Ирина громко рассмеялась при виде Димы и сделала вид, что не замечает его настроения. Она была по-прежнему жизнерадостна и открыта.
— Дима, привет. А я смотрю, тебя здесь плохо кормят.
– Это прискорбно, – выразительно сказал Дима. – Но я рад, что ты жива и здорова.
— Мне тут еще передали, что тебе будет приятно получить вот эти две книги.
Дима почувствовал, что краснеет. Впрочем, перед кем? Перед собой? Перед Анитой? Перед невидимыми зрителями? Перед чудовищем?
– Спасибо! – сказал он.
— Ну-ка, посмотрим на тебя. – Ирина подошла к зеркалу и долго смотрела на него. – Экий ты наглец!
— Жизнь научит, – усмехнулся Дима.
Подделка была не совсем удачная. Хитрость, с какой он сбежал из милиции, была обнаружена и разоблачена.
Какое-то время Дима, не отрываясь, смотрел на свою копию. Потом пришел в себя.
Он медленно закрыл книгу. Она казалась ему законченной. Он открыл ее на странице, на которой были нарисованы пески и древний город.
Еще пара секунд…
Димины глаза увеличились раза в три…
Вместо изображения песков он увидел свой портрет. Он был написан гуашью. На нем было несколько книжных листов в клеточку. Рисунок был выполнен грубо. И ни одной книги на нем не было. Был молодой человек в белой рубахе и в рваных джинсах.
Лицо у него было живым, выразительным. Глаза – его собственные. Глаза без этой удивительной, пронзительной зелени.
«Я не умру, пока не увижу „Бхагавад-Гиту“!» – подумал Дима.
Откуда-то он знал, что сделал это.
Послышался легкий шорох. Дима оглянулся.
Картина на стене рядом с ним была не непроницаема. Совсем наоборот. В ней были видны окна. Дима удивился. Он не понял, откуда они взялись.
Машина. Или самолет.
В самолете было много людей. Они молчали. Почти не разговаривали. Они сидели на полу. Все были одеты в белое. Несколько человек выглядели совершенно раздетыми. Кроме того, было два скелета в белых балахонах и старик в шапочке из белого меха.
Когда Дима вышел из здания, ему почему-то не захотелось идти через мост.