В ночь на 7 июля группа из 26 отставных колумбийских военных и двух гаитян с американским гражданством ворвалась в резиденцию президента Гаити Жовенеля Моиза и нашпиговала его пулями. Часть нападавших погибла в перестрелках с полицией, 17 террористов арестовано, но суть произошедшего остаётся непонятной. Арестованные утверждают, что исполняли какое-то «судебное решение» и не собирались убивать президента, а всего лишь (!?) хотели его похитить (но почему-то всадили в него 12 пуль, а также тяжело ранили его жену).
Власти США, Франции, Евросоюза, России и ряда латиноамериканских стран выразили озабоченность (глубокую возмущение, гнев, боль и т.д.) произошедшим, а также потребовали (непонятно только, от кого) немедленно расследовать и привлечь к ответственности виновников трагедии. Иными словами, сделали вид, что им не наплевать, что на каком-то Гаити кого-то застрелили, пусть даже этот кто-то называется президентом.
На самом деле всем всё равно. Потому, что никакого государства под названием «Республика Гаити» в природе не существует – это страна-призрак, типичное несостоявшееся государство, существующее только в виде кусочка карты мира, закрашенного определённым цветом. И кучки чиновников и дипломатов, именующих себя министрами, губернаторами, послами и т.д.
Есть часть острова Гаити, где формально имеется государство с соответствующим названием. Есть около 9 миллионов чернокожих потомков рабов, говорящих на диалекте французского языка, и дружно мечтающих перебраться в США. Живут они в основном за счёт гуманитарной помощи и переводов от более удачливых родственников, обосновавшихся в Штатах. Кое-кто примитивными методами выращивает кукурузу и картофель на убогих участках земли, торгует чем придётся; совсем немногие трудятся на малочисленных плантациях или на кустарных заводиках, производящих продукты питания и напитки. Другие кормятся в бандах, продающих наркотики или рэкетирующих своих нищих соседей. Большие запасы бокситов и меди не разрабатываются, на солнечном берегу Карибского моря не загорают туристы, как на соседних Кубе, Доминикане и Барбадосе. Как пели «Запрещённые барабанщики», «А есть ещё, например, такая страна, ка Гаити. Куда, куда же вы, сэр? Вы в Гаити, поди, не хотите. Там стреляют, там убивают, жарят, парят и поедают. Там же голод…»
Ну, насчёт поедания - всё же метафора. Хотя левая часть политического спектра Гаити, сторонники бывшего президента Жан-Бертрана Аристида, гордо именую себя «каннибалами» - чтоб боялись. Так же, как правая часть, последователи бывшего правого диктатора Франсуа Дювалье («Папы Дока») называют себя «зомби», хотя гаитяне чаще используют название распущенных лет 30 назад карательных отрядов Дювалье – тонтон-макуты, т.е. оборотни.
Впрочем, разница между левыми и правыми на Гаити – это всего лишь вкусовщина. Тонтон-макуты резали противников на мелкие кусочки; «каннибалы» сжигали заживо, надев на шею автомобильную покрышку, наполненную бензином. «Папа Док» начал политическую карьеру в левой Рабоче-крестьянской партии, костерил империализм, а потом добивался (и добился) помощи от США. Аристид, будучи священником из левой «теологии освобождения», тоже клеймил империализм и капитализм, но был посажен в президентское кресло американскими морскими пехотинцами. При Дювалье основным экспортным товаром Гаити была человеческая кровь – её выкачивали и продавали в США «совместные предприятия» подручных тирана и американских дельцов. При Аристиде Гаити был основной перевалочной базой для колумбийского кокаина, пока эти «лавры» не отобрала у Гаити африканская Гвинея-Бисау.
Так что разница между гаитийскими правыми и левыми – не политическая, а, скорее, стилистическая.
Убитый президент Моиз был из «зомби», т.е. правый. Его путь к власти и правление – типично гаитийские. Его победа на выборах была очень сомнительной с точки зрения честности подсчёта голосов. Придя к власти, он распустил парламент и не стал проводить новые выборы, ссылаясь на коронавирус. Зато начал готовить поправки в Конституцию, позволившие бы ему править сколько угодно. Но его расстреляли раньше, чем он «обнулился».
Правление Моиза было неспокойным – впрочем, все годы с момента свержения Дювалье-младшего в 1986-м, были неспокойными. В стране постоянно вспыхивали беспорядки, «зомби» и «каннибалы» сводили друг с другом счёты. В столкновениях погибли сотни людей.
За годы правления Моиз сменил 6 премьер-министров (эта должность ему не нравилась в принципе – после «обнуления» она должна была быть отменена, и президент сосредоточил бы в своих руках всю исполнительную власть).
Интересно, что перед убийством президент отстранил шестого премьера, Клода Жозефа, и назначил седьмого – Ариэля Анри. Но тот не успел вступить в должность, и об убийстве президента объявил отставленный Клод Жозеф. Он же ввёл в стране чрезвычайное положение и организовал охоту за террористами. И, судя по всему, передавать власть Ариэлю Анри он не собирается. Теперь он, а не покойный Моиз, сосредоточил в своих руках всю исполнительную власть. А Анри с этим не согласен, и считает премьер-министром себя. И иностранные лидеры не знают, кому выражать соболезнования и от кого требовать «расследовать и наказать»…
На власть претендует и лидер «каннибалов» (формально – председатель левой партии «Платформа Дессалина»), однофамилец Моиза по имени Жан-Шарль. Помимо «говорящего» прозвища его сторонников, надо учитывать, что Дессалин, именем которого названа партия, известен в первую очередь «кампанией национальной мести» - поголовным истреблением на Гаити белого населения, невзирая на принадлежность к бывшим рабовладельцам, на возраст и пол.
Конечно, гаитяне вправе считать его хоть левым, хоть инопланетянином, но всё же он – организатор первого в истории геноцида. Современными кумирами Моиз-левый называет Фиделя Кастро и… Владимира Путина (парадоксально, но оба Моиза, и «зомби», и «каннибал», призывали Путина прийти и навести на Гаити порядок – очевидно, лидер неведомой северной страны представляется им каким-то эпическим героем. Прямо «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; да и пойдите княжить и володеть нами» (Повесть временных лет)…
***
Ожидать чего-либо хорошего на Гаити не стоит. Правые политики там достойны левых: и те, и другие там – бессовестные политиканы, жаждущие только власти и денег, и совершенно не думающие о стране. Такова политическая традиция Чёрного острова, которой уже больше 200 лет.
В несчастьях гаитян белые расисты винят африканские гены народа, чёрные расисты – происки белых, левые – американский империализм, правые – козни кубинцев и их местных прихвостней. Реально же вина лежит в первую очередь на французских рабовладельцах XVII-XVIII веков.
Причина несчастий Гаити – менталитет рабов, который гаитяне сохраняют уже два столетия. Раб не думает о завтрашнем дне – он только удовлетворяет сиюминутные потребности, поэтому он не строит планов. Раб не желает работать – его заставляли трудиться проклятые хозяева, и он впитал с молоком матери ненависть к труду. Которую он передал детям и внукам, и внукам внуков. Раб принципиально безнравственен – он ненавидит нравственность, которую ему кнутом вбивали жестокие и развращённые хозяева. Раб ненавидит дисциплину и любую организованность – её насаждали проклятые хозяева. Раб не верит в Бога, о котором ему талдычили хозяева между жестокими наказаниями, зато очень даже верит в злых духов и чёрную магию (ибо они окружали его всю жизнь). Раб слепо подчиняется сильному (хозяину, надсмотрщику, тирану, полицейскому начальнику, главарю банды) – но лишь до тех пор, пока тот силён и опасен. Слепое повиновение позволяет рабу не принимать решений – он этого не умеет. И пока сильный обеспечивает рабу лепёшку и стакан разведённого древесного спирта (национальный напиток гаитян), раб послушен. А если сильный ослаб – удар мачете сзади обеспечен: пора искать нового хозяина...
С 1804 (год обретения независимости) до 1915 (начало первой американской оккупации) гаитянам никто не мешал жить самостоятельно. И они, потомки восставших и победивших рабов – жили, как умели. Резали друг друга (сначала белых, потом – мулатов, потом таких же чернокожих) несколько раз пытались завоевать Доминиканскую Республику. Провозглашали себя президентами, королями и императорами. Разделяли страну на воюющие царства и республики, а потом завоёвывали друг друга. Попытались устроить что-то вроде колхозов, но они развалились; попытались стать фермерами, но – разорились. Построили титанических размеров крепость (Ла-Ферьер, воздвигнутую по приказу Анри Кристофа – бывшего раба-конюха, совершавшего человеческие жертвоприношения на алтарях костёлов, и объявившего себя королём), не защищающую никого и ни от чего.
Брали кредиты у английских банков, которые и не думали отдавать (англичане, представляя себе, что такое Гаити, особо и не настаивали).
В результате после первых ста лет независимости гаитяне впали в состояние нищеты и варварства такой степени, что племена Центральной Африки по сравнению с ними выглядели состоятельными и цивилизованными.
Потом несколько раз приходили американцы. Они подавляли восстания, давали кредиты (которые потом выбивали силой), строили кое-какие школы и больницы, ставили у власти тех, кто им казался чуть более цивилизованным, чем прочие – и уходили. Для того, чтобы изменить Гаити, требовались многолетние усилия и огромные вложения, которые никто делать не хотел. Да и зачем? Они всё равно бы не окупились (Гаити слишком бедна на сырьевые богатства, а земли давно лишились плодородия из-за варварских методов обработки и вырубки лесов). Жестокие диктатуры сменялись слабыми (но тоже жестокими) как-бы-демократиями. Все, кто мог, ехал в США или, на худой конец, в соседнюю Доминикану. Оставшиеся проклинали белых, пили древесный спирт, размножались, торговали всякой мелочёвкой, воровали, вступали в тонтон-макуты или в «каннибалы»… В общем, жили привычной жизнью в соответствии с менталитетом освобождённых рабов.
Ничего не меняется на Гаити с тех пор, когда основатель государства Дессалин объявил «кампанию национальной мести» против белых. И не изменится, если, конечно, мировое сообщество не решит исправить ошибки французских колонизаторов и не поможет гаитянам перестать быть рабами, пусть и освобождёнными. Не привьёт им любовь к труду, не научит заботиться хотя бы о самих себе, думать не о том, что сейчас хочет желудок и что пониже, а о завтрашнем дне. О детях и внуках. О стране, на гербе которой изображены пушки, ядра, барабан, горн, ружья – и ничего, напоминающего о мире и труде. О Республике Гаити, девиз которой – «В единстве – сила» (L’UNION FAIT LA FORCE), и которая всю свою историю не знает ни единства, ни силы.
Вопрос в том, когда появится и появится ли вообще внешняя сила, способная взяться за такой титанический труд. А без внешней силы общество рабов (пусть и освобождённых) будет бесконечно воспроизводить самоё себя, порождая новых Дессалинов и Анри Кристофов, Дювалье и Аристидов, обеих Моизов, тонтон-макутов и «каннибалов».