Кто и как угрожает журналистам и правоохранителям в Белоруссии. Какие теракты планирует так называемый отряд гражданской самообороны. Каково это - быть наживкой в момент покушения. Обо всем этом Григорий Азаренок рассказал в эфире программы Владимира Соловьёва «Полный контакт».
Соловьев: Григорий, ну вы, как я понимаю, совершенно неожиданно для себя оказались, так скажем, народным героем. То есть вас и так множество людей в Белоруссии смотрело, и, как это бывает в нашей профессии, кто-то обожает, кто-то ненавидит, но стать героем практически шпионского романа казалось невозможным. И то, как о вас говорил Президент Белоруссии, конечно, вызывает уважение к мужеству вашей семьи и вашему личному. И, честно говоря, кровь стынет, история жуткая. Расскажите изнутри, что это было, как это было, как вы об этом узнали?
Азаренок: Знаете, сейчас еще идет следствие. Я был участником мероприятий, поэтому всех деталей я раскрывать не могу, ну, вы сами понимаете, дело такое. Но что хочется сказать, в Белоруссии в последние несколько месяцев, даже где-то последний год вот под таким прессингом, под таким давлением находится множество людей. Все сторонники Президента, так или иначе, сталкивались с угрозами, с оскорблениями, с травлей, с прямыми попытками нападения. Моему коллеге Андрею Муковозчику еще в прошлом июле опубликовали все личные данные, а потом это стало просто повально. Ваш корреспондент RT Костя Придыбайло с этим столкнулся тоже непосредственно.
Соловьев: Да.
Азаренок: Мне, например, непосредственно приносили гвоздики к подъезду, разрисовывали весь подъезд. Журналистам сжигали машины, разбрасывали по дороге гвозди, чтобы проткнуть колеса. То есть вот такое непосредственное давление было постоянно. Конечно, этот случай из ряда вон уже выходит, потому что здесь действительно уже они организовывали, это была организация. Ну и поэтому были подключены правоохранительные органы, спецслужбы, которым я в очередной раз говорю огромное спасибо, потому что сработали очень четко, и благодаря этому я, в том числе, с вами сейчас могу разговаривать.
Соловьев: Скажи мне, а ты понимал, что на тебя идут бандиты, или это просто чуйка сработала, когда вы начали с ними бороться?
Азаренок: Вообще, в принципе, что эти люди из себя представляют, мы знаем давно. Вот, например, всем известная группа Автуховича террористическая, которая должна была совершать теракты, например, командиру минского ОМОНа сожгли родовой дом, эта информация тоже была в СМИ. Была попытка теракта возле детского сада. Это вот я недавно делал фильм про СОБР, общался с оперативниками, которые это остановили. То есть они способны на все, и это действительно так. Это я тоже осознавал прекрасно, ну а что касается самого этого эпизода – там буквально секунды были, и я уже только потом отрефлексировал, что произошло.
Соловьев: Но вы в лицо знали тех, кто на вас покушался? То есть, поэтому когда вы его увидели, уже включился внутренний сторож, или это произошло спонтанно?
Азаренок: Я знал, что они будут это делать. Я увидел, что они идут на меня, ну и дальше уже…
Соловьев: То есть вы их опознали, у вас была предварительная информация хотя бы, кто это. То есть вы могли быть настороже, в этом плане могли собраться, подготовиться.
Азаренок: Работали на живца, что называется, я знал, что они меня ждут.
Соловьев: Страшно было?
Азаренок: Знаете, все было очень быстро. Потом уже только я отрефлексировал и понял, чем это могло закончиться. Чего тут греха таить, чего геройствовать, конечно, определенное волнение, определенный страх был, но нужно было сработать, не подвести ребят.
Соловьев: То есть адреналин пришел после. Ну вообще молодец, я смотрю, заборол его, схватил, тот прям видно не ждал. А вы занимались спортом, боевыми искусствами? Какая-то подготовка есть?
Азаренок: Только служил в Вооруженных Силах Беларуси.
Соловьев: Ну, это неплохая подготовка, совсем неплохая. Вы его схватили, как медведь, и уже не отпускали.
Азаренок: Ну, опять же, все было так спонтанно, очень быстро, уже только потом соображал.
Соловьев: А с этими людьми до этого пересекались, знали? Ну, теперь вы знаете, кто на вас покушался и кто этот некто Хофман, а вы с этими людьми лично были знакомы?
Азаренок: Нет, лично я не был знаком, но я знал о существовании так называемого чата ОГСБ – отряда гражданской самообороны. Он у нас сейчас признан экстремистским. То есть надо понимать, что у вас там по «Эху Москвы», по «Дождю» показывают милую Тихановскую, которая чуть ли не плачет постоянно, говорит о своем муже и все думают, что это люди, которые снимают обувь перед тем, как становиться на лавочку. Нет, это не так. Существует множество радикальных сайтов, даже такой общеизвестный польский экстремистский телеграм-канал – они делали инструкции, как делать перемычки рельс, чтобы поезда…
Соловьев: Да, мы давали эту информацию. Ну, это теракты, которые должны были привести к тяжелым последствиям.
Азаренок: Да-да-да. Плюс там были инструкции по тому, как работать в сцепках, как работать в драке, как оказывать сопротивление правоохранителям. И знаете, есть одна такая в ОБСЕ уполномоченная по правам журналистов, вот удалось с ней пообщаться месяца два назад. Мы ей эти факты дистанционно изложили и рассказали, что у вас в Польше сидит инструктор, который учит у нас здесь делать теракты на железных дорогах, вы можете как-то на это повлиять? Она так сидела, улыбалась, хи-хи-хи, ха-ха-ха и ничего не ответила. И никакой реакции естественно не последовало.
Соловьев: Давайте я поставлю аудио, послушайте, какое сообщение они планировали дать сразу после покушения. Это голос Дениса Хофмана.
Хофман: Сегодня мы Азаренкову отрезали язык его грязный и идем за следующими вами. Кто не верит, может попросить его выйти в какой-нибудь онлайн-стрим, или как долго вы его не увидите в телепередачах. То есть всю жизнь вы его не увидите. Теперь эта падла разговаривать не сможет. Ну, то есть если от нас первая инфа эта идет, то мы берем на себя ответственность, а все вокруг, типа, не знают, правда это, неправда. Ну, короче. И ждем потом его выхода онлайн, а его не будет.
Соловьев: Ну, дальше мы уже с вами знаем. Вот мне скажите, Григорий, может быть, вы знаете, а власти Белоруссии уже потребовали выдачи Хофмана, который скрывается на территории Германии, в Белоруссию, потому что он планировал теракт, то есть он является международным террористом.
Азаренок: Конкретно про это я сейчас еще не в курсе, потому что многое делается по закрытым каналам. Но мы уже много запросов делали о выдачи этих всех людей, о выдаче Путила, например, о выдаче Тихановской. Сейчас, чтобы вы понимали, у нее есть такой ситуационный аналитический центр и они предлагают план «Перемога». Какой-нибудь дурачок записывается в эту «Перемогу», ему дают задание из-за рубежа, и он идет и что-нибудь делает. Ну, это конкретная подрывная террористическая деятельность! И мы делали запросы о выдаче всех этих людей, но Запад не считает нужным нам их выдавать. Это в принципе логично и понятно. У них есть нелегальные центры управления, и вот эта вот подрывная деятельность – это уже давно не новость для всех белорусов, для всех, кто с этим сталкивался. Они работают с помощью террора, с помощью устрашения очень давно. И ведь Президент правильно отметил, задача стояла заткнуть всех сторонников Президента. Ну, вот выбрали меня для этой истории.
Соловьев: А почему выбрали вас? Я-то знаю ответ, я смотрю ваши передачи и показываю у себя их фрагменты. Я понимаю почему, но вот они как-то это объясняли?
Азаренок: Я предполагаю, это произошло, потому что я нахожусь в украинском «Миротворце» среди множества уважаемых людей, я может быть наиболее любим ими, они наиболее меня любят, показывают, цитируют и так далее. Может быть это связано с определенной жесткостью риторики, с тем стилем, который я избрал при общении с этой публикой. Я считаю, что по-другому с ними разговаривать нельзя. И они же пытались заткнуть государство очень давно. Первые стачкомы были на телеканалах. Я думаю, и в России это можно скоро ожидать. Когда начнутся политические кампании, у вас начнется громкий выход с телеканалов журналистов, они будут рвать трудовые книжки.
Соловьев: Да уже было и чего? Ну, повыходили, а потом, скуля, пытались бежать куда-нибудь назад.
Азаренок: Да, сначала пытались вернуться, ну а сейчас они уже все поразбегались по заграницам. То есть была у них цель лишить государство голоса. И потом уже стачки организовывали на крупных предприятиях и так далее. Сейчас перешли к методам устрашения, к откровенному террору. Но в Белоруссии очень сильная правоохранительная структура, которой я в очередной раз говорю огромное спасибо.
Соловьев: Как ваша семья это пережила? Не случайно когда говорил Лукашенко, у него голос дрожал, и не только от уважения к вам, но и к вашей семье, потому что ясно, что для вашей мамы это вообще очень эмоциональный и тяжелый удар, тем более, она все знала.
Азаренок: Я скажу так, моя семья с этими националистами имеет дело очень давно. Еще в 1995 году, когда я был совсем маленьким, мой отец делал фильм «Ненависть: дети лжи», ему поступали звонки, угрозы, причем довольно конкретные. Поступали примерно такие угрозы: «Если ты передашь свой фильм в Россию, его покажут в Государственной Думе, то мы головой твоего сына будем играть в футбол». Были непосредственно нападения. Вот оппозиционер Николай Статкевич приходил к нам домой, завязалась драка. А он тогда был не просто оппозиционер, он создавал самообороны какие-то отряды, что-то такое, то, что в Украине мы сейчас наблюдаем. Ну и действительно все, кто занимается политикой, подкоркой чувствуют и понимают, что может случиться, потому что перед всеми нами стоит образ Олеся Бузины, прекрасного человека, он у вас в передачах много выступал, и в 2015 году его убили. Убили цинично, жестоко, подло, в спину, не могли с ним ничего сделать. Не могли ничего сделать против его правды, в том числе той резкости, с которой он говорил. Мы знаем, как проходит это расследование, до сих пор бедная мать не знает, что из этого будет. Понятное дело, что его убили за его слова, его правду. И западные спецслужбы, которые это все курируют – им же человека убить, как высморкаться, мы же знаем это прекрасно.
Соловьев: Увы. А что случилось? Я просто не могу понять, как мы перешли от марша красивых милых белорусских женщин, мирных, с цветами, который возглавляли «три грации» (об одной правда уже забыли, которая с Германии, Колесникова переехала) в какой момент вдруг вылезло мурло терроризма? Когда и где вот этот тумблер переключился?
Азаренок: Знаете, изначально было два центра. Был вот этот легальный, который очень любили показывать по «Дождю», по «Эху Москвы», вот эти «три грации», девочки с цветочками и так далее. Но до девочек с цветочками были три дня жестких боестолкновений. Я был на всех этих митингах, я все видел. Ко мне просто подбегали люди не в себе, причем там был запах не спирта, а какой-то медицины, ну то есть это были какие-то вещества. И они по плечу так били: «Давай, что ты стоишь? Давай в драку!» И там были сцепки, баррикады, коктейли Молотова, наезды на правоохранителей автомобилями. Там их, как кегли, разбивали вот этими машинами, потом их пытались топить, прятать, но всех нашли. И эти три дня боестолкновений готовились давно, они готовились заранее. Там были инструкции опубликованы. Пока эти «три грации» ездили и рассказывали всякие красивые слезные истории, боевики готовились. Потом боевики применили свою силу, слава богу, МВД выстояло. И дальше они уже начали вот эту картинку по классике цветных революций – девочки, цветы. А ночью те же отряды ОГСБ, коктейли Молотова, поджигание покрышек, перекрытие дорог. Пытались любым способом вывести правоохранителей на жестокость. Им же тоже шлют постоянные угрозы, оскорбления. Приходили к семьям, к женам, правоохранителям сжигали и взрывали машины, сжигали дачи, загородные дома. Эскалация шла постоянно. И это все действительно шло параллельно. Просто крупные СМИ, которые обслуживают этот переворот, об этом умалчивали, не рассказывали. И достаточно сделать любую публикацию и посмотреть комментарии. Вот вы знаете, у нас произошел недавно случай трагический. Два летчика увели самолет от жилых домов.
Соловьев: Да, погибли ребята.
Азаренок: Погибли, их с почестями проводили, похоронили. Вся страна с замиранием сердца это все воспринимала.
Соловьев: Притом они отказались выполнить приказ катапультироваться, чтобы не допустить падения самолета на жилой квартал. Они его отвели от жилых кварталов.
Азаренок: Да. Но нашлись люди, которые у себя в социальных сетях написали «Что по ним скорбеть? Это слуги режима, ублюдки, фашисты». Написали гадостей столько…
Соловьев: Вчера и сегодня то же самое в России. Ушел великий Владимир Меньшов, величайший человек, и началось такое… Вот все это свободослововское дерьмо, живущее на деньги западных спонсоров, просто изошлось в говне.
Азаренок: Да, да. Еще вам расскажу один случай. У нас был маленький мальчик, по-моему, двенадцати лет, Рома Когодовский, который двух-трехлетнего брата вынес из огня, из пожара, и сам обгорел сильно, оказался в больнице. Конечно, всей страной записывали обращение, собирали деньги, делали переводы, в общем, как-то что-то все делали, но опять же эти БЧБ-шники испражнялись подло: «Это дети бюджетников». Хотя бы военные – у них хотя бы погоны есть, это хоть какой-то минимальный повод для агрессии, а тут просто маленький ребенок, и они его в дерьме изваляли! Это нелюди! Они вот такими стали очень давно. Они не гнушаются никакими методами. Я вас уверяю, если бы вот это покушение бы случилось, они бы у себя устроили вакханалию праздника, они бы танцевали и плясали.
Соловьев: Да дай волю – они будут вешать на столбах. Это очевидно. Жесткость и иногда жестокость, которую я не поддерживаю, которая была на Окрестине, покажется просто пионерским лагерем, если придут к власти те, даже сомнения никакого нет.
Азаренок: Да, конечно. При этом, Владимир, есть у нас от этого рецепт, с которым мы с этим боремся, в Белоруссии изобрели такой телевизионный жанр, называется «сопли на камеру». Этих людей просто берут и приглашают. И они же поют про себя «воины света и добра», вот эта песня Михалка с Майдана, такие вот они все. Вот эти «воины света» потом жуют сопли, говорят: «Простите, отпустите к мамке, пожалуйста. Мы ни в чем не виноваты. Нас бес попутал». У них любимое: «Поддался на деструктивное влияние телеграм-канала».
Соловьев: Яркий пример Протасевич. Он себя ведет так, как будто он чуть ли не засланный казачок. Его теперь остановить невозможно. Еще не так давно Дудю он через губу все рассказывал, какой он великий, а теперь жалкая пародия, непонятно что. Григорий, вам охрану-то выдали?
Азаренок: Знаете, очень преувеличено то, что у нас рассказывают, что весь народ ненавидит буквально всех, готов растерзать.
Соловьев: Это сказки. Знаешь, мне все время в интернете что-то пишут, а я хожу по улицам и все время приходится фотографироваться с людьми. То есть, если есть какой-то элемент недовольства или что-то, я человека подзываю, начинаю с ним разговаривать, и он очень быстро скисает. Так что это все сказки, народ как раз любит.
Азаренок: Да, вот после того, что случилось, вот эти экстремистские формирования выложили нарезку, как они за мной следили: фотографии, где я хожу и так далее. Я имею обыкновение в ожидании транспорта книжки читать. Ну, я им написал: «Так вы в следующий раз подходите, я вас хоть читать научу элементарно». А так люди подходят, конечно, благодарят, здороваются, если кто-то узнает. Поэтому я пока не вижу в этом необходимости…
Соловьев: Нет, просто сейчас обязаны выдать охрану, потому что процесс еще идет, и вы являетесь важным свидетелем, поэтому здесь государство должно проявить определенную бдительность.
Азаренок: Я думаю, что наше государство всегда рядом, наши ребята всегда рядом.
Соловьев: Скажите, как изнутри выглядело? Удивительно же, когда вдруг из ниоткуда появляется большое количество сотрудников, которые четко всех заламывают, прям как классный боевик.
Азаренок: Я скажу так, я играл свою роль. Понятно, что в детали даже участников не посвящают. И для меня, конечно, тоже было очень много удивительного. И я только потом осознал, в действительности услышал это сообщение Хофмана, от чего ребята меня все-таки спасли. Потому что, опять же, в детали самих участников не посвящают.
Соловьев: Скажи мне, а когда ты с ним боролся, когда ты в него вцепился, он вообще какой, крепкий, не крепкий? Он сам испугался? Какая у него была реакция, когда он понял, что все, ничего не получилось?
Азаренок: Он такой низенький, но крепенький. Но у них у обоих был шок, то есть они ожидали быстро все сделать, но у них случился шок, и ребята сработали очень быстро, там буквально доли секунды были. Я еще пару слов им сказал: «Ну что, поговорить пришел? Давай поговорим». Ну и все, и дальше я ушел.
Соловьев: Красавчик!
Полный эфир: