Наш сосед по району Леонид Куликов известен своей активной жизненной позицией. Потеряв жену несколько лет назад и пережив это горе, он не затворил себя в четырех стенах, проводит регулярные прогулки по району, его норма - семьдесят километров в неделю. Он бодр, подтянут и активен.
Любимые пешеходные маршруты - от Октябрьского поля до Москва-сити пешком, или на Ходынское поле. Приглашал на прогулки всех желающих, их находилось, надо сказать, немало. Так и продолжались бы прогулки Леонида и жителей, если бы не болезнь.
Но вот, случилась неприятность - заболел Леонид Куликов той самой болезнью о которой все говорят уже больше года - короной. По скорой забрали его в больницу на Саляма Адиля № 67 им. Ворохобоева.
И вот что он сам рассказал в районной группе про то, как обращаются там с больными:
"Мне 79, у меня ХПН и ХОБЛ, прививка не показана. Несмотря на все предосторожности, с начала июня´21 заболел-таки КОВИД´ом и был госпитализирован в московскую ГКБ-67. Впечатления жуткие. Главных два.
(1) По проявлениям самой болезни. Запредельная обессиленность, дрожь во всём теле, болевое стеснение в груди на вдохе, боль в ЖКТ, запор/диарея, удушливый кашель... - по своей силе всё это на грани "выброситься из окна"...
(2) Поразила обстановка в больнице, куда был госпитализирован доброй скорой помощью (спасибо им!). Поразило не само лечение, а морально-психологическая атмосфера в Терапевтическом отделении №3. Со стороны некоторых санитаров (а то и медсестёр!) там встречаешь грубость, злобу, бесконечную фекально-матерную лексику и даже... побои (!). Лично я получил от санитара две хлёсткие затрещины за то, что ел кашу, сидя на постели, а не за столом...
Полагаю, что сам медперсонал этого отделения нуждается в воспитательных мерах и сеансах психотерапии, ибо он вогнал себя в состояние коллективной психической взвинченности, которой они постоянно друг друга "заряжают" (понятно, что тут во многом "виноват" КОВИД, генерирующий всеобщий стресс).
Для полноты картины о ГКБ-67 в целом должен сказать: до истории с КОВИДОМ эта больница мне нравилась. Я лечился в ней трижды с 2015 года: в урологии и офтальмологическом отделении. Большое спасибо медперсоналу этих отделений!" - пишет Леонид Куликов.
У меня нет слов, чтобы передать свое возмущение действиями этих "санитаров". За три дня возмущений и прочих комментариев, не было ни одного комментария официального - от больницы и Департамента здравоохранения.
С этой 67 больницей у меня давняя история - я там родилась. Когда родилась - уже не дышала, потому что персонал в далекие советские годы любил уколоть рожениц снотворным, чтобы в пересменку не рожали. Ну и забыли про мою спящую маму.
Далее, помню, как бабушку в 67 больницу забрали на скорой после очереди за чем-то дефицитным, с инфарктом. А у бабушки была аллергия на анальгин. "Что вы хотите мне колоть?" - спросила бабушка Анна медсестру. Та, исполненная профессиональной гордости сказала: "Что доктор назначил". "У меня аллергия на анальгин" - предупредила бабушка. "Это не анальгин" - с еще большим превосходством заявила девица, сделала укол и не успела она закрыть дверь, как бабушке стало плохо. Анафилактический шок. Медсестра уколола амидопирин . То есть, то же самое по факту, но с другим названием. Врач, назначивший укол, был дежурный и в карту, где было написано об аллергии не смотрел, когда делал назначения. Всю ночь в реанимации бабушку откачивали. Вскрывали подключичную вену. Бабушка чудом выжила. Уже два чуда. Сначала довести до полусмерти, потом испугаться и откачать. Это очень в стиле. Но это было в СССР, там больных спасали.
Сейчас совсем другие времена. Врачи из этой больницы - Ирина Погорелова и Павел Королев , регулярно депутатствуют у нас в Хорошево-Мневниках. То есть - мы их на заседаниях практически не видим.
В феврале 2019 года в 5 утра моему отцу стало плохо. Приехала скорая из больницы 67. И сразу стали заявлять, что отец уже умер в момент, когда они приехали. Они положили отца на пол, несмотря на мое предупреждение, что он не может дышать лежа.
"Вот, видите - сердце уже не бьется" - заявил лысый врач. Но я показала на маленькую галочку на кардиограмме. "Это не то", - заявил он, оторвал этот кусок и переснял кардиограмму с ровной прямой линией. Заметьте, все эти базары происходят в момент, когда человека надо спасать - это вместо того, чтобы проводить реанимационные мероприятия. Далее на требования реанимировать, он пару раз дохнул в трубочку и сделал подобие искусственного дыхания. Мои вопросы - почему у них нет дефибриллятора, или почему не колят адреналин - они отмахнулись. Возможно, так не спасают, я не реаниматолог. Далее, доктор стал заявлять "видите - у него синее на шее - это тромб оторвался". Я все не могла понять, что он имеет ввиду, только потом поняла - "синее" - это след от цепочки с крестиком, цепочка была широкая и след оставляла такой же широкий и яркий... Что это за врач, не способный отличить тромб от следа цепочки на шее - я не знаю.
На мою жалобу пришел потом письменный ответ "Нет-нет, все бригады оборудованы дефибрилляторами. " - ну мне от этого не легче, что все оборудованы, а именно эти врачи не стали реанимировать отца и у них его не было. А если был - они его не применяли. Ответ также содержал наглую ложь - что я, когда в панике трижды звонила в скорую, говорила "у отца одышка". Между фразой "не может дышать" и "одышка", согласитесь, большая разница. В общем, эта бригада нарушила сразу два правила - реанимировать полчаса и вызывать реанимационную бригаду. Ничего этого не было сделано. И теперь я всегда буду жить с ощущением, что отца можно было спасти, но врачи со скорой из 67 больницы этого делать не стали.