Гриша лежал и смотрел в холодное летнее небо, по которому ползли серые облака. Над ним не было ничего кроме этого восхитительного неба, – высокого, мрачного, пасмурного, но всё-таки неописуемо красивого, такого притягательного, от которого было трудно оторвать взгляд. «Эх, как же тихо и спокойно, – думал Григорий. – Эх, как же прекрасно проплывают облака по этому бесконечному небу. Как же я не видел раньше этой красоты? Почему не замечал? И как я счастлив, что наконец её узнал. Да! Всё пустое, всё обман, кроме этого беспечного неба. Ничего нет, кроме него. Ничего нет, кроме успокоения и тишины. Эх, как же мне хорошо сейчас. Эх, как же мне легко, ёж твою мать!»
Гриша умирал. Причём умирал неожиданно для себя. Он никогда не думал об этом, и уж тем более не собирался этого делать. Но вот сейчас это произошло. Произошло внезапно, по независящим от него причинам. Он лежал на спине в высокой траве на середине полузаброшенной лесной дороги и восхищался красотой удивительного неба. Пока в полуденный зной лёгкий ветерок качал траву, а яркие бабочки беззаботно порхали с ветки на ветку, Гриша прощался с жизнью.
В то мгновение, когда силы были готовы окончательно покинуть его, остатки угасающего сознания услышали звуки приближающегося автомобиля. «Вот и всё. Это точно за мной. Неужели отмаялся? Быстро же жизнь пролетела», – пронеслось в Гришиной голове, и маленькие чёрные глаза закатились. «Мёртвый что ли?» – послышался голос склонившегося незнакомого мужчины. Если вы не поняли, то Гриша был ежом. Или ежихой. Игорь Петрович, наткнувшийся на умирающего зверька, не разбирался в этих нюансах природы. «Нет вроде, дёргается, значит, живой. Эх, жалко животину. Ладно, возьму домой. Пусть внучки выхаживают, может, и поживёт ещё годик-другой».
Пока Гришу везли в неизвестном направлении, проблески его угасающего сознания продолжали фиксировать неприятную тряску, разбитую дорогу и запахи, наполняющие незнакомый автомобиль. Запахи, запахи, запахи… Отвратные чужие запахи, не похожие на те, которыми ёжик привык наслаждаться в лесу. А в крохотной голове беспомощного зверька продолжала пульсировать одна и та же неугомонная мысль: «Господи, чем я так провинился перед тобой? Что я такого сделал, что ты не даёшь мне спокойно умереть, разглядывая прекрасное небо, лёжа на спине в высокой траве на середине лесной дороги?» Гриша ещё долго продолжал терзать себя, пока сознание окончательно не покинуло его.
Когда он очнулся, то заметил возле себя блюдце с молоком и кусочки фруктов, которые видел в первый раз, но которые источали такой приятный аромат, что их непременно хотелось скушать. Рядом сидели маленькие девочки, одна из которых попыталась погладить ежа. Гриша испугался. Собрался с силами, фыркнул и скрутился в клубок, но потом успокоился и решил, что лучше сначала отведать неизвестных вкуснейших плодов, а уже потом с полным желудком и чувством выполненного долга доблестно умереть.
Так потянулись дни заточения. Что сказать, плен был достаточно комфортным. Через неделю Гриша уже уверенно передвигался по квартире и вполне уютно обосновался в собственной картонной коробке. И даже таскал еду и пил молоко из миски домашней кошки, которая злилась на него, но боялась проучить из-за торчащих из спины ёжика острых иголок. Кормили вкусно, поили сносно. Режим дня был свободным, а передвижения никто не ограничивал. Что ещё надо для счастья маленькому лесному ежонку? Здоровье быстро пришло в норму, и даже пузико немного подросло.
В тот день ничего не предвещало беды. Утро началось как обычно. Гриша позавтракал и сделал круг по квартире в поисках новых ощущений или незнакомых предметов интерьера, но всё было привычно, и тогда ёжик со спокойной душой забрался в своё маленькое картонное жилище. После обеда Игорь Петрович в окружении внучек взял колючего зверька вместе с коробкой и загрузил в «вонючий» автомобиль. Неприятная тряска, разбитая дорога и ужасные запахи опять потревожили тонкую Гришину душу. Запахи, запахи, запахи… Отвратные чужие запахи, не похожие на ароматы вкуснейших фруктов, которыми ёжик привык наслаждаться в гостях. Через час уставшего ежа выпустили на том же самом месте, где он в предсмертном состоянии разглядывал летнее небо месяц назад.
Опьянённый запахами родного леса, Гриша со всех ног помчался в чащу, но неожиданно остановился и на минуточку оглянулся. Игорь Петрович, опустив голову, грустно смотрел на него, а внучки махали руками и плакали. Ёжику стало не по себе. Он ещё раз с благодарностью взглянул на своих спасителей, на людей, которые выкормили его и не дали умереть. Немного взгрустнул, чуть-чуть всплакнул, фыркнул на прощание и скрылся в глубине леса, а семья осталась смотреть ему вслед, провожая печальным взглядом своего любимца. А потом устроили пикник. Ну раз уж всё равно выбрались на природу.
Через час, когда они начали собираться домой, Игорь Петрович с удивлением увидел Гришу в оставленной возле машины коробке. Тот лежал и смотрел в холодное летнее небо, по которому ползли серые облака. Над ним не было ничего кроме этого восхитительного неба, – высокого, мрачного, пасмурного, но всё-таки неописуемо красивого, такого притягательного, от которого было трудно оторвать взгляд. «Эх, как же тихо и спокойно, – думал Григорий. – Эх, как же прекрасно проплывают эти облака. Эх, как же мне не хватало вас! Да, как же я счастлив сейчас... Ладно, полюбовались – и хватит, пора домой. Нашли дурака, по лесу гулять… Домой… только домой… Фрукты кушать… Эх, как же мне хорошо, ёж твою мать!»