Сцена 4.
ЯСНАЯ ПОЛЯНА. ТЕРРАСА. УТРО.
Солнечное июньское утро на открытой террасе. За большим столом ДУШАН, СОФЬЯ АНДРЕЕВНА, САША и ее подруга ВАРЯ.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА, вооружившись очками и счетами, изучает отчеты управляющего. На террасу входит секретарь Булгаков.
ВАЛЕНТИН БУЛГАКОВ
Там Илья Ефимович уже мольберт поставил, а Льва Николаевича все нет.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Он в библиотеке работает. Сейчас позову.
ВАРЯ
А правда, что вечером Гольденвейзер заедет?
САША
И Гольденвейзер и Чертков. И сестра Таня с мужем.
ВАРЯ
Вот здорово! Значит, будет музыка и веселье.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА встает и под неодобрительные взгляды девушек, выходит с террасы.
В гостиной она сталкивается с ТОЛСТЫМ. У него в руках новый дневник.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Левушка, там уже Репин тебя заждался на пашне.
ТОЛСТОЙ
Соня, взгляни. Я обещал вчера. Это мой новый дневник. И в нем первая запись о тебе.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА (читает вслух)
«Хочу попытаться бороться с Соней добром и любовью.» … Отчего же обязательно надо со мной бороться?
ТОЛСТОЙ
От того, что у нас с тобой разногласия по всем вопросам: земле, религии, продажи прав.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Левушка, ну неправда. Какие у нас разногласия? Землю я не могу отдать, она не моя – родовая. Отнять наследство у детей, я считаю, высшая несправедливость. А религиозный вопрос нас не разъединяет. Мы оба верим в бога и добро. Мы оба против насилия и смертной казни. И, наконец, мы оба против роскоши и живем в деревне.
ТОЛСТОЙ
Но ты не хочешь идти дальше: отказаться от прав, все раздать крестьянам и жить свои трудом.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
А я разве не работаю? Обшиваю тебя и себя, веду все хозяйство. Наконец, я твоим переписчиком работаю. Шесть раз «Войну и мир» переписала, одиннадцать «Анну Каренину»…
ТОЛСТОЙ
Все, что ты переписала чушь и благоглупости.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Слава богу, миллионы читателей по всему миру так не думают…
У нас с тобой только одно противоречие, и я не знаю, как его решить. Я не люблю Черткова и люблю тебя. А ты… Ты любишь Черткова и не любишь меня.
БУЛГАКОВ стоит за дверью и все записывает.
ЯСНАЯ ПОЛЯНА. ПОЛЕ. ДЕНЬ.
Девушки - САША и ВАРВАРА, подглядывают за тем, как великий русский художник пишет с натуры великого русского писателя.
Вместе с ними за «чудачествами барина» наблюдают деревенские бабы и мужики.
Впрочем, РЕПИН этого не замечает, он полностью захвачен живописью. Да и как можно отвлечься от такой картины? Высокий, худой, с раздувающийся как парус на ветру рубахе, главный дед России, идет за лошадью, вонзая железные клыки допотопной сохи в суглинистую тульскую землю.
ЯСНАЯ ПОЛЯНА. ДОМ. ТЕРРАСА.
Отвлекшись на секунду от бумаг, СОФЬЯ АНДРЕЕВНА смотрит на эту картину в бинокль.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Какая бессмысленная растрата творческих сил. Как подумаю, что вместо пахоты да шитья сапог он мог бы еще одну Каренину написать…
ВАЛЕНТИН БУЛГАКОВ
Александр Блок с вами бы не согласился.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Кто, позвольте?
ВАЛЕНТИН БУЛГАКОВ
Александр Блок. Поэт. Вот его слова специально выписал:
«Пока Толстой жив, идет по борозде за плугом за своей белой лошадкой, еще росисто утро, свежо и нестрашно, упыри дремлют и слава богу».
И дальше послушайте…
«Толстой идет – ведь это само солнце идет. А если закатиться солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений. Что тогда? Дай, господи, долго ему жить».
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Городскому человеку, конечно, позволено.
ВАЛЕНТИН БУЛГАКОВ
Что, простите?
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА
Невежество такое. Во-первых, это соха, а не плуг. А во-вторых, белой масти у лошадей в природе нет. Только серая.