. Меньше семнадцати их или больше. Но досчитывать она не стала, обернулась и попросила дать ей полотенце и футболку. Она, мол, тоже помоется перед сном.
Момента, когда Катя вернётся из душа, он не дождался – заснул. И как она ложилась рядом – не почувствовал.
Проснувшись утром, понял, что Кати рядом нет и что за ночь он не просыпался ни разу. Первый раз за много лет спал не один, но вообще этого не помнит. Рядом лежал листок, на нём было написано: «Ушла в магазин, вернусь скоро». Андрей потянул за верёвочки, чтобы поднять шторы. На улице было пасмурно. Хорошо, что сегодня ему не надо никуда уходить. Начнись дождь вчера – целый день на улице продержаться было бы не просто. К Катиному возвращению он успел умыться, застелить кровать и лечь уже поверх покрывала. Обычно он так чувствовал себя в день после показа или ещё какого-то значительного события – ничего не болит, а сил нет. Будто не выспался, хотя проспал обычное для себя количество времени.
– Я поискала у тебя в холодильнике, нашла колбасу, – сообщила Катя, увидев, что он не спит. – Захотела картошки с колбасой, пошла в магазин за картошкой. Ты любишь жареную картошку?
– Да.
– Сейчас сделаю.
В пакете было ещё что-то кроме картошки, но Катя сказала только про неё.
– Давай почищу.
Он перебрался на кухню, достал нож. Спросил то, что его волновало больше всего:
– Ты весь день будешь у меня?
– Как захочешь, я могу остаться, могу уехать, если тебе трудно…
– Мне не трудно, если ты всё равно теперь всё знаешь.
– Я и раньше знала, – сказала Катя. – Ты мог бы не скрывать.
Хотел спросить, откуда, но решил, что это неважно. Кто-то сказал. Не могла же она сама догадаться. Счищая кожуру с картофелины, предупредил:
– Только я пока не могу представить, что мы будем делать весь день.
– А что бы ты делал один?
– Клеил бы, почитал бы, может, посмотрел кино. Ещё бы мог в Интернете поиграть в интеллектуальную игру. Отвечаешь на вопросы, получаешь баллы, двигаешься по уровням… Если бы за ответы давали настоящие деньги, я бы давно стал миллионером.
– На настоящих играх дают настоящие деньги. Ты видел по телевизору?
– В них я никогда бы не победил. Невозможно соображать, сидя в студии. Так что я играю дома. И сегодня бы мог поиграть.
Хотя на самом деле он бы скорее лёг и просто лежал и думал, полдня – точно. Вчерашнего хватило бы надолго. Пока это всё переваришь и осмыслишь… А может, и спал бы. Во сне мозг продолжает обрабатывать информацию.
– Всё это мы можем делать вместе, – сказала Катя.
Она была права. Действительно, могут. Всё-таки что там у неё ещё в пакете кроме картошки? Поставила на подоконник, а что внутри – не предупредила.
– А почему ты меня любишь? – спросил он. – И ты уверена? Ты не ошиблась?
– Абсолютно уверена, – Катя кивнула. – Вчера убедилась. Когда ты пропал. Я думала, с ума сойду.
Ему и в голову не пришло, что она расстроится. У него не было правильной информации. Расстраиваются за тех, кого любят. Он не знал, что Катя его любит. Она его запутала. Говорила, что нравится до той степени, что можно говорить ей правду. Спала с ним. Но также говорила, что выйдет замуж. Из-за глупого букета на свадьбе. Но если она в самом деле не верит в приметы, зачем было об этом рассказывать? Он же не перечисляет собеседникам, сколько встретил чёрных кошек, и не докладывает всем, как, например, разбил зеркало… Сказала – значит, это в чём-то важно. Как он должен был понять, что она его любит и будет волноваться? А был бы он нормальный – понял бы?
– Я тоже вчера представил, что ты исчезла. Только сходить мне не с чего. Поэтому мне просто стало страшно.
Андрей улыбнулся. Пусть не думает, что он из тех психов, которые не считают себя психами или вовсе мнят, что они нормальней всех нормальных, а кто не верит – тот сам дурак. Он всё прекрасно осознаёт. Как человек без руки в курсе, что у него нет руки. Так и он в курсе насчёт своих мозгов. Которые вроде и есть, но порой их будто нет.
– Было бы не с чего, ты не смог бы стать экономистом, – возразила Катя. – Был бы вон… дворником или грузчиком. У тебя есть ещё нож? А то ты чистишь, а я только смотрю.
– Есть, вот возьми. А насчёт грузчиков... Так они, оказывается, и не нужны. Все места заняты. Придёшь устраиваться – вызовут милицию.
– А ты что, пытался?
– Да, вчера.
Катя поглядела на него и попросила рассказать. Конечно, она имела право знать, на какую работу не сразу устроишься.
– А что у тебя в пакете ещё? – спросил он, закончив.
– Масло, – сказала Катя, – лук, хлеб и шоколадная паста. Такая же, как ты мне дарил.
– Понравилась?
– Очень. Андрей, я только одного не поняла – а зачем тебе было уезжать да ещё и искать работу. Как же «Зималетто»?
– Так я от тебя уехал. Ты ушла. Я думал – насовсем. И не хотел тебя видеть просто в офисе как коллегу. Мне от тебя нужно другое.
– Мог бы и спросить. Если бы я собралась уйти насовсем, я бы так и сказала. Прямо.
– Да, ты, пожалуйста, так и сделай. Прямо. Не «давая понять», а на самом деле понятно.
– А ты, пожалуйста, больше никуда не пропадай. Тебе важно знать, что в пакете, и если он закрыт, ты нервничаешь?
– Немного.
– А мне важно знать, где ты. И если я не знаю, я нервничаю сильно, – объяснила Катя.
Она просто это сказала, очень доступно. Андрей поглядел на неё и теперь заметил на шее тот кулон. Интересно, она так и спала, не снимая его? Или сняла, а потом надела?
Пока Катя жарила картошку, он сидел рядом. Надо было, наверное, рассказать что-нибудь смешное. Раз он вчера так испортил ей настроение. Его самого смешило абсурдное. Например, если человек спотыкался на ровном месте, где споткнуться было нереально. Или в мультфильме вдруг начинал говорить кактус. Было уже неважно, что он там говорит, сам факт, что он открыл рот, которого на нём нет и быть не может, вызывал смех. В детстве он мог так смеяться, что становилось больно. Поскольку почти в любом мультике происходило нечто бредовое, они нравились ему все. Включил – и уже весело. Если говорит кошка – весело только немного, ей, по крайней мере, есть чем говорить, а вот если кактус или посуда… А если они ещё и начинали петь… Да повстречай любой из людей на своей кухне поющую тарелку, получил бы инфаркт. Но этим собеседника не рассмешишь. Не изображать же падение и не пересказывать мультфильм. А большинство анекдотов, над которыми окружающие смеются, Андрей не понимал сам. То есть, конечно, понимал, но смешными они не казались. Особенно медицинские анекдоты. Подобные тому, где больного несут в морг, а он спрашивает – может, всё же в реанимацию? – на что ему говорят: сказали в морг – значит, в морг. Что весёлого в том, что живого человека сунут в холодильник с трупами? К тому же это показывает, насколько медикам среднего и младшего звена наплевать на того, кого они переносят. Опять же, среднестатистический человек знает очень много анекдотов. Сколько раз он слышал, как Тропинкина начинает читать анекдот из газеты, а Пончева говорит – да этот я уже знаю. Маловероятно, что он расскажет что-то такое, что Катя ещё не слышала.
От поисков, что бы могло компенсировать Кате вчерашнее плохое настроение, в голове зашумело и сильно захотелось спать. К тому же он решил, что неудачный юмор всегда хуже обычного молчания.
– Готово, – сказала Катя. – Люблю картошку с колбасой. Налопаться, завалиться с книжкой и отдыхать.
– Можно так и сделать.
Книжку Катя выбрала из стопки около кровати. А он взял ту, что не дочитал. И осилил несколько абзацев, пока буквы окончательно не слились в сплошные тёмные линии…