10.1
- Ну знаете ли! - Лоркан выпрямилась, словно пружина, гордо вскинула голову и стала, как две капли воды, похожа на статую своей матушки, красовавшуюся в центре главного двора Университета.
Она с удовольствием заметила, что почти на целую голову выше собеседника.
- Я стою в этой нелепой позе только потому, что хочу выразить Вам свое искреннее уважение - ничего формального, сэр!
Троу уселся в кресло и взъерошил волосы, как бы признавая за Лоркан право смотреть на него свысока.
- И что же делает меня в твоих глазах достойным уважения, - он взглянул на нее с каким-то затуманенным любопытством, словно преодолевая сильную сонливость.
Лоркан все это было чудно и странно. Авторы книг, которые она читала, как и все профессора, с которыми она говорила, единодушно сходились на том, что упырь, как и любая другая разновидность мертвой жизни, не может ни говорить, ни управлять мимикой своего лица, во всяком случае, не получив соответствующую магическую помощь со стороны. Но природа таких "излеченных" объектов не соответствовала полностью определению мертвой жизни. А это существо... нет, во всяком случае, упырем его точно назвать нельзя! Хотя морфологически, вероятно...
Лоркан встряхнулась и заставила себя отвечать на вопрос.
- У Вас сильная воля, сэр, - просто сказала она.
- Вот как?
Лоркан уверенно кивнула:
- Да, сэр. Даже если не обращать внимания на то, что рассказывала мне о Вас мама, я точно могу сказать, чтобы выжить и сохранить разум после полученного Вами повреждения, нужно обладать огромной волей и силой духа.
- Твоя мама рассказывала обо мне? Кто же она?
Лоркан снова покраснела: она не могла спокойно слышать и говорить о своей матери. Во-первых, могли подумать, что она хвастается, а во-вторых… ей было очень трудно общаться с мамой.
- Моя мать… - она замялась. – Ее имя Леля Светлая и…
Троу расхохотался.
- Вы и в самом деле похожи, - сказал он отсмеявшись.
Лори нахмурилась:
- Это так смешно?- спросила она.
- А тебе так не кажется? - улыбнулся он усталой и очень человеческой улыбкой. - Мы считались лучшими друзьями, ты знаешь? Затем они заперли меня здесь на бог весть сколько лет... О, я не в обиде, мы тут натворили с моими ушастыми друзьями черти что - были очень неосторожны. То есть не то, чтобы мне нечего было сказать в свое оправдание, но это к делу не относится. Человеческая популяция все еще была ничтожно мала тогда (не знаю как сейчас). Меня предупредили, что поступят именно так, и у меня не было никаких причин им не верить... Но все же они бросили меня здесь умирать. Да умирать, - он помолчал. - И потом они решают посмотреть... проверить... и, что самое интересное, приходят не сами, нет... посылают ученицу, но не просто ученицу, это было бы слишком обидно для меня и, возможно, слишком тяжело для их совести... Она посылает дочку! О, как это похоже на нее! Леля всегда умела жертвовать близкими ради правого дела.
Лорино лицо отчистилось от остатков смущения и надменности. Она улыбнулась ласково и понимающе, сама не успев заметить, когда ее ум и сердце успели успокоиться. Лори видела в мастере Троу те же чувства и мысли, что мучили ее саму.
- Ах, сэр, - сказала она. - Вы ведь знаете мою матушку не хуже меня. И хоть она и впрямь подчас производит такое впечатление, Вы не можете, в самом деле, так думать - в Вас говорит всего лишь усталость.
Троу взглянул на нее снизу вверх с растерянной извиняющейся улыбкой и потер лоб.
- Сколько же времени прошло? - спросил он.
- Около пятисот лет, я не сильна в истории... к сожалению.
- Больше пятисот, - пробормотал он. - И что же, твоя мать все еще жива?
- В добром здравии, сэр. У меня есть для Вас письмо от нее.
- Если подумать, от тебя пахнет немного странно... сколько же тебе лет?
- О, - Лоркан опять покраснела: вспомнив о себе, она тут же вспомнила о своем нервном несуразном, как ей казалось, поведении и о том смешном впечатлении, которое по ее мнению она должна была производить на всех. - Мне всего тридцать, сэр. Я еще даже не вышла за границы нормального человеческого возраста, - ее слова прозвучали, как попытка оправдаться.
- А твой отец?
- Непобедимый Стив, сэр.
- И он тоже все еще жив?
- Он жив, сэр, но... - она замялась.
-Но?
- Запечатан, сэр, - она опустила глаза. - Это был несчастный случай. Виновные наказаны.
Троу снова усмехнулся:
- Виновники несчастного случая?
- Преступная халатность, сэр.
Сначала он хотел сказать, что когда речь идет о Стиве в халатности можно обвинять только самого Стива. Но это навязчивое жужжащее словечко "сэр", которым она с раздражающей неловкостью пыталась пользоваться, как щитом, вывело его из себя.
Он со всей силы хлопнул ладонью по подлокотнику и поднялся.
- Ради бога прекрати это!
Лоркан вся трепыхнулась, но с места не сдвинулась и ничего не спросила. Лицо ее выражало в этот момент нечто вроде: "я, конечно, догадываюсь о чем Вы, но вслух не признаю, пока не выразитесь яснее".
- Я не сэр, не профессор и даже не мистер. Я никто, честное слово, никто. Меня нет уже очень много лет! - Троу посмотрел на Лоркан.
Лоркан хотела возразить, но передумала, собственно она понимала, что ничего-то сказать по-настоящему было нельзя.
- И не упырь, - словно сама себе сказала Лоркан. - Но и не живой человек. Так кто же Вы?
- Ты о чем? Сначала магия, теперь упыри… я начинаю думать, что ты всего лишь моя галлюцинация. Хотя с чего? Я никогда не увлекался фэнтези.
- Одну минуту, - Лоркан достала из рукава маленький красный разговорник в кожаном переплете и несколько раз стукнула пальцем по корешку.
– Магия, Магические способности, - сказала она.
Страницы разговорника сами стали пролистываться пока не остановились на нужном развороте.
Лори поднесла книгу поближе к глазам и стала читать:
- Магией в современной терминологии называется естественное излучение энергии Планетой, называемое в древние времена «ложной радиацией». Магические способности, есть мутация наследственная или приобретенная вызванная этим излучением. Несмотря на то, что мутация во многих случаях (но не всегда) приводит к значительному увеличению срока жизни индивидуумов, никаких физиологических изменений в строение мутировавших организмов так и не было выявлено. Косвенными проявлениями мутации являются проявление таких способностей, как телекинез, телепатия. Так как все эти умения и способности наиболее полно обозначаются древними терминами мифологического свойства, на Всемирном Конгрессе Ученых в 205 году по летоисчислению от даты прибытия было решено использовать их как наиболее удобные.
Они говорили так долго, что казалось время, перестало существовать. Они говорили о любви и смерти, о прошлом и настоящем, о науке и практической магии. Они говорили, спорили с такой горячностью, будто это была их единственная и последняя возможность высказаться.
И чем дольше они говорили, тем сильнее Лоркан понимала из какого чуждого и причудливого мира пришли сюда ее родители, и насколько иначе они должны были смотреть на привычные для нее вещи. Она и раньше это инстинктивно чувствовала, но это было неосознанное подспудное ощущение, а теперь с тем кто словно бы одним шагом перенесся через пять веков, медленно менявших ее родителей, у нее было такое чувство, словно она распахнула хорошо знакомую дверь, а за ней оказалась нечто совсем иное.
Лоркан была молода и любопытна - ей хотелось задавать вопросы еще и еще. Но все-таки она приехала работать и не могла забыть об этом. Она присела на колени перед креслом Троу и положила ладонь ему на лоб: кожа была ледяная, и ни одна жилка не билась, впрочем, как и следовало ожидать.
Троу с перекошенным лицом отшатнулся от нее.
- Что ты делаешь? - хрипло спросил он.
- Пытаюсь поставить диагноз, - спокойно ответила Лори.
- Это не лечится, - сказал Троу, не сводя с нее остекленевших глаз, но, тем не менее, взгляд в целом имел настороженно-взволнованное выражение. В голосе чувствовалась саркастическая нотка, но было больше похоже на страх. - Говорят, конечно, что только смерть не лечится, но... - он замялся и выдавил из себя вымученную улыбку.
Лори посмотрела на него строго и успокаивающе.
- Смерть понятие очень и очень широкое, - сказало она. - Бывает очень и очень разной. Я не говорила, что собираюсь Вас лечить и упокаивать Вас без Вашего согласия я тоже не буду (если вы этого боитесь) - это бесполезно. Доверьтесь мне - я лучший специалист-практик в области мертвой жизни в наше время. Хотите диплом покажу?
Когда Лори говорила, лицо у Троу сделалось такое, какое она знала у непосвященных увидевших оживающую статую.
Но замешательство на его лице быстро уступило место обворожительной улыбке:
- Давай на «ты», малышка. Называй меня просто Мишель. Думаю, я сам справлюсь с этой маленькой проблемой.
- Разве что по истечении следующих пятисот лет, - криво и печально усмехнулась Лори. - Но еще пятьсот лет ты не выдержишь, Мишель - тебя сведет с ума голод...
Троу поперхнулся под ее проницательным взглядом.
Лоркан продолжала, понимая, что давит на больное место и рискует его спровоцировать:
- Именно поэтому ты не высовывался наружу все эти годы. Ты боишься - боишься себя и знаешь, что тебе не справиться! И на меня ты не бросился только благодаря талисманам и чарам, что меня охраняют. Это очень сильная магия, но, даже не смотря на это, ты почти бросился на меня! Я знаю - я почти с пеленок имею дело с нежитью.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как по его телу прошла волна дрожи. Троу резко отвернулся.
- Убирайся! - сказал он. - Раз ты все понимаешь - убирайся!
Лоркан вздохнула:
- Дискуссия окончена, - сказала она, одним неуловимым движением оказавшись рядом с пациентом и обездвижив его. Паралич был единственным заклинанием, которое она знала безупречно.
Троу был потрясающе сильным и, несомненно, быстро бы вырвался, у нее была только минута, а этого хватало с запасом. Но он был однозначно сильнее ее. Лоркан подхватило потоком сознания Троу, засасывая в самые глубины его болезненного разрушающегося духа, с такой силой, что впервые минуты она не могла ему сопротивляться. Единственное, что спасло ее в тот момент, это то, что Троу, в общем-то, не желал ей зла, и процесс подчинения осуществлялся стихийно. Лоркан собрала в кулак свою волю и создала слабую дрожащую завесу между своим сознанием и окружающим ее Миром жутких видений Троу. Ей виделись приятные доброжелательные смеющиеся лица эльфов в серовато-зеленых мерцающих одеждах (видимо друиды). Они одновременно казались забавными и вызывали восхищение. Ей чудилось, что она хорошо их знает: знает и любит их привычки и манеру говорить, их юмор и проницательный непредвзятый ум (ничего общего с теми эльфами, которых она в действительности знала). Ей виделись древние книги и странные неизвестные ей приборы... записи... непонятный ей алфавит, но смысл ясен, так как он ясен Троу. И в этом смысле она видела ошибки, очень серьезные ошибки. Все выглядело очень логично и тезисы в целом выдвигались верные, то есть они были верными пару тысяч лет назад, когда создавались те легендарные книги, на которых основывались эльфы. Но с тех пор баланс мира и состав потока сильно изменились, можно было даже сказать, что баланс вовсе исчез. Именно вследствие этих изменений появились сначала альвы, а потом эльфы, над которыми древняя магия уже не имела полной власти, и даже Великие Духи, все еще полностью бывшие ее отражением, стали демонами. Именно поэтому Лоркан уже знала, что последует дальше, но ей так мучительно хотелось верить в эти светлые и веселые лица - в их силу и власть! Поэтому сдавленный стон вырвался из ее груди, когда видение сменилось, и ее окружил полумрак.
Чувствовалось, что прежде, чем Троу очнулся, прошел ни один месяц. Повсюду толстым слоем лежала пыль, и витал запах разложения. То, что Лори увидела потом, долгое время после того приходило к ней в ночных кошмарах.
Лица все тех же эльфов, уже тронутые тлением, но все еще узнаваемые (никогда раньше ей не приходилось видеть мертвого эльфа: после смерти они рассыпаются золотой пылью, так же как альвы превращаются в серебряную). Но не это было ужасней всего - жуткое чувство поднималось в ней - чувство отвращения и одновременно какого-то даже сладострастия - запах вызывавший тошноту, одновременно пьянил, вызывая непреодолимое, невыносимое чувство голода. А потом...
Кишечник Лоркан свел спазм, но в этот самый момент по причине, непонятной ей самой, она почувствовала снаружи, вне себя и вне всего этого, живую бьющуюся, тянущуюся к ней Силу окружающего Мира. Она тоже потянулась наружу, почувствовала, как душа ее коснулась Потока и освободилась от пут чужого сознания и, с облегчением вздохнув, она принялась плести чары. Лоркан почувствовала, словно за спиной у нее вырастают крылья. Она больше не позволяла тянуть себя вниз - в глубины отвращения и отчаянья, напротив она тянула за собой Троу - тянула его наверх наружу к свету Потока. По тонкой воздушной паутине, сплетенной из ниточек светлых воспоминаний - воспоминаний, которые она не совсем понимала, но отчетливо видела заключенный в них свет. Собственно, эта паутина была уже готова в сознании Троу. Она и составляла тот костяк, на котором все еще держалось его измученное сознание. Нужно было всего лишь укрепить ее, вплетая нити потока - заставить ее звенеть и петь, как струны под рукой менестреля.
Лоркан видела огромные сверкающие, словно вырезанные изо льда, удивительные замки, сады, полные благоухающих цветущих кустов, людей: мужчин и женщин в странных мало отличающихся одеждах, и среди них свою мать: лохматую смешную и счастливую - такую, какой она ее никогда не знала - с блестящими в глазах смешинками и хитринками. Она прыгала с мячом и смеялась. Лоркан слышала необычную музыку - отчего-то она знала, что это именно музыка, хотя это не было похоже ни на что из того, что ей доводилось слышать. Ее очаровывал этот яркий чужой и, в то же время, смутно родной мир.
И когда ее заклинание, наконец, было окончено, чарующие картинки сплелись вокруг нее в красивое сновидение. И она позволила сознанию заблудиться среди них, давая отдых измученным душе и телу.
От воспоминаний Лори оторвало сильное чувство беспокойства, смешанное с надеждой. В своей работе друиды почти целиком опираются на чувства, поэтому очень важно определять, чем они вызваны, и Лоркан почти сразу это поняла.
Герн смотрел, как вокруг Нелли разрастается черное клубящееся пятно и чувствовал, как не страх, но именно ужас, мистический, непонятный своей природой, всепоглощающий ужас охватывает его. Он вдруг не то что бы оглох и ослеп, но со всей отчетливостью понял, что не знает, что происходит, не понимает происходящего, не понимает, что должно делать. А она – его противник – она понимает и знает это очень хорошо, то есть она, конечно, не понимает, но у нее есть план действий. Герн попытался взять себя в руки. Самым последним уголком, самым краешком сознания он чувствовал, что ужас этот во многом принадлежит дрожащему пищащему «золотому морю», но не мог победить его, отделить от себя. И тут в его сознании среди других многих трепещущих воспоминаний мелькнул образ учителя, рисующего вином на столе цепочки рун, каждая из которых начиналась с лежащий елочки. «Кровь, - подумал он, - нужна кровь… кровь первой жертвы – так она говорила… но…» Здесь не было и не могло быть никакой жертвы. Тогда Герн поднял руку к своей щеке. И хотя принц ясно видел, что когти его втянулись, но Герн по-прежнему знал, что они там и деться никуда не могли, потому что были частью его натуры – его характера. И он нацарапал острием серебряного когтя эту руну, эту елочку на своей щеке. И, несмотря на то, что здесь не было и не могло быть ничего телесного, он почувствовал, как кровь холодными струйками потекла по его щеке.
Лоркан присвистнула и вскочила с кресла. Рольф обернулся и увидел, как на бледной щеке полудемона сам собой появляется порез в форме руны древнего языка и кровь струйками начинает стекать из уголков этой руны.
- Что ж ты делаешь, мальчишка! – негодующе всплеснула руками Лоркан. И в то же время какое-то мучительное понимание отразилось на лице ее.
Она стянула с шеи полоску зеленой ткани и в тот же момент простыни на ней вспыхнули и осыпались на пол пеплом - Лоркан превратилась в фигуру из воды и огня.
Рольф почувствовал, как воздух, как весь мир вокруг начал пульсировать, словно билось чье-то гигантское сердце.
- Ну, все - это конец, - сказала она.
Рольф вскочил.
- Для Нелли? - спросил он.
- Для нас, - мрачно отозвалась Лоркан, вскидывая руки. - Во всяком случае, для этих стен.
Последовал новый толчок. На этот раз не только воздух, но и земля содрогнулась, и в каменной кладке замка появились огромные трещины.
- Но это еще не точно, - Лоркан принялась чертить в воздухе огненные и ледяные знаки. - Я постараюсь вмешаться, потому что если это произойдет, Снежок и на том свете будет смеяться надо мной.
- Снежок?... - Рольф смотрел на все это широко открытыми глазами и не мог понять, что происходит. Он видел перед собой это грозное стихийное существо, всеми фибрами своего унаследованного от эльфов шестого чувства ощущая его мощь, не имеющую ничего общего с обычной, пусть даже сильной магией. Он ясно понимал теперь сущность и природу Старого Мира, более того, поверил всей душой, что он существует! И вот в этот величественный момент откровения, это Существо заговаривает насмешливым и циничным языком искателя приключений.
- Бог мой! - как бы про себя пробормотала Лори, стискивая зубы. – Это ж надо ж было разбудить Тьель. Никому прежде это не удавалось, а ведь к этому прилагали столько усилий!
Она сложила руки на груди в знак поклонения Тьель:
- Госпожа Зеленой Горы, Мать Цветов и Царица в Цветущих Землях, прошу, сдержи немного свое могучее дыхание и выслушай меня! - голос Лоркан прозвучал сильно и гулко, отдаваясь эхом в молчаливых коридорах и залах замка.