Наташа с Юлей, как и обычно, выгуливали во дворе своих маленьких любимок – симпатюлю Оленьку и юркого живчика Славика. Не то, чтобы Оленька сильно дружила со Славиком, но в песочнице они частенько играли вместе, да и по спортивным снарядам детской площадки лазали друг за другом с большим удовольствием.
Зато Юля и Наташа сильно сдружились за последние пару месяцев – больше со скуки: обе домохозяйничали, пока мужья вкалывали на работе, а дети, кажется, были той единственной отрадой, которая хоть как-то скрашивала однообразную жизнь молодых мам.
Темы для разговора у них во дворе были, как правило, однотипные. Делились разными рецептами, рассказывали лайфхаки по воспитанию непоседливых чад, ну и в том числе потихоньку открывали друг дружке подробности семейной жизни. Которая тоже у обеих была до тоскливой, похожа до серой скукоты.
– Мой-то, – позёвывая рассказывала Наташа, – машину думает менять. «Ауди», говорит, продам, хоть со скидкой, ну, пробег там уже приличный… И возьму что-нибудь покруче. Хотя бы в кредит.
Юля, поглядывая на свою ненаглядную Оленьку, отвечала:
– Да зачем в кредит-то? Не связывайтесь лучше. Все эти кредиты – лохотрон, дороже выйдет.
– Ну так-то как бы да, – соглашалась Наташа. – Но хочется реально обновы крутой. «Бэху» какую-нибудь новую возьмём, прикинь? Как у нормальных людей. А чего, его зарплата позволяет, в принципе, так чтобы сильно не ужиматься ещё и по кредиту расплачиваться. Потом вроде бы повышение ему светит…
Юля взмахнула недовольно рукой.
– Ой, эти повышения, Натах… Моему вон тоже уже около года обещают, а всё никак. Ждать до морковкиного заговенья только. Твой-то хоть в солидной фирме работает, зарплата и так нормальная.
– Да ладно, чего там солидного. Филиал московской сети всего лишь, и то чего-то тормозят по развитию. Я ему говорю – Серёг, ты присмотрись, с твоей-то квалификацией, может, что получше найти можно, но его хрен этим проймёшь. Он же у меня как сыч, если уцепился за что-нибудь, то фиг с места сдвинешь.
– Да у меня Олежа такой же бегемот, – вздохнула Юля. – Сама понимаешь, мужик – птица гордая, пока не пнёшь, не взлетит.
Они рассмеялись, но каким-то грустным, тусклым смехом.
– Олюнь, не раскачивайся так сильно, упадёшь, – крикнула Наташа дочери. – Но всё равно, Серёга хотя бы не пьёт. Не, ну любит, конечно, по праздникам поднализаться, но без фанатизма.
Внезапно Юля толкнула Наташу рукой под ребро.
– Наташ, Наташ, смотри, вон, опять пришёл. С ведёрком своим синим…
На детской площадке и правда появился новый обитатель – худой мальчик лет пяти, в джинсовом костюмчике, со взъерошенными волосами. В одной руке у него покачивалось пластмассовое ведёрко, в другой желтела миниатюрная лопатка.
– Он теперь чего, каждый день сюда приходить будет? – спросила Наташа недовольным голосом.
– Ну а кто ж ему запретит? Он же ребёнок, а тут детская площадка…
– Очень странный ребёнок, Юль. Меня он пугает, если честно.
Глядя на мальчика, Наташа, впрочем, толком не могла объяснить, чем он её пугал. Не столько даже пугал, сколько настораживал: то ли своим непонятным одиночеством, которое сквозило в каждом его неторопливом, унылом движении, то ли взглядом – пустым и абсолютно бесцветным, совсем недетским, то ли… Сложно даже было подобрать точные слова, которые бы предельно точно описывали бесприютную странность ребёнка.
– Как думаешь, есть у него родители? – спросила Юля.
– Господи, да есть, конечно. Ну, даже, может, он с ними не живёт. Может, он на попечении бабушки с дедушкой, а родители в другом городе. Или они его просто спихнули на бабушку-дедушку, а сами работают… Да мало ли вариантов?
– Но согласись паренёк выглядит каким-то очень уж потерянным? Как будто вообще не от мира сего.
Мальчик и правда всегда на площадке смотрелся этаким бирюком. Ни с кем не дружил, не общался, в играх детей не участвовал. Приходил обычно с ведёрком или игрушечной машинкой, садился в песочницу в углу и играл сам с собой. Другие дети к нему тоже не лезли, так как один раз после настойчивой попытки с ним подружиться, он сильно оттолкнул девочку и забурчал что-то нечленораздельное. Мамочки вокруг, конечно, всполошились, налетели на паренька, и он был вынужден отступить с площадки под их натиском, но через пару дней снова появился.
Юля один раз попробовала заговорить с ним, но он на её вопросы («Как тебя зовут?», «Где твои родители?», «Почему ты всегда один?») упрямо молчал. Только один раз махнул неопределённо рукой и проворчал невпопад – «Там…». А что «там», к чему это «там» – было непонятно. В общем, крайне странный ребёнок завёлся на их детской площадке, с этим были согласны не только Юля с Наташей, но и другие родители, выгуливающие своих деток.
– Короче, Юляш, я сегодня прослежу за ним. Вот хоть убей, но я узнаю, где он живёт. Понятно, что не в нашем доме, но дойду не то, что до подъезда, а до квартиры.
– Ты с ума сошла? А как же Олечка? Тебе ж с ней домой скоро, а этот пацан тут до вечера обычно копается в песочнице…
– Слушай, Юль, будь милым другом, приюти на один вечерок Олечку мою? Пригласи её как бы в гости к Славику, а я ей скажу, что приду за ней попозже. Давай, а?
После недолгих уговоров Юля согласилась (ей и самой было интересно, чем закончится слежка Наташи). Оленька тоже не сопротивлялась внезапному изменению дневных планов мамы. Наоборот, она с радостными воплями отправилась вместе со Славиком и Юлей – Наташа пообещала, что скоро заберёт её из гостей.
Ещё около часа Наташа сидела на лавочке, делая вид, что читает книжку. Потом встала и начала прогуливаться по большому двору, посматривая на то, как подростки гоняют мяч внутри спортивной «коробки». И то же время ни на минуту не упускала из виду странного мальчика – тот по-прежнему какими-то замедленными, неуклюжими движениями лепил «куличи» на бортике песочницы.
Наконец, ближе к вечеру, когда солнце скрылось за десятиэтажкой напротив, детская площадка опустела. Странный мальчик оставался до последнего, но недолго: собрав в ведёрко лопатку и формочки, он встал и каким-то неуверенным, вихляющим шагом двинулся со двора.
Наташа аккуратно, метрах в десяти поодаль, двинулась за ним. Странный мальчик вышел на тротуар и осторожно двинулся дальше, явно намереваясь выйти за угол дома – к проспекту. Там он и очутился минуты через две, медленно шёл в освещении витрин среди вечерних толп праздных взрослых людей, как будто лилипут среди великанов.
Наташа следовала за ним, удивляясь всё больше и больше – неужели он так далеко живёт? Тогда почему же приходит гулять именно в их двор? Да уж, что-то тут явно не то…
Вскоре мальчик свернул в проулок, и тут уже Наташа решила его нагнать, чтобы окончательно прояснить, что же с ним не так. Продираясь через кусты палисадника, она споткнулась о какую-то корягу и, чертыхнувшись, упала на четвереньки. Не успев подняться, она внезапно увидела сквозь кусты странного мальчика: тот, подойдя к полицейской машине, спрятавшейся за гаражами, размеренно постучал кулачком по её двери.
Дверь полицейской патрульной открылась и из салона выскользнул блюститель порядка – стройный подтянутый лейтенант.
– Так, ну чего, скотина тупая, припёрся? – спросил лейтенант у мальчика.
Мальчик потупил голову. Полицейский отвесил ребёнку довольно крепкий подзатыльник.
– Сколько ещё раз тебе программеры должны вписать в твой долбанный микропроцессор: ты должен вести наблюдение за шестым подъездом. Понимаешь? Глаза фиксируй на шестом подъезде, тупень, блин. А то в камеру смотришь – а там один песок из песочницы. И дети сплошные! На хрен нам, спрашивается, дети? Тебя, идиота металлического, поставили следить за объектом, а объект – это подъезд.
В руках у лейтенанта пшикнула рация, из которой донёсся неразборчивый недовольный взбульк. Полицейский нажал на кнопку, поднёс рацию ко рту и произнёс:
– Так точно, товарищ капитан! Мы пока на смене, приняли нашего тупенького LV-386. Опять косячит, товарищ капитан, толком наблюдение не ведёт. Не понимаю, зачем мы его отправляем на объект? Этот андроид бестолковый чуть более чем полностью, только и плюсов у него в том, что от человека не отличить. По старинке же проще: поставили бы во двор дома кого-нибудь из наших под видом гражданских – так Кабан мимо точно не проскользнёт. А тут только морока одна…
Послушав очередной взбульк из рации, лейтенант произнёс – «Есть, возвращаемся в участок». И легонько пнул замеревшего перед ним мальчика.
– Давай, садись в машину, кретина кусок. Попробуй только завтра зырить мимо объекта – лично сдам тебя обратно в лабораторию, чтобы тебя там твои учёные развинтили на атомы.
Ещё через минуту полицейская машина выехала из гаражного закута в проулок, а дальше – в сторону проспекта. Выбравшаяся же из палисадника Наташа ошеломлённо потирала ушибленное колено и крутила в голове одну мысль: «Расскажи я кому – не поверят. Даже Юлька не поверит… Бред, как будто во сне».
Так и пошла домой, словно во сне, сама себе не веря. Кажется, завтра во дворе она на мальчика будет смотреть совсем по-иному…