ЧАСТЬ 17 ЭКСГУМАЦИЯ
Илья достал из кармана музыкальный диск и смущенно протянул его Марте:
- Если ты, конечно, хочешь…
- Что это? – спросила Марта, охваченная смутными подозрениями.
- Твоя любимая музыка… вернее, наша любимая.
- Илья, неужели ты хранил это столько лет?
Она совершенно искренне удивлялась и не знала, как реагировать на память о любви.
- Да, я хранил его десять лет, и он пережил со мной два переезда, а ты, наверное, догадываешься, как трудно в такое время не потерять вещь маленького размера.
Марта, ни разу не переезжавшая никуда за свою жизнь, все же могла представить себе суету и неразбериху и должна была оценить бережное отношение к памяти о их любви. Должна была… Но, черт возьми, ничего она ему не должна!
- Такую мелкую вещь не стоило даже замечать, – передернула она плечами с прежним упрямством.
Илья подошел к ней вплотную и крепко взял за руки. Марта отстранилась и жестом пригласила его к столу.
- Давай зажжем свечи. У тебя есть свечи? Помнится, ты любила такие, толстенькие без подсвечников, – бодрым голосом предложил Илья, по-хозяйски располагаясь на предложенном месте.
-Зачем? Еще достаточно светло и слишком жарко для свечей.
- Как хочешь.
Илья принялся разливать коньяк. Марта бережно устроила ирисы в высокой вазе.
Потом она села напротив Ильи и вопросительно на него посмотрела.
- Марта, – проникновенно начал тот, – я на самом деле очень рад, что оказался сегодня здесь. Я уже и не мечтал, что когда-нибудь мы вот так с тобой сможем посидеть вдвоем, поговорить или просто помолчать. А самое мое большое желание – это, чтобы ты выслушала меня, пусть через много лет, пусть во всем виноватого…
-Илья, – перебила его Марта, – я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Как ты не можешь понять, мне на самом деле было не так уж и важно то, что произошло в тот вечер, во всяком случае, в той его части, которую ты имеешь в виду.
- Послушай! – Илья взорвался негодованием. – Ты не устала? Тебе не надоело все эти годы делать вид, что я тебе был и оставался совершенно безразличен? Кроме тебя в это никто и никогда не верил! Как ты не можешь этого понять?
- Не кричи на меня, – спокойно остановила его Марта. – Ты не имеешь права так говорить. Если я жила все это время, дышала, работала, влюблялась, наконец…
- Ты? Влюблялась?
- Неужели это так невероятно? А то, что думали по этому поводу другие, верили или не верили, совершенно неважно. Человек живет своими чувствами, понимаешь? Своими! И, кажется, я никому не давала повода разбираться в моей искренности.
- Какой такой искренности? – Илья сжал в руках бокал с нетронутым напитком. – Добровольном уходе самой от себя?
- Ну, вот! Ты даже и мысли не допускаешь, что я могла жить, выкинув тебя из головы.
- Я все могу понять, я даже могу представить, что ты возненавидела меня в тот самый момент, когда Лилька произнесла свой печально знаменитый тост. Но позволь мне не поверить, что любовь в один миг могла превратиться в полное и вечное равнодушие. Такого не бывает!
- Не позволяю. – Марта смотрела на ирисы, пытаясь заглушить желание смять и растоптать эти цветы. – Именно этого я никому и не позволяю. Если я сама верю своим чувствам, никто другой не может в них сомневаться.
Илья внезапно поднес свой бокал к бокалу Марты и врезался в него с мальчишеской отчаянностью. Потом залпом выпил теплый напиток, и некоторое время они сидели молча, как боксеры в перерыве. Илья положил на тарелку закуски и, не притронувшись к еде, первым вышел на ринг:
- Хорошо. Раз уж ты так безразлична и пригласила меня…
- Постой, – возразила Марта, – не пригласила, а разрешила прийти.
- Ладно, разрешила мне прийти. Может быть, ты позволишь и кое-что тебе объяснить наконец?
Марта молчала. Она просто устала сопротивляться.
- Я все же скажу тебе то, ради чего пришел: ты сделала меня несчастным.
Марта продолжала смотреть на ирисы, фиолетово-синий цвет не будил никаких эмоций и прохладой своей помогал сохранять хладнокровие. Эти последние слова Ильи, возможно, и были наградой за многие годы гордого молчания, за тайную убежденность в неизбежности наказания того, кто причинил ей столько незаслуженной боли. Теперь она может признаться себе, что в глубине души ждала момента, который восточные мудрецы формулируют по-буддийски спокойно: «Сиди и жди, когда твоего врага пронесут мимо твоего дома». Вот она – награда за это пассивное ожидание, но какова цена…
- Да, можешь быть совершенно уверена, даже если ты и не хотела этого. Все годы без тебя, а, вернее, под презрительным твоим равнодушием я жил не своей жизнью. Я создал семью без любви, я работал как проклятый, пытаясь забыться и убедить себя в том, что смысл жизни не в любви. Я старался как ты выкинуть из головы прошлое. Иногда мне это удавалось, иногда – нет. Но я устал от этой молчаливой войны и, если ты тоже жила в постоянной борьбе с собой, – я восхищен! Тебе это удавалось намного лучше. Так скажи мне, что это было?
Марта молчала.
- В тот вечер, – снова заговорил Илья, воспользовавшись молчанием Марты в своих целях, – Лиля огорошила всех, я не был исключением. Она всегда мечтала заполучить меня в постель, я думаю, хотела доказать, что ничем не хуже тебя. Однажды мы с мужиками собрались у Саши на даче. Ты была на дежурстве, она прикатила одна и совершенно неожиданно. Мы уже были очень хорошо подогретые, и Лиля буквально залезла ко мне под одеяло. Я думал, что все останется недоразумением, но…
Марта изумленно посмотрела на Илью:
- Ты хотя бы понимаешь, насколько банально и пошло все это звучит? Тебе просто повезло, что я не выслушала эту историю раньше.
- И что бы было?
- Было бы абсолютно то же, что и получилось без этого, только вряд ли бы мы остались друзьями, хотя бы внешне.
- Да не нужна ты мне была в качестве друга! Я продолжал тебя любить все эти годы!
В Марте заговорил проснувшийся недавно азарт расследования.
- Хорошо. Просто маленькая нестыковка. Ты говоришь, что сам впервые тогда услышал Лилькину новость о беременности. А как же ваш совместный подарок, да еще сдобренный той нетленкой про Мартышку? Сразу создалось впечатление, что вы пришли парочкой.
Ее уже не волновало, что подобная память на мелочи идет вразрез с теорией полного безразличия. Хотелось ухватить ложь за хвост, разбить в пух и прах красивую сказку о любви и страданиях оставленного сгоряча героя.
- Марта! Ты не представляешь, как я удивился, когда встретил в подъезде твоего дома Лилю. Она специально поджидала меня, чтобы вместе войти. К тому же совершенно нагло примазалась к моему подарку. Ну не стану же я в коридоре от нее отмахиваться! Хотел потом все спокойно объяснить, но ты же не дала мне шанса!
- И правильно сделала. А стишки она экспромтом выдала?
- Потом мне рассказывала, что их Лена сочинила специально для нее.
- Лена?
Марта даже на секунду оторвалась от главной темы – невероятным показалось то, что из-под пера изысканной поэтессы могло выйти подобное.
- Значит, Лилька потом...
- Слушай, надеюсь, ты не собираешься теперь обвинять меня в том, что я женился на Лиле.
- Даже и в мыслях не было. Просто ты, как истинный джентльмен, обязан был на ней жениться, – со злой иронией подытожила Марта.
Илья наполнил свой бокал, не дожидаясь Марты, выпил и глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть за самой красивой жемчужиной океана.
– Я думаю, моя женитьба была сродни твоей выходке с амфорой. И не перебивай меня! Я знаю, что ты н и з а ч т о и никогда не выставила бы напоказ такую дорогую для тебя вещь. Ради памяти отца ты не стала бы рассказывать об амфоре при всех, я хорошо тебя знаю. Еще когда мы с тобой встречались, ты как-то случайно обмолвилась об экспериментах отца с неизвестным лекарством, но быстро замяла разговор, в подробности не вдавалась и мне амфору никогда не показывала. Даже Сашка видел ее тогда в первый раз.
- И в последний, – тихо добавила Марта.
Можно себе не врать – ей приятно было слышать все, что сказал Илья. Конечно, грустно, что он ее практически разоблачил и даже посмел во многом сравнить с собой, но она ни на минуту не пожалела, что сделала все так, как сделала.
Однако лирика лирикой, но ей по-прежнему необходимо вернуть себе пропажу.
- Илья, я ценю твою искренность, но у меня есть вопрос.
- Я готов!
Илья был очень доволен, что ему наконец удалось снять с себя груз и в то же время несколько передвинуть его в сторону Марты.
- Ты ничего не хочешь добавить в свой рассказ о том самом вечере?
- Ничего, хотя… мне страшно хотелось убить Лильку. После того как мы вышли от тебя, я пошел в противоположную от нее сторону с мыслью никогда ее больше не видеть.
- Однако ваши дороги все же пересеклись, но неважно, я не об этом. Про амфору ты действительно ничего больше не знаешь?
- Ты удивляешь меня! Я же тогда ушел.
- Но ты ведь мог вернуться…