"Алкоголь — посредник, примиряющий человека с действительностью.
И, когда человек окончательно примирился с действительностью,
про него говорят, что он… опустился."
(Георгий Милляр)
Ещё в начальных классах, у меня появилась новая знакомая, Вика. Девочка умная, старательная, очень ответственная. Мы общались на переменах, иногда играли после уроков. Но по-настоящему дружны стали в старших классах. Тогда я и узнала, что Викины родители выпивают.
Мы дружим с Викой больше двадцати лет и иногда говорим о её детстве. Воспоминания и сейчас причиняют подруге боль, но, наверное, проговаривая, ей становится немного легче. Мне страшно слушать эти истории, но это всё чем я могу помочь.
Серьёзные проблемы с алкоголем у мамы, Вика стала замечать, когда ей было десять лет. Конечно, они начались на много раньше, просто ребёнок по-другому оценивает ситуацию. Маму уволили с работы, и она впервые пила несколько недель без остановки. Отец в состоянии опьянения находился постоянно. Подруга говорит, не помнит видела ли его трезвым. А вот мать пила запоями. Месяц могла «квасить» беспробудно, потом столько же выхаживаться. Чаще всего заканчивались запои вынужденно, просто организм отказывался дальше принимать алкоголь. Женщину грязную, воняющую, испачканную в собственных испражнениях, находили на улице без сознания. Сердобольные прохожие вызывали скорую и медицинские работники, ругаясь и проклиная алкоголичку, увозили её откачивать.
Вика вспоминает, что иногда сама вызывала маме неотложку, обнаружив её лежащую возле дома. Когда скорая узнавала, что это её родительница, то иногда отказывались забирать женщину в таком виде. И тогда школьнице приходилось мыть маму прямо на улице. Она приносила из дома ведро с водой и тряпкой счищала засохшую грязь с неподвижного тела, передавала в чистую одежду. Говорит, что самое страшное для неё тогда было не ужасный запах, не прыгающие по рукам вши, а слабое мамино дыхание. Девочка очень боялась, что ей не успеют помочь.
Каждый раз возвращаясь из больницы, мать клялась, что бросила пить. Она усердно принималась вести домашнее хозяйство. Без конца мыла полы и зачем-то белила потолок. Каждый день ходила в церковь, не пропускала утренние службы. Отчитывала мужа за пьянки. Вика удивлялась, как мать так искренне возмущается чужой алкогольной зависимости, будто саму её это никогда не касалось.
Периоды трезвости всегда делились на три стадии. Первые дни женщина испытывала раскаяние. Часто плакала, просила у дочери прощения. И конечно Вика прощала. Она прижималась к маме, гладила её руки, а детское сердце щемило от жалости. В такие моменты они обе верили, что всё наладится. С виноватым видом, мама будто тень, передвигалась по дому несколько дней.
Оклемавшись, принималась наводить порядки. С бытовых обязанностей переключалась на «заботу» о дочери. Из раскаявшейся мамочки, превращалась в строгую родительницу. Могла накричать на Вику, ударить. Девочка часто даже не понимала за что её наказывают. Училась она несмотря ни на что хорошо. Домашние обязанности выполняла без напоминаний. Она вообще рано стала хозяйничать. Ведь ей самой приходилось варить себе обед, следить за чистотой своей одежды, решать бытовые проблемы. Но как бы она не старалась, угодить маме в такие дни не могла.
Чем дольше женщина оставалась трезвой, тем больше агрессии проявляла. Накидывалась на мужа, орала на дочь. Могла расколотить посуду, потому что Вика слишком долго её мыла. Выставляла девочку за дверь в домашнем платье и не пускала в дом всю ночь. Летом Вика пряталась на ближайшей стройке, а зимой ночевала в чужих подъездах. Когда я спрашиваю, почему она не обращалась за помощью к соседям или знакомым, отвечает, что было стыдно. Ещё она боялась, что маму накажут, а её заберут в детский дом.
Страх за родителей заставлял девочку врать, что у них всё хорошо, если кто-то интересовался. Но сейчас она понимает, что всем было наплевать на них. Не требовалось большой наблюдательности, чтобы заметить плохо одетого, вечно голодного ребёнка. И учителя, и соседи нередко встречали пьяную мать и такого же отца девочки. Но все предпочитали не вмешиваться в чужие дела.
Вика помнит только одну неравнодушную соседку. Старушка иногда приглашала девочку к себе домой. Кормила вкусным ужином и отдавала чью-то поношенную одежду. Молча гладила морщинистыми руками Викины волосы и крестила вслед, провожая на пороге.
Со временем девочка научилась предугадывать начало очередного запоя. Женщина становилась особенно агрессивной. Вика старалась не попадаться ей на глаза. Признаётся, что в такие дни даже хотела, что бы мама поскорей выпила и престала нападать на папу и на неё.
Женщина умерла после семи лет бесконечных запоев. Её мёртвую нашли на улице. Отец прожил на год дольше. Вика, которой только исполнилось восемнадцать лет, обнаружила папу утром на кухне. Он, как обычно, заснул за столом рядом с недопитой бутылкой. Только на этот раз уже не проснулся.
Подруга ухаживает за могилами своих родителей. Иногда на кладбище мы ездим вместе. Меня поражает сколько нежности в её взгляде, когда она смотрит на их фотографии.
- Ты их простила? – спросила я однажды у Вики
- Мне не за что их прощать. Они любили меня как могли – не сдерживая слёз ответила подруга.
Я плачу вместе с ней. Только я оплакиваю не их, а её детство.