– Ах ты ж! - ночной воздух над озером всколыхнулся от негромкого ругательства.
На берегу, беспризорно заросшему ивами и прочей прибрежной чушью, сидел некто в одних трусах.
"Что-оооо-чтоооо-тквааковааа" – закатывали глаза лягушки. Лягушки уже привыкли к ночным ходокам.
Ведь какой дурак будет сидеть дома, когда есть озеро, а по деревне растеклась теплая, ласковая летняя ночь. А с неба луна подмигивает тонким веком, раззадоривая и кружа голову.
В такие ночи на берегу пусто не бывает. Мечутся огненные язычки, упрямо не попадая в бой гитары. Раскатываются манящим хохотом молодые, горячие. Ползёт призывный шепот чужих благоверных. В такие ночи на берегу просто так – не бывает.
Ветки опять захрустели, словно там шла борьба. В принципе, так и было. Ведь кусты, столько лет (от слова "лето") растущие на берегу, повидали всякое. И знали, что по ночам тоже случается всякое. Как раз по ночам и случается. Ночное всякое если не видно, то уж слышно хорошо. Даже кусты понимали, что ночами лучше бы дома спать.
А вот Петька не понимал. То есть, конечно, понимал, но не сегодня. Сегодня в Петьке кипела злая ярость. В любом из нас она когда-то бурлила: когда перед тобой в кабинет в терапевту, например, зашли "только спросить", а вышли через 24 минуты.
Петькина ярость была куда страшнее обычной. Ведь Петьке было 16. В 16 всё кипит мощнее, задорнее – и плита пока новая, и кастрюля ещё не пригорала. И – давайте честно – руки чешутся скулинарничать какой-нибудь шедевр.
Так что же Петька?
Петька был в деревне "своим". Вообще, он жил в городе, но летом становился деревенским.
Жизнь городских и деревенских пацанов – два мира, две вселенных. Но сходятся они в одном: как бы ни уважали тебя дружки, если у тебя есть слабость, тебе её никогда не простят. И у Петьки такая ахиллесова пята, увы, имелась.
Петька не умел плавать.
Да, не умей он завязывать узел "булинь", никто бы и слова не сказал. А он, кстати, умел.
И гонять на велике без рук или стоя ногами на сидушке – круто, но не так, чтобы сильно важно.
А плавать... Да это же якорь корабля "Лето" для уважающего себя пацана. Если ты не умеешь плавать, не зайти тебе со всеми почестями в бухту "Каникулы". Не тебе будут махать восторженные девчонки и просить прокатить.
В общем, вы поняли.
И никогда Петька так остро не чувствовал свою неполноценность, как сегодня, накануне Ивана Купала.
Ведь именно сегодня Дашка, тетьТанина внучка, белобрысая выдерга, нырнула в озеро с новенькой тарзанки. Первая сиганула, зараза! Все одобрительно загудели и наперебой стали прыгать в воду.
– А ты чего? – отплевываясь, откидывая мокрые волосы с лица, Дашка упала на песок рядом с Петькой. Она была красивой, только дурак бы не заметил. Так все Петьке и говорили: "Дурак ты, Петро, такая девка за тобой бегает!"
Может, и дурак. Дашка сохла по нему уже третье лето. Но было в ней что-то не такое... Или, наоборот, не было. Но не тянуло Петьку и всё тут.
– До сих пор сухопутный что ли? – синие Дашкины губы растянулись в кривой улыбке.
Петька дёрнул ногой, сыпанув в девчонку песком. Дашка вскочила.
– Эй, пацаны! Петьку-то когда научите плавать? А то так и будет куличики лепить на берегу! Забыли дедовский метод? Хватайте его да курнайте в воду!
Петька, отпинываясь от гоготавших дружков, схватил майку и припустил к дому. Сучка Дашка, отомстила!
Вот и закипело у парня. "Да сколько можно! Вот пойду и научусь! Прям сегодня ночью!"
Ну а как, не днем же, на виду всех, правда?..
Кусты честно пытались его удержать. Но Петька пыл не растерял. Пёр по берегу в закуток, где точно никого не встретишь. Деревенские там не купались и рыбу не ловили. Взрослые шикали – нельзя, место там гиблое!
Петька вышел к воде. Гладкая, тихая. Снял майку, потянул шорты. Фшш! Что-то мягко упало в траву. Петька присел и пощупал руками – телефон.
– Ах ты ж!...
Тут же слева раздался всплеск.
"Рыба!" - мелькнуло в Петькиной голове. Он резко выпрямился и замер.
На траве, у самой кромки воды, сидела девушка.
Они молча смотрели друг на друга. Вообще, конечно, не смотрели, а таращили глаза. Петька не выдержал первым.
– Комар! - хлопнул он по бедру.
Девушка не моргнула, но глаза прищурила.
– Ты это. Не бойся. Я не маньяк, – решил разрядить обстановку Петька.
– Я не боюсь, – тихо сказала незнакомка.
– Ты кто такая? Не видел тебя раньше, – Петька раздирал ногтями набухший комариный укус.
Девушка молчала. Петька поймал себя на том, что не может оторвать от неё взгляд – под лунным фонарём нельзя было рассмотреть разве что грязь под ногтями. Тёмные волосы, белый длинный сарафан, большие глаза. И – луна что ли так играет? – белая-белая кожа, даже на пятках.
Дошло до Петьки.
– Ты что... городская?
Девушка моргнула.
– Да. Городская.
– Ну, вон белая какая, сразу видно.
Они помолчали.
– Ладно. У меня тут дело, – не выдержал Петька. Он чувствовал, что запал пропадает. Почесал бедро и шагнул в воду.
– Ты куда? – тревожно окликнула девушка.
– Поплавать мне надо.
– Тут плавать нельзя.
– Ты-то откуда знаешь?
В воде опять шлепнуло. Незнакомка дернулась и поморщилась.
– Все знают.
– Мне надо.
– Ты дурак что ли? Зачем плавать ночью там, где даже днём никто не купается? Сильно смелый?
– Я плавать не умею, – почему-то крутить не хотелось.
– Точно – дурак.
– Мне надо научиться. Не могу ж я днем, когда все видят.
– И время ты выбрал не очень. Перед Иваной Купала. Не знаешь разве, что в эту ночь происходит?..
– Знаю – ручки дверные пастой зубной опять измажут, да лавочки перевернут – ночь творила же. Да ладно. Ещё, говорят, можно цветок найти, на удачу, – ухмыльнулся Петька.
– А ты, значит, на цветок не надеешься?
– Я взрослый мужик, какие цветы. А ты сама-то... Такая осторожная, а одна на берегу сидишь.
– Мне тоже... надо. Я врать не умею. Надо научиться.
– Ночью на озере?
– Да.
– А ещё я, говорит, дурак.
Повисла тишина. "Шлеп!" из кустов. "Опять! Да тут милое дело рыбачить!" – подумал парень.
– Слушай, – прервала молчание девушка. – Хочешь, я тебя плавать научу?
– Давай! – вырвалось у Петьки, как-то само. – А ты учила кого-то раньше?
– Не учила. Но я плавании всё знаю.
– В секции занимаешься?
– Нет. Я любитель.
Она встала. Петька засмотрелся: от белой кожи и белого, гладкого как атлас, длинного платья, отражался лунный свет.
– Заходи подальше, по грудь. Я за тобой, – махнула в сторону воды незнакомка.
Петька пошёл. Очень хотелось обернуться и смотреть, как будет намокать платье, облипать её ноги... "А почему она его не сняла?" – вдруг подумал парень.
– Ну вот, давай здесь, – она уже стояла по пояс в воде в паре шагов от него.
Под водой по ногам потянуло холодом.
– Тут ключи что ли холодные? Аж ледяная... – пробормотал Петька.
– Точно. Судорогой свести может. Поэтому и не купаются тут. Ладно, давай, покажи, как умеешь...
Петька не знал, сколько времени они провели в озере. Он махал руками, бил по воде, глотал воду – до тошноты и боли в носу. Руки устали, ноги сводило. Но получалось! Не понимая, как он раньше не мог, Петька плыл!
Девчонка вышла из воды и сдержанно улыбалась, глядя на Петькины успехи.
– Слушай! А сними на видео, как я плыву! Телефон на шортах лежит!
Плыть было тяжело: кружилась голова, пошатывало, зубы стучали. Хотя, у берега вода снова стала тёплой, но Петьку уже колотило. Он вышел из озера и стал натягивать одежду. Стало немного получше.
– Телефон не забудь, я сняла.
– Слушай, ну надо селфи же ещё! На память о знакомстве! – Петька подскочил к ней, прижался к холодной, мокрой коже и сделал кадр. Девушка отпрянула.
– Ты что?! Нельзя!
– Почему? Я ж для себя...
– Нельзя меня снимать! – огромные глаза метали в него молнии.
– Ладно, я удалю.
Петька сел на траву, делая вид, что роется в телефоне. "Скажу, что удалил".
В голове гудело, шумело в ушах, тело покачивало. Снова стало холодно. Девушка подошла к нему.
Из травы в воде снова зашлепало.
"Завтра с пацанами на рыбалку..." – пронеслось в Петькиной голове.
Тело резко потяжелело и он завалился на бок, некрасиво скрючившись. Глаза закрылись.
Петька потерял сознание.
***
– Вон! Смотрите! В воде!
Мальчишеский крик прорезал утро. Птицы испуганно выпорхнули из куста.
По берегу рассыпались люди – искали Петьку.
Когда ищут человека, больше всего ждут крика. "Я здесь!" или "Вот он!". В этот момент десятки сердец подпрыгивают тревожно-радостно. И никогда никто не ждёт крика, от которого сердце упадёт вниз, на тёмное дно души. Особенно, когда ищут на берегу озера.
– К берегу прибило! Вытаскивайте!
– Как... прибило? – обмяк Петькин дед.
– Телефон Петькин! Вон, болтается в воде у берега!
– Тьфу, ты, выкидыш беременной селёдки! – выругался дед с облегчением.
– Да вон Петька! В кустах! Башкой трясёт!
И правда, Петька сидел в кустах – помятый, только проснувшийся. От неудобной позы болела шея. Глаза резало солнечным светом. Во рту как будто зацвело болото.
– Нашёлся! Ты что ж делаешь, дурень! Бабка с давлением лежит! Мы думали, ты утонул!
– Я?...
В голове смутно зашевелились образы: брызги, ледяная вода, белое платье.
– А где телефон? – он вывернул карманы шорт. Из левого выпал красный комочек – подвядший, невзрачный цветок.
– Ишь ты, гад! Только о телефоне своём и думаешь! На, приплыл твой айфон! – дел кинул в Петьку телефон, ругнулся и пошёл домой.
Петька попытался включить аппарат, но какое там – с него до сих пор капала вода. А с ней утекала и надежда, что можно восстановить галерею...
– Петь, – тронула его за плечо Галка, соседская девчушка. – Ты где этот цветочек взял? Я такого и не знаю.
Петька смотрел на комочек, лежащий на ладони. Почему-то по плечам и спине рассыпались мурашки.
– Это, Галчонок, подарок... На память... От одной знакомой, которая врёт на пятёрку с плюсом...
