- Папа, что такое кульбит? – поинтересовалась Лилиан, глядя по телевизору, как гепард гоняется за антилопой.
- Это, когда прыгаешь через голову, - ответил Карл, переворачивая блин на сковородке.
- Но выше головы же прыгнуть нельзя!
- Это образное выражение, милая. Тебе через тридцать минут в школу, ты помнишь? Не сильно увлекайся телевизором!
- Папа! – возмутилась девочка и тем не менее улыбнулась.
- Твоя мать бы тобой гордилась, - мягким взглядом посмотрел на нее мужчина.
Каждое упоминание о Линде, являло перед его взором заплаканное и молящее лицо её матери. Это воспоминание отзывалось в нём глубоким чувством вины перед девочкой, к которой он всем сердцем привязался. Она меняла его, своей детскостью, непосредственностью, даже капризностью, в заботе о ней он обретал что-то новое для себя. Побег из Нью-Йорка стал переломным моментом в его жизни. Карл сжёг все мосты, чтобы начать с чистого листа. Вместе с этим ребёнком он обрёл настоящую жизнь, раскрываясь с неожиданной для себя стороны: ухаживал за ней, готовил еду, содержал дом и учился любить. Но эти годы не повлияли на его боеспособность, в нужный момент он был всегда готов отчаянно защищать то, что ему дорого.
- Да, мама бы точно порадовалась моим оценкам… - с грустью уставилась девочка в окно, взглянув на небо.
- Не грусти, солнышко. На небе она улыбается тебе, главное не унывай, - поставив на стол тарелку блинов, мужчина полил их сладким сиропом и подвинул к девочке кружку с горячим какао.
- Пап?
- М?
- Я нашла твои старые документы, - выдало дитя, разрезая блин на тарелке.
Карл изменился во взгляде, посмотрел на неё и скривил губой.
- От тебя ничего не скроешь, сыщик.
- Ну, я же твоя дочка! – радостно резюмировала девочка.