— «Ну, что уставились, скопище идиотов!» так приветствовала нас математичка Лидия Ивановна, при этом стучала по доске своими перстнями, — сказал Игорь Николаевич, отхлебывая горячий кофе.
— О! Как мне это знакомо. Мне химичка говорила: «У тебя глаза, как бездонные горшки. Мысль! Где мысль я спрашиваю? Хотя, с таким именем какие могут быть мысли!?» — вздохнула Ева Борисовна.
— Ев, а с каким именем? Красивое имя. Я не понимаю.
— Она считала, что интеллект у меня цитирую «чуть выше юбки». Не понимаю за что она так меня не любила. Нет, неправильно. Ненавидела. Хотя ясный перец. Я же еврейка. Это сейчас моя фамилия Львова, а в девичестве я Сахарович. Знаешь, Игорь, она говорила, что я полный ноль в химии, что никогда не поступлю в медицинский, говорила перед всеми, что тяну класс в болото.
⠀
— А ты была хулиганистой девчонкой? Вроде, по тебе не скажешь.
— Что ты, Игорь! Я всегда ходила в форме. Когда начался бой с длинными волосами, я просто пошла и очень коротко постриглась. Виски, практически сбрила.
Как-то отца к директору вызвали по поводу моего внешнего вида. Папа спросил: «Объясните пожалуйста, что не так в одежде моей дочери? Юбки она не носит, только брюки, они синего цвета. Блузка белая и только белая. Пиджак синий. Что не так!?» Директору нечем было крыть. И он сказал:«Мария Анатольевна! Вы уж правда слишком строги к Еве. Всё по форме. Всё аккуратно, ученица как ученица, слишком красивая только».
После этого ненависть ко мне со стороны Марии усилилась на полную катушку. Она стала меня чморить.
— Да, это всё так противно и калечит детские души, особенно когда ты подросток. И ладно, когда всех поносят, а когда выборочно! Я не представляю как бы я смог пережить такое, — и Игорь закурил.
⠀
В ординаторской зазвонил селекторной телефон.
— Первая операционная, перитонит. Ева Борисовна, это ваша пациентка, — сообщил звонкий голос медсестры из приемного.
— Да, да. Иду мыться.
⠀
Перед Евой на каталке лежала немолодая женщина. Лицо её было искажено от боли, волосы разметались. Доктор узнала в пациентке, которую предстояло оперировать, свою учительницу Марию Анатольевну.
⠀
Женщины встретились глазами.— Ужас какой. Неужели она думала, что ты можешь убить человека из глупой мести?
— Знает, что какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Вот и забоялась. Игорь, положи мне пять кусков сахара. Хочу подсластить настроение. А Машка... Она забыла, что я врач, и не случайно профессию выбрала, *я люблю людей!*
⠀
***
— Педагог это как врач, только круче. Мы тела лечим, что-то перекраиваем, подделываем, удаляем. А учителя препарируют детские души и многое в из руках, — задумчиво произнес Игорь.
— Он может воспитать тварь, а может – человека, и его же придушить, искалечить, изорвать нутро. Такую, как эта сука, не каждый выдержит. Сдастся. Не будет вгрызаться в жизнь, в стремления. Просто опустит руки и будет плыть в заданном направлении. Подумает: "Не смогу стать артистом, архитектором, великим вратарём, ведь учительница говорит, что я дурак никчёмный." И всё.
— Да, Ева, когда врач лечит неправильно это преступление, а когда педагог неправильно воспитывает это ещё большее преступление!
⠀
***
Перед выпиской Мария Анатольевна зашла в кабинет к Еве, поблагодарила её, положила на стол коробку конфет.
— Спасибо большое Евочка, спасла меня. Умница какая, заведующая отделением. Не зря учила тебя, все свои силы и знания вкладывала. Мне так приятно.
— Мария Анатольевна, я вам очень настоятельно советую поменять работу. Нервная она у вас.
— Да, да! А дети то какие пошли, ужас! А родители? Ничего не скажи. Заклюют.
— Не в этом дело!
— А в чём же?
— В вас! Вам нельзя работать учителем.
Извините, меня ждут пациенты.
⠀
Через месяц учительница химии Немчинова Мария Анатольевна вышла с больничного листа и продолжила свою трудовую деятельность в школе.
⠀
Леопард никогда не меняет своих пятен. Это истина!