Как известно, празднование юбилея Города грядет неумолимо. И дурные предчувствия витают в воздухе.
Юбиляру прочат торжество, где он предстанет так, что все от зависти закачаются и полопаются. И в корсет его затянут, дабы не распался на части, и синяки со шрамами замажут намертво, и в величественное обрядят, так, чтоб было видно только лицо да кончики пальцев, и водрузят парик изящный, а на парик – венок лавровый. И завершит прекрасный образ улыбка алая – столь пронзительная и веселая, что заметна будет из любого угла Города… Всем понравится, все порадуются, все попразднуют. Ну, а дальше снова будет жизнь простая и суровая – без того, без сего, без другого. Ну, а как иначе? Бесконечными праздники не бывают.
Дел немало, и все безотлагательны, утомительны и стоят дорого. Посему подозрительно и странно, ежели старания ожидаемого результата не достигают. Что ни сделай в Городе – все не к добру складывается. Нет сомнений, что здесь довлеют злые чары. И полемика о том, чьи именно, не утихает.
- Камни валятся с отремонтированной набережной – это, верно, Ктулху в реке пробуждается, - одни вещают. – Неспроста на заборах имя его писать стали. Раньше бывалоче призывали лишь древнее маскулинное начало. Не было эдакого паскудного безобразия. А теперь иностранные агенты да шпионы вон чего вытворяют – ведь они это пишут, не иначе. Из-за них восстанет Ктулху в День Города, когда звезды воссияют над водою, и смешаются небо с землю, ветер с кровью, огонь с мороком и туманом, и в немыслимом прежде наш мир навсегда утонет...
- Вот и нет, - другие не соглашаются. – Это вовсе не Ктулху: река для него слишком маленькая. Всем известно, что Ктулху находится в океане. Беспонтово ему ронять камни с набережной: он скорее бы двигал горами. А безумие, что в Городе витает – это верный признак того, что пьесу «Король в желтом» в первом акте уже отыграли. А второй ожидайте на День Города. Неспроста же деревья бетоном заливают. Психиатрические лечебницы не вместят всех нуждающихся. Ничто не спасет нас. Никто не поможет. Город наш обратится Каркозой, лежащей в развалинах, и неведомо будет – плод ли это неизлечимо больной фантазии или невыносимая реальность…
- Это Ньярлатотеп – ползущий хаос, вечно меняющий очертания, - убеждены третьи. – Вот почему тысячи ликов крушений в Городе мы созерцаем. Верно, какой-нибудь глупый турист вывез его из Египта в своем чемодане, думая, что это лишь сувенир на память. Либо подлый служитель пятой колонны злонамеренно его сюда доставил. И покуда Ньярлатотеп не раскрошит все на первоначальные атомы, не уймется он и Город в покое не оставит. Скоро все убедитесь сами, ежели кто еще сомневается.
- Все-таки Город – не центр мира, - молвят непатриотичные четвертые. – Переоценивать не стоит. Древние и не взглянут в нашу сторону. А вот Роман Антоныч с его Гримуаром из человеческой кожи – пожалуй. Ежели выпадет дождь со скорпионами в День Города или же снег с саранчою – кто поспорит с тем, что это в духе Роман Антоныча? Разве только наивные ученые. Скажут, что это в другом полушарии смерч поднял в небо то, что встретилось по дороге. Ну, а кто вызывает смерчи, кто направляет их траектории? Скажут: «Случайность». Да мы-то знаем, кто это.
Ну, положение сложное и печальное, напряженное даже. Но не безысходное, правильно? Посему решено закрасить надписи на заборах, отыскать и полечить заливщиков бетона, быть построже с приезжающими и их чемоданами, а от осадков с добавками всевозможными защищаться зонтиками. Все продумано, взвешено, предусмотрено. Не поддавайтесь панике и не верьте, что пить боржоми поздно. Пусть помолятся те, кто на это способен, да и прочие приготовятся. Ибо День Города приближается.
Нестор Толкин