Болото

Деревня располагалась прямо возле болота.

За околицу только выйди три шага - и сразу начнёшь проваливаться в чёрную вязкую топь. Виднелось несколько тропинок, которые замысловато петляли среди тёмной воды и исчезали за очередной кочкой. Да и вообще место здесь было какое-то... Нехорошее, гнетущее. Хмурые мужики, которые при появлении чужака крепче в вилы вцеплялись, и такие же хмурые бабы. И только дети, которые встретили приезжих развесёлой стайкой, улыбались во все рты. И это выглядело... Страшновато.
Да и название у неё было - Багницы. Ежи даже внутренне посмеялся с этого - деревню назвать болотом - явно с фантазией туго у местных было.

Ежи всё никак поверить не мог, что его спутник родом из этого мрачного места.

Они познакомились десять лет назад. Фактически, Ежи подобрал его, избитого и обессиленного, на обочине дороги. Ежи, конечно, не отличался мягкосердечием, но тогда его словно что-то дёрнуло. И он подобрал парня, выходил и вылечил его, и благодаря этому получил самого верного слугу, который следовал за Ежи везде и всюду. Амада его по первости изрядно пугал своей бледностью и способностью ходить так бесшумно, что мог подойти вплотную совершенно незамеченным. Впрочем, потом Ежи привык и перестал обращать внимание на маленькие странности своего спутника.
Амада всегда смотрел на него преданным взглядом, и Ежи этим гордился. Тем более с его горделивостью и порядочно раздутым самолюбием, его только радовало, что рядом есть тот, кто эти чувства подпитывает. Амада сам по себе оказался верным, исполнительным и весёлым парнем, что полностью удовлетворяло Ежи.

Ежи был сыном фермера, но как только смог, стянул с деревенской конюшни жеребца и отправился в путешествие, не забыв прихватить всё накопленное его семьёй. Фермерский труд его нисколько не прельщал, юная душа требовала безудержных приключений и любви. С первым у него сразу не задалось - его изрядно помотало по большим городам и весям, пока он не примкнул к одной группе разбойников. Совесть его может и грызла по первости, да быстро заткнулась, когда он понял, сколько всего может заработать таким простым способом. Не раз кровь его руки обагрила, хорошо скопил он золота, пока его банду не прихлопнула стража. Одному ему и удалось сбежать, бросил он товарищей, как только появилась угроза.

А как повстречал своего спутника, так и вовсе пустился в бесцельные путешествия. Впрочем, цель у него была - заработать как можно больше, а потом прикупить в каком-нибудь городе лавочку и осесть там.

Так вот, чтобы приехать в эту деревню, неожиданно настоял Амада. И настаивал до тех пор, пока Ежи не согласился.
Верный спутник говорил, что давно уже не был в родной деревне, а предков никогда не стоит забывать. Ежи на такие высказывания ухмылялся - себя самого он считал без роду и племени. А тут Амада, который никогда не говорил о семье, неожиданно заговорил об этом. И вроде было странно, но Ежи давно давно уже привык к необычным заскокам своего спутника.

И вот так они оказались в этом странном месте.

Ежи было жутко неприятно здесь находиться.

Деревня стояла на самом берегу болота в окружении тёмных скрюченных деревьев. И днём и ночью здесь висела какая-то непонятная дымка. Цвета словно намеренно поблекли и приобрели зеленоватый оттенок. Поначалу Ежи часто тёр глаза, думая, что у него проблема со зрением, но вскоре смог привыкнуть. А ещё здесь было очень сыро, и ему казалось, что болото постепенно забирается к нему в лёгкие.
Дома тоже были покосившиеся, тёмные, совсем неприветливые. На дальнем краю деревни, где уже начиналось болото, и вовсе виднелись какие-то остовы, торчащие прямо из воды.
А ещё вокруг было много зелено-серого мягкого мха. Он обильно покрывал камни, деревья и стены домов. Даже иногда попадался на одежде, и Ежи был готов поклясться, что видел старушку, у которой пятно мха было прямо на лице. Впрочем, он её после этого не видел и решил, что ему просто показалось.

Но самыми странными казались люди... Люди здесь были какие-то блеклые, полноватые, с рыхлой неприятной кожей и водянистыми глазами. И худой, жилистый Амада совершенно не был на них похож.
От силы здесь жило человек пятнадцать, и вряд ли это можно было назвать нормальной жизнью. Он даже не увидел у кого-либо из них нормального хозяйства, казалось бы, люди просто бродят по окрестностям, периодически что-то собирая. Они быстро перестали обращать на парней внимание. Никто не хмурился, вилы были брошены на землю, а дети куда-то исчезли.
У Ежи появилось ощущение какого-то фарса. Словно местные отыграли какую-то сценку, но убедившись, что приехавшие не опасны, вернулись к своему обычному времяпровождению. Амада кое-как успокоил его, безразлично махнув рукой, и сказав, что это всего лишь особенность.

Амада же был искренне рад тому, что они сюда приехали. Он весь светился и гордо расправлял плечи, словно действительно гордиться своим местом рождения. Они обустроились в одном из брошенных домов, и совершенно никого не заинтересовал этот факт. Люди продолжали существовать вокруг них, но Амада сказал, что это нормально. Много кто уехал из их родной деревни, а оставшиеся... Просто они были своеобразными, вот и всё. Пусть Ежи не обращает на это внимания.
А после Амада исчез до конца дня, сказав, что пойдёт прогуляться.

Ежи совершенно не знал, что ему делать и чем себя занять. В заброшенном доме было сыро, пыльно и грязно, и очень тяжело дышать. Поэтому он вышел на улицу и присел на мшистое бревно, которое лежало прямо под окном, слева от входа. Бросил взгляд на лошадей - кажется, им было комфортно, и они умиротворённо жевали мох под копытами.
Его аж передёрнуло от этого зрелища.

***
Темнело здесь медленно.

Краски словно выцветали, становились абсолютно серыми, насколько только можно, а потом темнели. Люди, которые бродили вокруг деревни, куда-то исчезли, и Ежи подумал, что они наверняка разбрелись по своим домам. В некоторых окошках можно было разглядеть едва заметное мерцание. Ежи с усмешкой подумал о том, что наверняка они там сидят и жуют тот мох, что насобирали за день.

Амада до сих пор не вернулся, и Ежи начал нервничать.

Зачем они вообще притащились сюда? В столице наклёвывалось интересное дело, благодаря которому они могли хорошо подзаработать, но вместо этого четыре дня они тряслись в сёдлах. Он попытался вспомнить, что Амада вообще говорил по этому поводу, но как бы он не напрягал память, ничего на ум не шло.

Как он вообще мог согласиться на такую глупость?

В конце концов ему надоело сидеть и ждать. Сна не было ни в одном глазу, и он решил, что лучше будет поискать друга.
Так как темнело, он взял фонарь. Он был старым, проржавевшим от времени, но внутри оказалась целая толстенная свеча с таким же немалым фитилём. За неимением лучшего это тоже было неплохо+-. А в подступающей тьме он отлично освещал пространство под ногами и окружение, хоть и не очень далеко.

Ежи помнил, что Амада направился по тропе в строну болота и сказал, что не будет заходить далеко. Конечно, отойдя немного от деревни, он уже думал вернуться. Не слишком удачная идея бродить в темноте по болоту. Но от чётко видел на тропинке следы от сапогов своего спутника, поэтому решил пройти немного дальше.

Ему даже не показалось странным, что на тропе больше никаких других следов не было.

В итоге она привела его на небольшую полянку. Мох толстым слоем покрывал всё свободное пространство, особенно камни, которые были расположены вокруг этой поляны. Хоть фонарь и давал мало света, отчего-то Ежи всё равно видел всю полянку. С другого края, прямо напротив входа, стояло какое-то странное невысокое деревце. Ежи обрадовался, когда увидел Амаду, но тут же радость сменилась приступом страха.
Амада сидел неподвижно, прислонившись к одному из камней. Мох щедро усыпал его ноги, а голова была неестественно вывернута. Амада смотрел прямо на Ежи, но уже ничего и никого не мог увидеть.
Ежи почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, но смог удержать позыв. Он много раз видел мертвецов, но вид тела старого товарища его потряс до глубины души.

А потом что-то шевельнулось у странного дерева. А потом шевельнулось и само дерево.

Шевельнулось, хрустнуло и с деревянным скрипом начало распрямляться.

Ежи с немым ужасом наблюдал за тем, как дерево теряет свои очертания и приобретает совершенно другие. На макушке вспыхнуло три пары глаз, зеленоватых, которые уставились сразу на него. Верхние ветви сдвинулись и сложились, превратившись в развесистые рога. Кора сдвигалась, ветви втягивались в тело, превращая его в... Ежи не мог подобрать нужного слова. У этого существа было могучее лосиное тело с торчащим хребтом и какими-то рваными дырами в шкуре, ног было шесть, увенчанными копытами со странными наростами, напоминающими сучья; вместо головы было короткое тело, лишь отдалённо напоминающее человеческое; две пары рук, обычные повыше, и странные, длинные чуть ниже, которые почти касались земли; и огромные рога. Он не мог рассмотреть подробностей, но того, что он увидел, ему хватило.

Ежи почувствовал, как ужас расползается по его телу ледяными нитями.

Он никогда не видел ничего подобного, и он не хотел этого видеть.

Сил закричать не было, но он с силой выдрал ноги из мха и бросился бежать, чудом не выронив фонарь.

***
За его спиной раздался громкий рёв, что только придало ему сил. У него была только одна мысль - нужно было добежать до деревни, оседлать лошадь и бежать отсюда, бежать и не оборачиваться. Амада уже не нуждается в его помощи. Неужели он не знал о твари, которая поселилась на болоте?

Бежать как можно дальше и как можно быстрее.

Он не знал, что это за существо, да он вообще никогда не верил в то, что рядом может существовать кто-то страшнее, чем сам человек. Он не верил во всю эту мистику и странных существ, в колдуний и знахарок и прочую ерунду. Он никогда не верил в выдуманных монстров, но теперь вполне реальный гнался за ним.

Сердце и душу Ежи сковал ужасный страх, в ушах стучала кровь, а в голове не было ни единой мысли. Только стучало то, что заставляло его бежать.

Он каким-то чудом умудрился бежать именно по тропинке, умудрился нигде не споткнуться и не упасть в тёмную воду, которая притаилась и словно ждала свою жертву.

То, что он попал в деревню, он понял только потому, что вокруг возникли чёрные силуэты домой. Ежи резко остановился, тяжело дыша и чувствуя. как его начинает трясти. Сердце немного успокоилось и перестало стучать в ушах громким набатом.
И тогда Ежи заметил, насколько вокруг тихо. Ни звона мошкары, ни кваканья лягушек, ни даже дуновения ветерка. Вокруг царило абсолютное безмолвие. Ежи заставил себя двигаться. Заставил себя направиться к дому, в котором они остановились, но, заглянув за его угол, он почувствовал, как внутри всё снова похолодело.
Лошадей не было.
Только обрывки поводов, словно кем-то перегрызенные, одиноко висели.
Ежи сглотнул и медленно отступил в дом, постаравшись как можно тише закрыть дверь. Он обыскал единственную комнату и нашёл какое-то полено, которым заблокировал дверь. Конечно, надолго она не задержит, но у него будет шанс выбраться наружу через окно, пока кто-то будет открывать дверь. После чего забился в самый дальний угол помещения и потушил фонарь, съежившись, словно ребёнок, который прячется.

Он отчаянно желал, чтобы всё это было просто кошмарным сном. Чтобы этого никогда не происходило. И почему он вообще согласился на предложение Амада?

Словно наваждение какое-то. По-другому никак нельзя было это назвать.

Ежи не знал, сколько он так просидел.

Страх заполнял его существо до предела. Но вокруг ничего не происходило. Абсолютно ничего. А ещё вокруг было темно, тихо и удушающе влажно.
Спустя некоторое время он осмелился снова зажечь фонарь. У него уже не было сил выносить эту удушливую темноту, не зная, что за этим кроется. Вокруг был уже почти привычный мох, грязь да их вещи, сложенные на полу.

Ежи обвёл взглядом помещение и истерично всхлипнул, когда увидел, что из тьмы начали проступать очертания человеческого тела.

Амада.

Это был Амада.

Он стоял там, укрываясь светлым сумраком, и смотрел на Ежи пустым, ничего не выражающим взглядом. Он просто стоял там, но Ежи чувствовал, как к горлу подкатывает истеричный и горький ком. Ему захотелось заорать, швырнуть эту треклятую лампу в лицо мёртвому товарищу, а потом и вовсе спалить эту деревню. Но он не пошевелился. Как и Амада. Его шея так же выглядела странно и неестественно, у людей не может быть такой шеи. А ещё люди не появляются из темноты в абсолютно запертом доме. Не стоят так долго не шелохнувшись и не смотрят так пристально в никуда.

Ежи ужасно боялся выпустить его из поля зрения, да даже моргать боялся, что уж там юлить. Но усталость и переживания всё-таки взяли над ним власть. Скоро его сморила болезненная дрёма.

Проснулся он, когда ночную тьму начал разгонять дневной свет.

Голова была тяжёлой от плохого сна, во рту было сухо, и язык напоминал нечто чужеродное, что забралось к Ежи в рот и теперь там ворочалось неизвестно с какой целью. Спросонья его память не сразу воскресила образы прошедшей ночи, но вспомнив, он огляделся.

Было пусто. Только их вещи лежали на полу, а полено по-прежнему подпирало дверь. Ежи с облегчением вздохнул и потер ладонями лицо.

Может быть, ему это всё попросту приснилось?

Ежи удалось себя почти убедить в этом. И в том, что Амада просто заночевал в другом доме, когда понял, что в выбранный его не пустят. Растирая лицо руками, Ежи пнул полено, откидывая его от двери и рывком распахнул её.

И онемел.

Они все стояли там.

Ждали его.

Всё население деревни. Они стояли и смотрели на него своими странными и безвольными глазами. Они стояли полукругом, а ближе всех к двери стоял Амада, растягивая губы в подобие улыбки.
Мох расползался по их одежде неприятными кляксами, и Ежи истерично всхлипнул, когда Амада с трудом сделал шаг навстречу ему. За спинами этих странных людей стояло дерево, которого там точно раньше не было. При мутном утреннем свете оно выглядело ещё более страшным. Ветра не было, но оно шевелило ветками, поскрипывало и словно шевелило корой

Он, человек, который лиходействовал по дорогам, не смог и шагу ступить, когда Амада, или то, что было им, протянул руку и коснулся его лица.
Ежи почувствовал, как шею пронзила дикая боль.

***
Деревню Багницы помнили разве что старики, которые жили в деревне Взгоржице, в вёрстах двадцати. И то помнили потому, что помнили их бабушки да дедушки.

Но до сих пор рассказывали старики внукам, как лихо обошлась судьба с теми, кто осмелился когда-то разругаться с сородичами и уйти жить к болоту.

Почему так случилось, никто уже и не помнил. Просто ушло с двадцать человек да построились на берегу болота. Наладили хозяйство, часто в гости заглядывали к соседям, и всё ладно и складно у них было. Даже несколько человек ещё к ним перешло.
Говаривали они, что помогает им кто-то, кто на болотах живёт. Кормит, поит, даёт им удачу в охоте и урожайность в садах. Но вот говорили они одно, а вот выглядеть начинали всё хуже.
А потом во Взгоржицах люди пропадать начали, деревня то немаленькая была, почти село. Поначалу списывали на дикое зверьё из лесу, облаву на медведей да волков устраивали, даже начали стражу собирать из своих, деревенских.
А потом в деревню вернулась девушка грязная, ободранная, с безумным блеском в глазах. Пропала с месяц назад, уже и отчаялись найти. А вот оно как, вернулась, но почти сразу сразила её невиданная лихорадка. Бормотала она только что-то про болота, мох да рога.

Конечно, смекнул народ, что к чему. Собрались мужики, кто посмелее и покрепче был да отправились с соседями разобраться. Вернулись не все. А те, кто вернулись, уже ничего рассказать толком не могли. Только у всех была лихорадка, которая кого раньше, а кого позже забрала. И все один на смертном одре бормотали про болото, мох, который в тело пробирается, и про рога.

Последним был сын старосты деревни, которого звали Амада, который в приступе лихорадки кинулся со скалы да сломал себе шею.

Конечно, похоронили его как полагается, а поутру нашли его могилу пустой.

Более с тех пор к болоту не ходили, тропинки и дорога давно уже заросли. Ведуньи провели какой-то обряд, который деревню защитил от пакости болотной, закопали вокруг деревни камни странные.

Вот только путники, которые в ту сторону уходили, так никогда и не возвращались. Иногда их видели бродящими по окрестностям, безумных и потерянных.

Но они всегда возвращались в болото.