Однажды вечером, когда мой папа вернулся с работы, я увидела у него за пазухой маленький пушистый мяукающий комочек, помещавшийся в мою ладошку. Помню, как я обрадовалась такому чуду: раньше у нас была большая серая кошка, а здесь - крошечный пищащий клубок, который ещё и ходить толком не умел, только переваливался из стороны в сторону и высоко задирал короткий хвостик.
Помнится, как мы выбирали ему имя: собрались всей семьёй, предлагали варианты, горячо спорили. А потом папа сказал: пусть будет Марс, в честь бога войны. И всем понравилось.
Как только мы Марса не называли: и Марселло, как футболиста, и Марсон, на аристократический лад. Часто кричали "Марс атакует!", когда котёнок хотел поиграть с нашими ногами.
Кот подрос, стал вислоухим и очень пушистым, с роскошным длинным хвостом и янтарными глазами.
Вот только своему имени Марсик не соответствовал: боялся любого звука, от незнакомых людей забирался под диван и таращился оттуда на незваных гостей.
Однажды я решила его выгулять и вытащила на улицу. Он осторожно шёл рядом со мной, принюхивался и озирался, но вот мы спустились чуть ниже к частным домам... И появились гуси. От гогота Марсик рванул в кусты с такой невероятной скоростью, что я почти не успела проследить за ним взглядом. Я пробиралась сквозь высоченные, больше моего роста, лопухи с колючками, и звала его, звала... Но он никогда не приходил на зов, даже дома, если не хотел есть. А тут уж тем более.
Тем же вечером мы с родителями совершили вылазку к этим кустам, оповестили соседа, хозяина дома с гусями. Мы с мамой уходили в поисках далеко от того места, хотели развешивать объявления. Три дня никаких новостей не было. Мы почти потеряли надежду.
Раньше каждый раз, возвращаясь домой, я знала, что у меня есть кот и, скорее всего, он где-то спит. Даже если я не видела его весь день, я знала, что он есть. А теперь Марсика словно никогда и не было. И оттого становилось грустно, будто с этим пропала частичка чего-то такого важного и тёплого, что согревает холодной осенью... Мы все горевали по нашему глупому трусливому коту.
Но одним утром воскресенья, через несколько дней после пропажи, к нам в дверь постучался тот самый сосед, спрашивая, не мы ли те, кто потерял кошку. Мама тут же, в тапочках, выскочила за дверь. Минут через двадцать, вся в слезах, она вернулась, сжимая в руках дрожащий шерстяной комок. Это был наш Марсик.
Он пришёл к соседям ещё в накануне в субботу, мяукал, но ничего не ел и не пил. Тогда сосед и пошёл по квартирам, потому что помнил, что мы с ним искали нашего кота.
Марсик ошалело смотрел по сторонам, и мама тихонько его успокаивала, пока он не перестал дрожать. Кот потом несколько часов не уходил от неё, спал только на руках. Он ещё долго обнюхивал углы, осторожно крался к миске, подпрыгивал от любых звуков.
С ним уже давно всё хорошо, но мы с семьёй часто вспоминаем эту историю. Кто знает, что наш Марсик видел там, в кустах? Где он бродил, как нашёл людей? О чём он думал, и думал ли ли он, дрожа от одиночества на улице? Мы никогда не узнаем. Марсик сохранил секрет.
