Об особенностях мутировавшего коронавируса, лечении "коктейлем Трампа" и последствиях перенесенной болезни рассказала главврач ГКБ № 52 Марьяна Лысенко в эфире программы Владимира Соловьева «Полный контакт».
Соловьев: Марьяна Анатольевна, какова сейчас ситуация? Сколько сейчас больных находится у вас на излечении? Отличается ли характер протекания коронавируса в варианте дельта от того, что было при уханьском?
Лысенко: Мы сейчас в таком же эпицентре борьбы, опять полностью развернут весь коечный фонд больницы на работу с пациентами с коронавирусной инфекцией. Мы заполнены сегодня на 87%, но реанимационные койки заполнены на 100% с перегрузом. Абсолютно другая история клиническая. Вирус развивается очень быстро, в отличие от уханьского, который аналогичный дебют клинически тяжелых проявлений давал где-то на 10-13 сутки, чем, собственно и отличался от других вирусных инфекций, вводил в заблуждение наших пациентов, которые привыкли болеть обычными вирусами и на седьмой день если все закончилось, чувствуют себя здоровыми – здесь как раз все начиналось.
Здесь вирус течет несколько по-другому, все клинические проявления стартуют достаточно рано, кроме того, он очень похож в части дебютов на проявления тех вирусных инфекций, которые традиционно в большем количестве встречаются летом. Это ротавирусы, это пищевые токсикоинфекции, то есть дебют заболеваний очень часто начинается с диспептических расстройств, с тошноты и рвоты. Очень часто пациенты жалуются на очень сильную боль в горле, что тоже может быть связано (по их мнению) с кондиционерами, с мороженным, с какими-то купаниями и так далее. И за 3-4 дня развивается тяжелое поражение легких, ну просто стремительнейшим образом. В части случаев это происходит за более короткие сроки, до поражения легких от 75% и выше.
Вирус сместился в сторону более молодых пациентов. Где-то в среднем у нас сейчас по больнице средний возраст составляет 51 год, нужно понимать, что это средний возраст и все-таки мы еще занимаемся дополнительно нашими хроническими пациентами, которые страдают коронавирусной инфекцией, поэтому здесь мы не можем судить по себе. Но все коллеги тоже говорят, что наше сообщество пациентов помолодело и особенно помолодело в той части, которая находится в критическом состоянии. Так что ситуация малоприятная, и, к сожалению, она продолжается.
Соловьев: Мы умеем по-прежнему спасать, но не понимаем, как лечить, то есть таблетки магической так и не появилось.
Лысенко: Ну, на тему этиотропного лечения, которое бы нам помогло справляться с этим вирусом, ведется много работ сейчас, появляются на рынке, ввезены в Россию генномодифицированные препараты – человеческие моноклональные антитела к вирусу. Я не буду указывать их названия, но это «коктейль Трампа», как его называют в народе, и аналогичные препараты, которых сейчас появляется все больше и больше. Мы надеемся, что они в какой-то степени повлияют на результаты. Плюс у нас появился нативный иммуноглобулин, который делается из плазмы переболевших и плазмы вакцинированных. Сегодня мы видим, что он показывает хорошие результаты непосредственно противовирусного действия. Но какого-то единого решения, которое бы позволило прекратить эту ситуацию клиническую пока нет.
Соловьев: Как я понимаю, летальность выглядит повыше, чем у уханьского.
Лысенко: Да, однозначно выше за счет стремительного развития легочных осложнений, в том числе и за счет того, что те схемы, которые были в прежних периодах эффективны, на сегодня работают посредственно, так скажем. Они, безусловно, работают, но не так блестяще, как это было в самом начале.
Соловьев: А кто попадает к вам? Есть ли те, которые до этого переболели, есть ли вакцинированные? Как проходит течение болезни у разных групп пациентов?
Лысенко: Да, безусловно уже появились у нас пациенты, которые болели в первую волну и сейчас болеют повторно. Есть медицинские работники, которые болели в первую волну и болеют повторно, но их крайне мало. Слава богу, это не мои коллеги. Так что мы теперь уже видим повторные заболевания вирусом. Что касается вакцинированных – да, есть у нас вакцинированные пациенты, но на сегодня по нашему стационару у нас нет ни одного вакцинированного пациента в реанимации. Все наши 46 человек, получившие вовремя оба компонента вакцины, находятся на сегодня в стационаре. Здесь очень важно принимать, что вакцинированным может считаться только человек, который получил оба компонента вакцины и прошло достаточное количество времени для наработки иммунитета. У меня таких пациентов 48, и они болеют не очень тяжело, с небольшим поражением легких или без такового вообще.
Соловьев: Почему вы в маске?
Лысенко: У нас опять красный режим, полностью больница работает в ковиде, поэтому мы все ходим даже вне красных зон в масках и форме медицинской в обязательном порядке.
Соловьев: Опровергните или подтвердите, я очень волновался, когда услышал, что и вы переболели еще раз.
Лысенко: Нет, я не болела. Я привита и ревакцинирована, но тем не менее гарантировать, что не заболею сейчас в ситуации с индийским вирусом, не представляется возможным. И я думаю, что такое может произойти, поэтому сейчас устрожили, так сказать, наше перемещение с точки зрения эпидбезопасности. Хотя, на мой взгляд и на взгляд моих коллег, он настолько вязок, что даже те средства защиты, которые… ну, я исключаю полнолицевые маски и так далее, серьезные средства защиты, они конечно помогают, но он очень контагиозный и, безусловно, сейчас мы все находимся опять в опасности.
Соловьев: Насколько важно вакцинирование и какое у вас лично отношение к антивакцинаторам, тем людям, которые призывают не вакцинироваться, тем более, что среди них есть и медицинские сотрудники.
Лысенко: Владимир, ну прям вы так сформулировали вопрос, что не в бровь, а в глаз. Понятно, что отрицательные эмоции категорически. Мы полтора года живем в аду, и в общем все устали, и нужно это понимать, это правда. Что касается медиков, которые призывают не вакцинироваться, ну, я очень сомневаюсь, что они либо корректно получали образование, либо соответствуют тем занимаемым клиническим местам, в которых они сейчас находятся, потому что не понимать того, что происходит, и не понимать, что это единственный способ сейчас защититься от надвигающихся продолжающих мутаций… Мы ведь можем сейчас родить еще российский вариант, еще какой-нибудь, и подстраиваться под вновь и вновь образующиеся мутации будет крайне проблематично. Мы просто в результате полностью останемся без схем лечения. Синтезировать какие-то лекарственные препараты, которые будут готовы бороться с все новыми и новыми мутациями, не представится возможным, и мы окажемся просто опять в начале этого пути, раздетые, без оружия. Медицинское сообщество ни одной страны мира при таком раскладе не выдержит эту ситуацию. Это все очень страшная перспектива. Поэтому вакцинация это единственный способ, единственный способ, который может это остановить!
На сегодня у нас на рынке достаточно абсолютно безопасных вакцин, можно для себя выбрать все, что хочется. Единственное, у меня колоссальное отрицание того посыла информации, который идет из интернет-источников. Бесконечные обсуждения, борьба за репродуктивную функцию в стране почему-то сейчас очень активно встала в главные задачи нашего общества. Это в общем абсолютно правильно, но я не понимаю, чем она связана с вакцинацией, никакой роли это не играет. А вот, к сожалению, у женщин, переболевших индийским штаммом ковида, рождаются детки, которые полностью инфицированы вирусом. Мы видим небольшое количество тяжелых осложнений у детей, но тем не менее сейчас уже вышел большой метаанализ в Соединенных Штатах, где доказано, что во всех жидкостях плода, начиная с его самого начального существования в качестве эмбриона, определяется ПЦР+ на сегодня, включая момент рождения. Соответственно, что с этими детьми будет, нужно подумать очень серьезно, если говорить вообще о том, что мы должны быть за рождаемость и поэтому нам не надо прививаться. А как раз вакцина абсолютно в этом смысле безопасна.
Поэтому конечно все это вызывает раздражение, безусловно, у медиков, которые устали, но если говорить серьёзно, знаете, сейчас появилась такая шутка, мне она понравилась, когда в самолете человека, готовящегося к прыжку, спрашивают: «А почему не одеваете парашют?» Он говорит: «Вы знаете, побочки много, может спину натереть, да и в общем стопроцентной гарантии что раскроется нет». Вот я бы сказала так в целом выглядит ситуация с вакцинацией.
Соловьев: Меня в этом плане что очень сильно удивляет, что даже очень неглупые люди, говоря о возможных негативных последствиях прививки, не анализируют уже установленные негативные последствия коронавируса, а ведь именно каждый раз, когда задаешься вопросом делать вакцину или нет, ты должен соразмерять факторы риска:
а) переболеть в тяжелой форме;
б) возможность побочных явлений.
Сегодня «Nature» опубликовал большую статью-обзор на Спутник V и признал и эффективность, и безопасность российской вакцины. В статье указано, что ни в одной стране не было сообщения о тромбозе после применения Спутника, как это происходит с другими вакцинами на аденовирусе, в частности AstraZeneca и Johnson & Johnson. То есть даже они на многомиллионной уже базе вынуждены делать такие выводы, а наши скептики по-прежнему сомневаются. Особенно много их почему-то среди театральных деятелей, которые решили, что медицинское образование - это чушь, оно никому не нужно.
Лысенко: Ну, у нас все знают, как учить лечить, поэтому свое мнение составляют.
Соловьев: А я как-то все по-стариковски считаю, что ходить надо к профессионалу.
Лысенко: Вас окружают прекрасные профессионалы.
Соловьев: Да, это правда, вот сегодня с одним из них беседую. Марьяна Анатольевна, а какие реально побочные явления от вакцины удалось зафиксировать? И какой реальный ковидный хвост уже сейчас понятен у переболевших?
Лысенко: Давайте начнем с ковидного хвоста. Ковидный хвост все расширяется и расширяется. Я думаю, что мы придем к тому, что в НКБ будет внесен термин постковидного синдрома, потому что это целый комплекс проблем, который вызывает эта инфекция. Причем, к сожалению, дебюты серьезных расстройств здоровья происходят не только у пациентов, которые тяжело переболели, перенесли реанимацию, постреанимационную болезнь и так далее. К сожалению, эта проблема возникает и у пациентов, которые легко переносят инфекцию. Очень многие жалуются на то, что есть проявления энцефалопатии. Они не могут собраться, нарушается сон, нарушается возможность сконцентрироваться на рабочих вопросах. Это совершенно молодые люди, профессионально активные.
Есть такое понятие, как мультисистемный воспалительный синдром. Это тяжелое системное заболевание, которое в основном было раньше описано у детей. Сейчас оно проявляется у очень многих взрослых. Наблюдаются обострения очень многих хронических заболеваний. К сожалению большому, и это тоже понятно, мы приходим к дебютам системных заболеваний за счет просто одинакового патогенеза – механизма их развития у людей в перенесенном ковиде и в принципе у пациентов, которые когда-то приобрели эти заболевания. Это такие страшные заболевания, как системная красная волчанка с поражением почек. И мы, поскольку ненадолго отходили от ковида, открывали свои нефрологические койки, увидели огромное количество дебютов у молодых женщин, которые перенесли ковид. Да, страшная проблема, и мы в ней в силу наших профессиональных интересов варимся, и действительно приходим в какой-то уже такой детский ужас, я бы сказала, потому что если мы так дальше будем двигаться, то конечно в связи с хронизацией процессов, которые возникают после ковида, мы просто получим нездоровое общество, если будем продолжать так активно болеть. Еще раз повторю, это касается не только людей, которые очень тяжело переболели и перенесли тяжелое поражение легких. Безусловно, легочные все заболевания обостряются или возникают обструктивные болезни легких и так далее.
Что касается вакцины, мы видим однозначно абсолютно классические поствакцинальные реакции, которые бывают после любых вакцин. Это гипертермии в течение суток, полтора максимум, которые обычно снижаются любыми жаропонижающими средствами. Есть местные реакции, может быть боль в плече, в которое производилась инъекция, может быть небольшой отек, покраснение. Кто-то говорит о том, что боль в руке сохраняется в течение одного-двух дней максимум. Но в общем образ жизни это никак не нарушает. Ну, если есть возможность, лучше воздержаться от каких-то тяжелых физических нагрузок и уж точно от прогулок по жаре в день и на следующий день после применения вакцины. Это безусловно надо делать, мы даже прерывались в периоде вакцинации, когда была жара, потому что к сожалению люди не слышат обращений о том, что в эти дни не стоит вакцинироваться, нужно подождать, пока будет возможность не выходить на улицу. Поэтому нам даже пришлось остановиться. Сейчас абсолютно идеальная погода.
Соловьев: Я думаю, учитывая то, что происходит, количество смертей, надо идти и вакцинироваться. Когда по 700 человек в день – это страшные трагедии.
Лысенко: Прирост огромный, прирост по смертям огромный, нужно смотреть за этой динамикой, на нее как-то ориентироваться. Я не понимаю, почему у нас люди не хотят подумать ни о ком, кроме себя, ну вот честно. Потому что когда ты смотришь на эти цифры, когда ты смотришь на заболевших, когда смотришь на эти все трагедии, когда уходят семьи, когда уходит мама, оставляя новорожденного малыша и папу с сыном, которые вынуждены теперь с новорожденным ребенком что-то делать… Этого очень много, понимаете? Это бесконечная чернуха, но наша жизнь теперь такая вот эти полтора года. Мы раньше не видели такого количества личностных трагедий. Безусловно, у нас тяжелая работа, тяжелые пациенты, и мы видели много трагедий, но это не касалось такого, когда в семье уходят несколько человек, и люди остаются в каком-то другом измерении своей жизни. Что случилось? Ковид унес. Это как чума. И действительно, находиться в этом все время эмоционально очень тяжело. И мне кажется, что мы мало об этом говорили, потому что в результате у людей не сложилось понимание, что они должны отвечать не только за себя, но и за людей, которые рядом, хотя бы за своих близких.
Соловьев: Спасибо вам большое, Марьяна Анатольевна. Совсем короткий вопрос, так все-таки беременным прививаться? Или пока подождать еще?
Лысенко: Да, это тоже важный вопрос. Почему он так долго решался? Это абсолютно нормально, потому что есть абсолютные каноны исследований, которые запрещают проводить исследования, клинические испытания на беременных и детях до того, как препарат прошел все-все-все фазы клинических испытаний и апробаций. Это естественно, потому что это группы риска. На сегодня после двадцати двух недель прививаться можно, и никакой опасности для ребенка, наоборот, ребенок получит антитела, сформировавшиеся у мамы, и будет защищен после рождения от заболевания. А что касается женщин, которые собираются беременеть, мне кажется, что если к этому подходить разумно, то сначала, безусловно, нужно получить иммунитет, а потом уже вынашивать ребенка.
Соловьев: Спасибо вам большое.
Полный эфир: