6. В доме Веселовых
Первая неудача! Да, как-то неприветливо его встретила малая родина: полдня позади, а время прошло без пользы, впустую. Поляков прошёл уже полгорода, но так и не встретил ни одного знакомого лица.
Город практически не изменился: те же самые серые кирпичные здания, новых домов за время его отъезда не появилось. И деревья те же, правда, сильно подросшие.
А вот людей стало меньше. И люди совсем другие: новые, незнакомые.
Как будто все его старые знакомцы-горожане за минувшее десятилетие тоже переселились отсюда, как и он сам, в совершенно иные места.
Отпускник с досадой взглянул на часы.
«Ладно… Зайду, всё-таки, к Серёге Веселову… Отсюда недалеко и почти по пути, – слегка поколебавшись, решил Виктор.
Он не любил терять зря время. – Уже вечер. Если Сергей работает в первую смену, то сейчас должен быть дома…»
Его друг детства и школьных забав проживал с родителями в частном доме прилегающего к городу посёлка. Туда и отправился наш герой.
Вот и он, Серёгин дом, крайний, с двускатной крышей. Точнее, дом не Серёги, а его отца Ильи Кузьмича.
Построен его предками ещё в начале прошлого века. Перед домом красивый палисадник с цветами и разросшимся кустарником.
Какой приятный сюрприз для горожан: кругом серые одинаковые коробки-пятиэтажки и вдруг оказываешься на тихой и зелёной деревенской улочке с бревенчатыми домами, колодцами, огородами…
Виктору дом Веселовых показался сейчас приземистым и совсем небольшим. Но в детстве для ребят, живущих в стандартных и тесных хрущёвках, этот деревянный дом казался просто огромным.
В нём были просторные комнаты, широкие столы-самоделки и длинные деревянные лавки вдоль стен.
Тут чаще всего и собиралась неразлучная троица: Сергей, Виктор и Таня. Илья Кузьмич и Ольга Андреевна, родители Сергея, чтобы ни взрослые, ни дети не мешали друг другу, выделили детворе отдельную комнату.
Там было можно и готовить уроки, и играть, без опаски что-либо сломать или испортить.
В красном углу самой большой комнаты деревянной избы была одна особенность – висели иконы с тёмными ликами.
Они вызывали у ребятни какой-то непонятный трепет: таких странных предметов на стенах больше ни у них дома, ни у кого из знакомых они не видели.
Во время религиозных праздников перед иконами неизменно загорался огонёк лампадки, освещая строгие святые лики.
А какой в этом доме был чердак! Это был просто замечательный чердак: в любое время года там было тихо, темно и пахло берёзовыми вениками, зимой было не холодно, а летом – не жарко.
Пылилось много стульев, шкафов и другой ломаной мебели, старых книг, газет и журналов, всяких больших и малых ненужных взрослым вещей, тем не менее, представлявших большой интерес для подростков.
Например, именно на этом чердаке, а не в музее, Сергей держал в руках и примерял на свою ногу настоящий русский лапоть. Жаль, второго не оказалось!
А так хотелось выйти на улицу в настоящих плетёных русских лаптях, «приколоться» перед ребятами, а заодно понять, как ходили и что чувствовали наши предки в такой странной и жёсткой обуви…
Весной на чердак прилетали ласточки. Они маленькими чёрными молниями стремительно влетали через слуховое окно крыши.
Эти изящные птички устраивали лепное гнездо в недоступном для кошек месте – под самым коньком.
Ребята, затаившись среди старой мебели, часами наблюдали, как эти небольшие и красивые птицы с раздвоенными хвостами с утра до вечера ремонтировали-подклеивали своё земляное жилище.
Обе птички-невелички, будто одетые в чёрные фраки с белыми рубашками, недели две непрерывно занимались "строительством".
Они носили в маленьких клювиках веточки, травинки, комочки грязи и клеили весь этот «строительный материал» собственной слюной. Удивительное трудолюбие!
Хозяева дома к этим «божьим тварям» относились дружелюбно и почтительно, вспомнил Виктор.
Как-то раз надо было подремонтировать прохудившуюся за зиму крышу. Илья Кузьмич приставил лестницу и полез работать наверх, разбирать доски.
Но быстро вернулся назад: ласточкины птенцы были ещё маленькими, могли погибнуть при ремонтных работах.
И отложил ремонт на время, пока все птенчики не встали на крыло, научились летать.
Потом Ольга Андреевна поведала ребятам о примете, что, как, в своё время, её бабушка сказывала, гнездо ласточек в доме – это божья благодать!
Защищает от пожаров, делает добро, приносит счастье и удачу…
А ещё на чердаке у ребят хранился настоящий револьвер системы наган, там же и найденный. Револьвер, завёрнутый в истлевшую тряпицу, тихо и спокойно ржавел почти столетие.
Мальчики долго отмачивали в керосине это оружие времён гражданской войны.
Когда ржавчина, наконец, сдалась и пятизарядный барабан нагана закрутился, на очищенном металле явственно проступило слово «BULLDOG».
Ну как, имея в мальчишечьих руках настоящее боевое оружие, не поиграть в воинов-героев! Правда, патронов к нагану не оказалось…
На чердаке ребятам было раздолье – ходить им туда и потихоньку играть разрешалось.
Хоть в войну, хоть в жмурки, хоть в разбойников – чердак большущий, во весь дом, есть где прятаться!
Ограничение было только одно: любые игры отменялись, если Ольга Андреевна вешала сушить бельё на верёвках не на улице, а на чердаке – в дождливую погоду.
И только тогда на петлях чердачной двери появлялся ограничитель доступа, висячий замок.
Но ребята и без замка бы туда не пошли, понимая, что их игры поднимают пыль…
Ещё детворе был интересен подвал, где хранилась картошка, овощи, банки с заготовками и прочий припас на зиму. Но туда ребят не пускали, чтобы, заигравшись, случайно не разбили чего.
…Согретый этими тёплыми воспоминаниями детства, Поляков, не без душевного трепета, вошёл в калитку палисадника.
Поднялся по ступенькам покрашенного свежей краской знакомого крылечка со скамеечкой: «Интересно, какой же будет встреча с другом детства после десятилетнего перерыва?..»
Он постучал в знакомые двери. Ответа не последовало. Огляделся в поисках кнопки звонка, не обнаружил. Постучал ещё раз, погромче.
Тот же результат! Потянул дверь за скобу-ручку – дверь послушно открылась. Прошёл в сени, постучал в дверь избы – опять тихо!
Открыл дверь в большую комнату.
- Здравствуйте, хозяева!.. – ответом была тишина.
«Никого… Где же Сергей, Илья Кузьмич, Ольга Андреевна? А может, и Таня… Куда все подевались? На огороде, что ли… Или переехали?»
Виктор осторожно, чтоб не наследить, шагнул вперёд по чистому вышитому половику, с интересом огляделся в комнате – так давно здесь не был!
«Нет, не переехали!» – радостно констатировал он. Почти все старые и знакомые предметы на своих местах, только телевизор новый, с широким плазменным экраном.
И фотографии на стенах те же: Веселовых и их родственников.
«Стоп! Что это?!» – на Виктора в упор, с улыбкой, смотрел его друг детства Сергей. Смотрел с фотографии средних размеров.
На фото он выглядел уверенным в себе, возмужавшим и очень красивым. И не сразу понял Поляков особенность этой новой фотографии, потому что вглядывался только в довольное лицо Серёги.
А когда понял, ему стало жутко: фотография на стене была в чёрной траурной рамке!..
- Серёги больше нет… – похолодев, прошептал он. – Как?.. Почему? Что случилось?!.
Не помня себя, Поляков выскочил из дома, беспомощно озираясь. Завернув за угол избы, он увидел в дальнем конце огорода одинокую маленькую фигурку.
Сухонький старичок в поношенной выцветшей куртке, с непокрытой, абсолютно седой головой, что-то подкапывал тяпкой на грядке с зелёнью.
Движения его были довольно замедленными, будто какая-то недобрая сила противодействовала его стараниям.
- Здравствуйте, Илья Кузьмич… – подойдя ближе, негромко поздоровался Виктор, ещё не оправившийся от потрясения.
Он даже не догадался взять тяпку из рук старенького огородника и помочь, а просто присел на корточки, абсолютно не понимая, что и как сказать этому маленькому, придавленному горем человеку.
- Здравствуй… – очень тихим, каким-то совершенно чужим голосом ответил отец Сергея, не оборачиваясь и продолжая работу.
Поляков ждал, не говоря ни слова и опустив взгляд в землю, не зная, как начать разговор и безо всякой уверенности, что вообще стоит его начинать.
И что он может сказать старому больному человеку, потерявшему сына? Лишь слова соболезнования…
Поговорить бы хотелось, но ведь не время! Воспоминания о сыне, даже самые добрые, в любом случае, сейчас будут горькими для его отца…
Лучше узнать подробности о случившейся трагедии у кого-нибудь другого и не травмировать понапрасну Илью Кузьмича.
И поспрашивать у соседей, в чём старик нуждается. А потом, уже имея предварительную информацию, он придёт и конкретно поможет на огороде или по дому – хозяйство всегда требует рабочих рук.
Тем более, что он в отпуске и свободен.
Виктор выпрямился и, аккуратно шагая, чтобы не шуметь, направился к калитке.
- Витюша… – тихонько, как лёгкий шорох листвы, донеслось до его уха.
Поляков обернулся: Илья Кузьмич чуть заметно махал ему сухонькой белой рукой.
…Они сидели на кухне, пили ароматный смородиновый чай со сливочными сухарями.
Илья Кузьмич бросал сухарик в чашку, не спеша, размачивал и только потом приступал к еде.
- Не те уже зубки… – как бы в оправдание сказал он, отхлёбывая чай. –
Как моя Оля померла, так и начались с зубами проблемы. Врачи сказали, это нервное…
А откуда у старика нервам быть крепкими? Чай, целая жизнь уже позади. Вот, доживаю…
Виктор слушал и молчал, не решаясь задавать вопросы.
- А тут Серёжка безвременно ушёл… Неправ был Сергей! Я вот… задержался на этом свете, моя была очередь… – Илья Кузьмич невольно всхлипнул, по морщинистой щеке прокатилась слеза.
Поляков обнял сгорбатившуюся маленькую фигурку, болезненно ощутив, как она содрогается от внутренних рыданий. – Что долго не заходил-то к нам, Витюша? В школе вы с Серёжей были друзьями…
- Сегодня только с поезда… И вот!.. Увидел фото в рамке…
- А Серёжка вспоминал тебя, Витюша… Раньше. Жалел, что не знает твоего адреса…
- Как это случилось?.. – вдруг вырвалось у Виктора. Сказал и пожалел, что не сдержался. Но слово, не воробей, уже вылетело…
Хозяин дома тяжело вздохнул:
- Серёжа поехал на рыбалку, выходной был. Обратно пошёл один по железке и попал под поезд…
- А давно?
- Полгода назад…
Поляков задумался, пытаясь лучше понять ситуацию.
Представил себя одиноким уставшим рыбаком в зимнем одеянии, с ледобуром, с большим рюкзаком, тяжело бредущим по шпалам, а сзади догоняющий железнодорожный состав…
Может быть, была какая-то дополнительная причина: метель, завеса дождя, наконец, взрывы на ближайшем руднике, перекрывающие шум подходящего поезда?..
Не верилось, что Серёга, хороший спортсмен, первый силач в классе, мог быть таким неосмотрительным и так нелепо погибнуть.
- А где он рыбачил?
- Как и все: на озере Глубоком, где речка впадает. Мы же там и с тобой как-то рыбачили…
По весне рыба в том месте к самому берегу подходит, вот рыбаки и ловят её по последнему льду.
Я-то думал, что Сергей в тот день задержался, встретив знакомых: мол, погода солнечная, тихая, пусть отдыхают на свежем воздухе… А тут вона что оказалось…
«Так, примем к сведению: в городе в тот роковой день погода была солнечной…
Место лова – всего в десятке километров от города, значит, и там также, без осадков. Уточнить дату смерти…
Не буду спрашивать Кузьмича, и так весь сгорбился от горя, прочитаю на кладбищенском памятнике…»
Как-то совершенно автоматически в голове Полякова появилось желание узнать все подробности трагедии, лишившей жизни его старого друга.
- Не знаю, что его на железку потянуло… Обычно, рыбаки другой дорогой ходят. Если что по работе, так он же выходной был… – горестно рассказывал отец Сергея.
- Извини, Илья Кузьмич! Я не понял: а «…что по работе»?
- Так он же последние годы на железной дороге работал…
- Понятно…
«Хотя, что там – понятно! Наоборот, непонятного стало больше: теперь уже не просто рыбак идёт по железнодорожному полотну, а рыбак, по профессии железнодорожник!
Ещё как-то можно понять, если бы вдвоём: заболтались, отвлеклись…
А тут – идёт человек совершенно один, никто его не отвлекает, тем более, профессиональный работник со стажем…
Надо сходить на работу, поговорить с его коллегами. Их там так гоняют по технике безопасности, что «мама, не горюй»!
Не может такой подготовленный человек, к тому же, молодой, в расцвете физических сил, так пренебрежительно относиться к собственной жизни…»
- Вот так, один я остался…
- А Серёжина семья?
- Семья?.. Вся его семья: это он да я…
- Сергей так и не женился? А Таня?.. – ровным голосом спросил Виктор, но сердце его учащённо забилось в ожидании ответа.