«А это что еще за пигалица? И что она у Ваньки делает?» — Лариса изумленно смотрела, как из дверей квартиры её бывшего выходит девочка с Бенькой, щенком бигля, на поводке, закрывает дверь ключами (!) и спускается на лифте вниз.
Лариса сама только что вышла из лифта и уже собиралась подойти к двери квартиры Ивана, чтобы позвонить, как увидела, что дверь открывается, поэтому сочла за лучшее не светиться раньше времени и быстренько спряталась на лестничный пролет, чтобы уже оттуда спокойно за всем наблюдать, — если это сам Иван, то выйти и сделать вид, что только что пришла и поднималась по лестнице, никогда не поздно.
«Хм, девчонка, лет 11-12, не больше. Что она у Ивана делает? — ни про каких малолетних сестренок или племянниц я от него не слышала.
А, так это, наверно, догситтер, раз с собачонком пошла гулять — Ваньке-то самому, видимо, некогда, вот и нанял догситтера. Но все-таки лучше разобраться, убедиться, что я не ошиблась. Не дай Бог, если он кого-то уже успел себе найти за это время, да еще с прицепом! Хотя, на работе я ничего такого не слышала…».
Лариса вызвала лифт и нетерпеливо постукивала по полу ножкой, его ожидая: «Где же он? Не может что ли быстрее?! — надеюсь, девчонка со щенком никуда далеко не успели уйти!».
Девчонка со щенком далеко никуда не ушли. Вика, а это была именно она, направлялась с Бенькой к площадке, которая по общему решению жильцов дома (не без споров, конечно, но в итоге — все-таки по общему решению) уже несколько лет была отведена как место для выгула собак.
Не каждый район может похвастаться таким удобством, как площадка для выгула собак, а вот во дворе их дома она была. Единственное условие для её существования заключалось в том, что каждый, каждый (!) владелец собаки должен убирать за своим питомцем. Условие это неукоснительно соблюдалось: никто из собаковладельцев не хотел терять такую возможность, как спокойный выгул собаки во дворе дома без всяких криков и ругани из серии «Опять вы тут со своими собаками! И так уже всё заг... замусорили! Шагу ступить нельзя!». Новичкам правила существования площадки и выгула собак объясняли сразу, а, если находились особо непонятливые — им объясняли повторно. В более доходчивой форме.
Поэтому площадка существовала и, даже можно сказать, процветала, — естественно, благодаря стараниям владельцев собак и на их же деньги. Оборудована она была по всем правилам: тут был и забор, благодаря чему хвостиков, как больших, так и маленьких, можно было спокойно отпускать с поводка, не боясь, что они куда-то убегут в азарте или выбегут, не дай Бог, на дорогу; были на площадке и разнообразные снаряды для занятий с собаками, и даже dog-box.
Вот к этой самой площадке и шла Вика. Бенька, хотя и был еще мал, чтобы брать барьеры или горки, но для отработки простейших команд площадка была самое то.
Лариса, стараясь быть незамеченной, осторожно шла за девочкой. Но, вот досада — площадка с трех сторон была открыта и только с четвертой можно было спрятаться — в густых зарослях деревьев и кустарников. И Лариса, скрипнув от злости зубами, полезла в «дебри», чтобы быть как можно ближе к интересующему её объекту.
Ветки царапали кожу, какие-то колючки цеплялись за одежду, но Лариса упорно продвигалась к своей цели: месту в зарослях, из которого было бы и видно хорошо, и слышно не хуже.
Не гуляется ей нормально! И что ей приспичило на эту площадку идти? — спокойно можно было по тротуару с собакой погулять! Команды они отрабатывают! Кто тебя, девочка, тут видит? — ладно бы Иван рядом был, тогда бы я поняла, а так — перед кем выделываться-то? Кому доказывать, что не зря деньги получаешь?
Лариса всё больше и больше злилась на девчонку, на щенка и даже на деревья, ветки которых царапали ей кожу: она уже столько времени провела в «засаде», но ничего дельного еще не услышала — только отдаваемые щенку команды и похвалы ему же.
А Вика и Бенька просто наслаждались обществом друг друга: девочке нравилось гулять и заниматься со щенком, это её отвлекало от грустных и тяжелых мыслей, что мамы больше нет, а папа..., а папой вдруг оказался дядя Ваня.
А Беньке просто нравилось быть с Викой — она же с ним не только занималась: они и бегали, и прыгали, и смеялись, и очень-очень много общались! И кто бы что ни говорил, что «не надо очеловечивать собаку, не надо с ней разговоры вести, она все равно не понимает, она запоминает команды и не более того», — Бенька был на сто процентов уверен, что слова-то, может, он все и не понимает и сказать в ответ по-человечески не может, но интонации он все чувствует и прекрасно различает! И с каждым днем запоминает всё больше и больше человеческих слов! Вот, например, вчера, играя с Викой, он выучил новое слово: «мячик»!
«Ну, что, Бенька, мы с тобой хорошо поработали! Да, ты тоже согласен?» — щенок с воодушевлением смотрел на Вику, вовсю вилял хвостом и чуть ли не головой кивал, показывая, что, да, он тоже согласен, — «Тогда давай прогуляемся до парка, и — домой, а то скоро папа придет и может нас потерять, если дома не увидит. От "няньки"-то я сразу отказалась, так что докладывать о том, где мы — некому».
Вика до сих пор еще звала папу дядей Ваней, ей так было привычнее, и пока никак не могла приучить себя к тому, чтобы звонить по телефону папе, предупреждая его о том, что пошла гулять, например — предпочитала всё важное обсуждать заранее дома, а гулять так, чтобы к его приходу быть дома, чтобы он не волновался. Но, общаясь с Бенькой или котенком Маркизом, она папу уже называла «папой».
Вопрос «няньки» они с папой обсудили почти сразу: Иван считал свою дочь достаточно взрослой, чтобы обсуждать с ней серьезные вопросы, касающиеся её, а не ставить перед фактом — поэтому и поднял вопрос о «няньке», точнее, о гувернантке. Он собирался перейти на дистанционную работу, чтобы в фирме появляться раза два-три в неделю и то — не на полный день, а в остальное время работать из дома. Но, чтобы этот вопрос решить, требовалось некоторое время — дней десять, может, чуть больше. Вот на эти дни и требовалась (или не требовалась) гувернантка: все-таки ребенок 12 лет — это ребенок, а не взрослый.
Вика выслушала предложение отца о гувернантке, его объяснение зачем она, гувернантка, нужна, и — отказалась:
Дядя Ваня, не нужна мне нянька. Неужели ты думаешь, что я не смогу включить чайник или приготовить себе еду? — два месяца, что мама болела и почти не вставала с кровати, я всем занималась сама и все делала сама, и ничего — справлялась.
Вопрос о «няньке» был закрыт.
«Папа придет и может нас потерять»? «Папа»? — у Ивана что, дочка есть?
Лариса сидела в зарослях и уже не смотрела на девочку и щенка, ей было не до этого, все мысли были заняты только что услышанным: «скоро папа придет»...
Если это дочка, то где тогда мама? И кто — мама?
Немного придя в себя, Лариса посмотрела на площадку — ни Беньки, ни «дочки» не было, их уже и след простыл. Лариса сначала дернулась было на поиски — не обращая внимания на ветки и колючки выбежала сломя голову из зарослей, в которых пряталась — в голове набатом билась лишь одна мысль-вопрос: родной это ребенок Ивана или нет?!!!!!
Пробежав вдоль площадки пару раз и убедившись, что девчонки нигде не видно, Лариса еще немного пришла в себя и вспомнила, как та говорила, что папа скоро придет.
«Папа скоро придет»! Ну, конечно же: «Папа скоро придет»! Что я переживаю? — надо здесь их дождаться! А пока, Лариса, успокойся: вдох-выдох, раз-два...
***
Вика с Бенькой практически дошли до дома, когда к ним подошла какая-то женщина.
— Здравствуй, девочка. Ты извини, что я вот так вот, но я просто очень хорошо знаю этого пёсика. Это ведь Ивана пёсик? Я не ошиблась? Это ведь Беня?
Женщина мило улыбалась и ждала ответа, вот только улыбаться ей в ответ никакого желания у Вики не было — она сразу заметила реакцию щенка на подошедшую женщину: тот явно её узнал, и его воспоминания хорошими не были точно — щенок зарычал и вздыбил шерсть на загривке.
«"Пёсика", говоришь, знаешь... "Пёсик" тоже тебя узнал. Что же ты ему, тетенька, такого сделала, что он так тебя "узнал"?» — подумала Вика, но вслух этого говорить, конечно, не стала, тем более, что она вспомнила, где и когда видела эту женщину, — «Ты же папина знакомая... Только странно, что он мне про тебя ничего не говорил и никак не предупреждал... Странно... Да и Бенька реагирует так, что, будь он один, скорее всего явно бы нашел применение зубам...».
Однако, Вика в ответ улыбнулась, и улыбнулась так, что знай Лариса об искусственности и наигранности улыбки — она бы позеленела от зависти: так специально искренне улыбаться она не умела. Даже при всём желании.
— Здравствуйте, тётенька! Вы извините, что я вот так вот к вам — «тётенька» — просто я не знаю, как вас зовут! А как вас зовут? — а то Иван Валерьевич ничего не говорил, что к нему кто-то должен прийти. Ой! Или вы Ивана Петровича имеете в виду? — у того тоже бигль. Но он тоже ничего не говорил. Что-то я совсем запуталась!
Так к кому вы пришли и кого не застали? И что кому передать надо?
Эх... — если бы Ларисе «противостоял» мужчина, то она легко бы повернула беседу в нужное русло и вызнала бы всё, что ей надо, но тут «противником» был ребенок, а опыта обращения общения с детьми у Ларисы не было.
Она чувствовала, что увязает в словесном потоке девочки всё глубже и глубже, прямо как муха в варенье, и точно также беспомощно барахтается, пытаясь выправить ситуацию.
— Э, а, ммм..., я вообще-то...
— Да, да, я слушаю! Так что вы хотели передать? — Вика продолжала очаровательно улыбаться и честными-честными глазами восхищенно смотреть на Ларису, — Ой, какой у вас сарафан красивый! — прямо как с показа мод! Вы, наверно, актриса, да? — дочка Ивана продолжала лить елей на самолюбие Ларисы, а сама в это время достала смартфон и каким-то непостижимым для Ларисы образом оказалась рядом с ней, — Ой, а можно я с вами сфотографируюсь? — а потом девчонкам хвастаться буду! — у кого еще есть фотки с актрисой, да еще с такой красивой!
Лариса и ответить ничего не успела, как оказалась сфотографирована.
— Вот спасибо, так спасибо! А Ивану Валерьевичу и Ивану Петровичу я обязательно передам, что вы приходили! До свидания! — с этими словами девочка развернулась, напоследок помахав рукой, и вбежала в подъезд.
Лариса осталась стоять, что называется «несолоно хлебавши».
«Это что было?» — о том, кто это был, Лариса как-то уже не думала, она пыталась сообразить, как ребенок, ребенок (!) смог её так «сделать», и мысль-вопрос о том, дочь или не дочь это Ивана, отошла куда-то на задний план. Но не забылась.
Когда Иван пришел домой, он сразу понял, что у всех есть, что сказать ему. Впрочем, Бенька и не молчал: щенок радостно приветствовал хозяина, попутно излагая события прошедшего дня, а вот Вика молчала, хотя видно было, что ей не терпится что-то ему рассказать.
Дочь стоически дождалась пока он умоется и поест, и только когда они уже пили чай, девочка выдала «секрет»:
— Дядь Вань, сегодня к нам во дворе какая-то тетенька подходила, спрашивала про тебя, Бенька её узнал и сильно ругался на неё. Вот, — я её сфотографировала.
Иван изумленно смотрел на фото, на котором улыбались два человека — взрослый и ребенок — Лариса и его дочь. Только у первой улыбка была какая-то вымученная и удивленная одновременно, а у его дочери — озорная и искренняя.
Бенька, как понял о ком идет речь — во второй раз выдал собственную версию произошедших событий. Щенок прекрасно помнил, как «любила» его Лариса и как ему досталось за сгрызенный эксклюзивный туфель.
— Это Лариса, — Иван смотрел на фотографию.., на скулах играли желваки, он тоже всё вспомнил.
Пришлось рассказать дочери про Ларису. А то мало ли что той взбредет в голову — пришла один раз, может прийти и второй. И третий...
— Но как тебе удалось сделать фото? Да так, что не издалека, а прямо рядом с ней?
— А, детский лепет, сущая ерунда, — ответила дочь и продолжила как ни в чем ни бывало пить чай.
— И всё же, как?
— Ну, дядя Ваня, неужели непонятно? — она же из серии этих, кто считает себя самыми-самыми: самыми красивыми, самыми умными, в общем — самыми-самыми. При этом она даже не подумала, что реакция Беньки выдала её с головой — что щенку на неё так реагировать, если она так «хорошо знает пёсика»?
Я сложила два и два...
— Прямо так и сложила? — Иван смотрел на дочь и улыбался, как же все-таки она походила на Гелю...
— Ну, да — это же вы, взрослые, так говорите: «сложил два и два», когда что-то очевидное. В общем, я это сложила, и — добавила «патоки в её сироп тщеславия», — Вика глянула на отца и, предупреждая его вопрос, тут же пояснила, — Это моя бабушка так говорила.
— Молчу, молчу — бабушка, так бабушка. И как же ты «патоки» добавила?
— Да просто: «Ой, какой у вас сарафан красивый! Прямо как с показа мод! Вы — актриса, да?» — «сироп» и потек — я с ней и сфотографировалась. А потом быстренько в подъезд забежала, пока она «в кучку» не собралась.
Вика так ярко, не жалея красок, описывала произошедшее, изображая то себя, то Ларису, то Беньку, что Иван будто воочию увидел всё, о чем рассказывала дочь, и — рассмеялся. Напряжение от того, что Лариса приходила, разговаривала с его дочерью и, скорее всего, следила, куда-то и как-то незаметно отошло.
— Да, дочь, тебе, оказывается, палец в рот не клади!
— А то! Только не так: кто к нам с кактусом придет — тот сам на кактус и сядет!
В квартире у Ивана царило веселье, а Лариса в это время «ломала голову» — как бы, у кого бы узнать, что это за девчонка появилась у её Ивана? Да, они с ним расстались, но Лариса по-прежнему считала его своим: она-то ведь его не отпускала, она не разрешала ему «расставаться» с ней! То, что всё произошло из-за её «ошибки», она уже и забыла — подумаешь, на щенке злость сорвала — с кем не бывает? — «все мы люди, человеки». И Лариса твердо была намерена вернуть утраченные позиции.
Если уж совсем честно — она просто не хотела снова выходить на работу на полную ставку, работать на полставки, как она сделала, как только стала жить с Иваном, ей нравилось: вроде и работаешь, и никто тебя в тунеядстве не обвинит, но работаешь-то немного. Вот только платят за это «немного» тоже немного, а деньги, что у неё скопились за время совместной жизни с Иваном, стали подходить к концу. Ситуация требовала срочного разрешения, и Лариса придумала самый, как она считала, лучший вариант: вернуться к Ване! И упускать этот шанс она была не намерена.
Надо всё узнать про девчонку. И даже если она его дочь, то девочке ведь нужна мама!
Про то, что у девочки может быть настоящая мама, Лариса не беспокоилась: «А что беспокоиться? — чай не стенка, подвинется!».
#животные