Стряхнув наваждение, утопил кнопку. Тишина на мгновение и снова шуршит дождь. Смотрел на мелкие капли, создавшие замысловатый, слегка расплывчатый рисунок на той стороне стекла. Небо здесь всегда голубовато-серое, но со множеством оттенков, которые он начал различать много позже. И не только визуальные. Воздух дождя имел свой вкус. Как сейчас, лёгкий оттенок свежего молока, если падали прямые капли, то примешивался запах травы. Косой дождь напитывал мятой, лёгкой, чуть пряной. Сильный уверенный дождь нёс запах цитруса, а ливень – озона. На его памяти здесь был только один по-настоящему, штормовой день, но тогда он ещё не различал этих оттенков. Помнил только своё состояние. Мятежность, нервность. Отчаянно метался по комнате, не находя покоя, замирал только у окна, которое было огромным – от пола до потолка, а точнее было вместо одной стены. За ним такое же море непокоя, как и на душе. Растения будто рвало и бросало о землю, то что должно было быть землёй, поскольку вокруг была только несущаяся вода. Ослепляющие молнии расчерчивали пространство на краткое мгновение освещая водное безумство и снова сумрачность и шквал. И сотрясение, которое казалось, начиналось где-то внутри него самого и распространялось в дожде.
Воспоминание, о том что терзало тогда, наплывало неумолимо. Едва нахмурившись в недовольстве встал с кресла и оно развеялось, словно туман над предутренней рекой, когда его разрывает птица своим полётом. «Достаточно на сегодня», мягко предупредил себя. Лицо постепенно разгладилось, стало спокойным, не тронутым озабоченностью. Кивнул сам себе. Подошёл к добротно сплетённому сундуку и вытащил небольшие садовые инструменты.
Цветы здесь росли плохо. И не чета тем. Но радовали они его не меньше. Небольшая оранжерея, освещённая искусственным светом, собранным в редкие бездождливые дни, была его детищем и одновременно небольшим доходом. Для местных жителей цветы были редкостью и даже диковиной. Он же вкладывал всю любовь в эти тонкие и нежные растения. Кто-то восхищался его занятием, кто-то выразительно крутил у виска пальцем. Но тем не менее, цветы покупали. Всем нужна радость – торжество, праздник, событие.
Старик, живший много ниже по склону и имевший огромные пастбища, неизменно присылал за его цветами. Ворчал, осуждал. Но раз в неделю приходил посыльный и оставлял приличную сумму, забирая аккуратно упакованные в большой коробке, цветы. Мальчишка-посыльный озорно передразнивал старика, морщив свой лоб и насупливая брови:
- Иди-ка! Ты! Вот к этому! Ну… который на горе. Сумасшедший. Пусть цветов продаст. А ты привези. Да помни! Смотри у меня, а то от ушей ничего не оставлю.
Вот и сейчас, смотря сквозь мелкий дождевой рисунок он видел, как мальчишка едет на своём оригинальном трёхколёсном велосипеде. Через несколько минут раздался стук. Затем его шумный и весёлый голос:
- Привет, Эмиль! Дед, как обычно просит коробку, а ещё сверх того букет. Сесть есть на что? – глаза его хитро прищурены.
- Есть, - с медленным удивлением откликнулся он и чуть улыбка тронула его губы. Спохватившись, добавил, - здравствуй, Рем.
Тот расплылся в широкой улыбке, подмигнул. Встав в торжественную позу, изображая некого господина и снимая воображаемую шляпу, склонил голову в коротком поклоне, сказал:
- Старик жениться. Во дела, да? – и расхохотался.
Эмиль и в самом деле подумал, что стул бы не помешал. Такая новость.
- А… как же… - непонимающем начал он. Рем перебил.
- Да, - махнул кистью. - Чего со старого взять. Эту выставил. Купил домишко, где-то у реки, ниже по течению. А новую в дом.
- Новую? – удивился Эмиль и нахмурился.
- Ну да. Такая вся… - мальчишка изобразил напыщенность и выпятив нижнюю губу, начал наносить воображаемую помаду. Сплюнул и опять рассмеялся.
- Это же не вещь?
Рем, взглянул на него, качнул головой. Встал в расслабленную позу и через паузу спросил:
- Эмиль, а ты не думал, что есть люди, хуже вещей?
- Ты не по годам сметлив, - с похвалой произнёс он.
- Я такой, - покивал Рем.
- А почему? – вдруг заинтересовался Эмиль.
- Что значит почему? – опешил мальчишка. - Ну, такой вот. Нянек не было. Всё сам да сам.
- А… - замялся и настороженно продолжил. - Мать?
- Работает, - пожал он плечами.
- В смысле много? – также внимательно следил за мальчиком.
- Ну да. Отец тоже на службе. И потому я сам за себя. Привык, - снова вздёрнул плечи вверх.
- И ты сам решаешь… - запнулся Эмиль. - Свою судьбу?
- Ну ты дал! Насчёт судьбы – не знаю. А по мелочи – это да. Вот к старику посыльным устроился, мне плата – ему услуга. Всем хорошо, - разулыбался он.
- Да, - тронул Рема за плечо. - Да. Ты прав. Я приготовлю старику букет. Подожди здесь.
Букеты и композиции из цветов он делал всегда по наитию. Не было никаких схем и правил, только фантазия и что-то от него самого. Этот вышел странным. Ассиметричным, с большим количеством листьев. Цветы, словно прятались внутри этого букета. И гамма выбранная для него, была блёкло-оранжевой.
Рем однако оценил букет, удовлетворённо кивнув:
- Мастерски у тебя это выходит, - одобрил он.
Эмиль провёл пальцами по листьям. Каждый раз прощался со своим произведением, как с кем-то родным. Перевёл взгляд на Рема:
- Скажи сколько тебе лет?
- Четырнадцать скоро, а что? – переспросил он.
- Ты… действительно умный парень. Жаль мы раньше так не говорили.
- Да а чего? – удивился он. - Начать никогда не поздно.
- Ты снова прав, - согласился Эмиль. - Счастливо тебе.