Глава 7
Он так и не смог объяснить отцу, почему не любит показы. Говорил – мне плохо на показе. Плохо так, что потом ещё день уходит на то, чтобы прийти в себя. Хорошо хоть показы проводятся перед выходными. Тогда отец уточнял: плохо – это как? Что-то болит? Нет? Значит, всё нормально. А говорить «тут много людей» было бесполезно. Отец не видел разницы. Один человек рядом, три, тридцать, триста… Наверное, он воспринимал людей как спички. Лежит она на столе одна или их триста – на самочувствие это никак не влияет. Даже лучше, если триста, из трёх ничего не сделаешь.
Дорогие читатели, данный рассказ был написан лет пять назад как фанфик к сериалу «Не родись красивой» и менять имена-названия и прочее я уже не буду. Уточню только – персонажи «вне характеров» - не из сериала, личности изменены и вымышлены. Так что, считаю, его можно читать с интересом и не будучи знакомым с сериалом. Жанр – мелодрама. Надеюсь, вам понравится!
Андрей хотел бы относиться к людям так же, но не мог. Нового человека он воспринимал как набор признаков. Запах, голос, цвет одежды, что-то мелкое, что выбивалось из картинки, – как брелок у Кати или зонтик у Юлианы из пиар-агенства. Чтобы эти признаки стали цельным человеком, нужно было немного времени. Когда вокруг такая толпа и все новые, он не понимал, где чей признак, и никто не складывался в образ. Просто дикая смесь голосов, запахов и мелькание деталей. Ему казалось, что в мозгу есть ячейки, как в камере хранения. Уложив туда определённое количество образов, остальные уложить было невозможно – мест нет, всё занято. То, что не вместилось, бушевало и кружилось вокруг. Так, что хотелось закрыть глаза, зажать уши и убежать. В детстве он так и делал – убегал или падал на пол и начинал орать сам. Когда кричишь сам, чужие звуки уже не лезут в ячейки и мозг не лопнет от того, что в него затолкали слишком много. Теперь эти способы не используешь. Остаётся только стоять и смотреть в пол. Чтобы лишнее не попало в поле зрения. Уши можно было бы заткнуть плеером, но на показах и этого не сделаешь – отец утверждает, что это неприлично. К тому же отец считает, что нужно тренироваться. Чаще бывать среди людей, и однажды чудесным образом всё наладится. Мол, это мать Андрея виновата, что он до сих пор такой. Ему не нравилось в детском саду, и она забрала его домой, он не привык к школе, и она забрала его на домашнее обучение. Институт тоже заканчивал заочно. От этого – все проблемы. Если бы Андрей был уверен, что отец прав и дело в тренировке, он бы начал ходить в людные места каждый день. Чтобы потом получить финальный приз – нормальность. Но он понимал, что ничего не выйдет. Такие особенности не проходят. Можно лишь научиться действовать, как обычный человек. Научиться видеть и чувствовать иначе – невозможно…
Когда подошла Катя, он обрадовался. Можно было сосредоточиться на ней. Куда лучше, чем смотреть в пол. Странно, что её тоже не интересовало происходящее на подиуме, но и замечательно. Пусть там всё идёт как идёт, а они поговорят о чём-то им обоим интересном. О расчетах, например. Или о великих математиках, он знает их биографии наизусть, а Кате интересно об этом слушать. Только сначала надо было попить – всё-таки в зале душно...
Катя пила шампанское. Шампанское нравилось Андрею по цвету. Приятный цвет. На Киру, которая пришла следом за Катей и завела разговор о том, что пьют настоящие мужчины, он решил не обращать внимания. Он не виноват, что даже от лекарств на спирту сразу перестаёт хоть что-то соображать. Просто ещё одна особенность. Ничего страшного, у людей бывает и похуже. Да и пробовал он виски ещё в школьном возрасте, проверял, что пьёт отец. Гадость что на вкус, что по эффекту. Далее его алкогольный опыт – несколько глотков вина на один Новый год и шампанского – на другой. Трёх разных напитков с одинаковым эффектом – полной дезориентацией и жуткой головной болью потом – он посчитал достаточным, чтобы не пить вообще.
Сок, который принесла Катя, был странным. Слишком горьким. Если бы его дал кто-то другой, Андрей не стал бы пить. Но Катя… Да и откажешься – придётся самому идти через весь зал за водой. Через этот шум и мельтешение. Тут в углу и то неприятно. Кира пританцовывает в своём блестящем платье, если можно назвать танцем, когда человек просто дёргается перед твоими глазами. В голове зашумело. Андрей крутил пустой стакан в руках и не знал, куда его деть.
– Дай уж сюда, – Кира взяла стакан. – Катя, ты же не против, что мы на «ты»? Ты вроде как теперь подруга моего вроде как брата.
– Я тебе не брат, – уточнил Андрей. – У нас оба родителя разные. Если бы был общий отец, это бы называлось…
– Жданов, заткнись, пожалуйста, дай поговорить с Катей.
Произнеся это, Кира качнулась в пространстве. Раз… и будто съехала в сторону. Андрей подумал – это потому, что мозг уже заполнен. Кира не вмещается. И перевёл взгляд на Катю. Сначала на почти пустой бокал в её руке… Потом вспомнил про помаду и поглядел на губы. От шампанского помада должна смываться. Если стойкая – то не на сто процентов, а на какую-то другую долю. Возможно, на семьдесят? Или, если очень стойкая, может, на тридцать? Когда он подумал о шампанском, то ясно ощутил только его запах. Выбившийся из смеси других. От Кати теперь пахло шампанским. И ещё он сегодня размышлял о том, что будет, если её поцеловать. Сначала из-за помады, потом просто так. Хотеть целоваться – нормально. Люди целуются. Все. Без исключения. Катя вдруг тоже сместилась. Немного, скорее всего, на три сантиметра. Это было похоже только на два состояния – как в детстве, когда уже пора падать и орать, потому что ты устал и ничего больше воспринимать не в силах. Или как тогда, когда он выпил в Новый год. Всё расплылось, уехало, он начал нести какую-то ерунду, странную даже для него, и потом выключился. Может, он опьянел от запаха? Выяснять было некогда, всё вокруг вело себя неадекватно – двигалось, музыка распадалась на отдельные звуки. И нужно было это прекратить. Он взял Катю за локоть раньше, чем понял, что сделал это. Хотел прекратить всё, кроме Кати. Катю хотелось поцеловать. Как ни странно, теперь – ещё больше, чем тогда, когда вокруг было тихо и никто не мешал. И он решился. Отец относится к людям, как к спичкам – есть они вокруг, нет, это в его состоянии ничего не меняет. Почему они с Катей должны думать, кто кругом и где они? Ничего не должны. Правда, он забыл уточнить, хочет ли Катя с ним целоваться. Но это пришло в голову уже потом, когда он прислонил её к стене в углу и прикоснулся к губам. Они были тёплые, мягкие, а вкус помады он не определил. Да и не было это теперь интересно.
– Вы в общественном месте, – сказала Кира. – Хотите, чтобы вся компания была в курсе ваших отношений?
Андрей повернулся и понял, что Киру не может даже рассмотреть. Она стояла рядом и отсутствовала одновременно. Будто она сейчас пример диффузии газа… Растворилась молекулами в воздухе.
– Катя, пойдём.
Хорошо, что он держал Катю за руку. Она не растворится, они смогут уйти. Вместе.