Мы поговорили с главным продюсером российских хорроров — Владиславом Северцевым
Фильмы ужасов снова в тренде — они получают номинации на «Оскар», становятся хитами проката и собирают восторженные отзывы критиков. Но это все на Западе, а что происходит у нас? Решили разобраться в вопросе и обратились к продюсеру отечественных хорроров Владиславу Северцеву.
Студия Северцева «10/09» выпустила самый кассовый российский фильм ужасов — «Невеста» (2017). На него обратил внимание Netflix — теперь хоррор можно посмотреть на стриминговом сервисе. В ближайших планах продюсера — съемки мистического сериала «Америка», поиск сценаристов для хоррор-альманаха про женщин и даже вертикальный веб-проект.
— В интервью сайту HorrorZone вы жаловались, что в России довольно слабые сценаристы. Какой вы видите идеальную заявку в жанре хоррора?
— Я бы хотел увидеть новый подход, а не классическую пугалку про призраков, восставших мертвецов или проклятый дом. Историю, способную зацепить искушенного зрителя, но при этом интересную и более широкой аудитории. Очень размытый запрос, но для меня самое главное — оригинальная идея. Даже шероховатости в языке не столь важны, потому что их можно «лечить», подключив профессиональных сценаристов.
Жанр переживает довольно сильные трансформации. Он начинает двигаться в сторону, которую называют elevated horror или постхоррор. (Подробнее об изменениях в жанре читайте в нашем другом материале — прим. «Люмоса».) К сожалению, российский зритель к этому еще не готов. Можно привести в пример «Реинкарнацию» (2018) или «Солнцестояние» (2019), которые собрали в России совершенные копейки в сравнении с мировым прокатом.
— Где искать вдохновение? Сейчас же многие российские сценаристы, режиссеры и писатели ориентируются на западные образцы.
— Вопрос с заимствованиями неоднозначный. Все как в музыке. Рок-н-ролл ведь тоже не российское изобретение. Когда он пришел в СССР в 50–60-е, то была стадия копирования. Это болезни роста — нужно научиться подражать, если ощущение не пришло изнутри. С другой стороны, грустно смотреть, как многие российские сценаристы по-прежнему застряли в эпохе раннего Стивена Кинга и «Сияния» Кубрика. Абсолютно гениальные произведения, но время уже изменилось.
— И где тогда находить идеи?
— Идеи можно искать в своих внутренних кошмарах. Мне иногда снится такое, что я думаю: «Черт возьми, это был бы гениальный фильм ужасов, если бы все это можно было снять».
Конечно, надо пытаться максимально идти в ногу со временем и смотреть, что происходит за рубежом. Если бы у меня был стопроцентный рецепт, то я сидел бы уже где-то на Багамах в джакузи с девушками из Playboy. Все пытаются найти эту формулу через пробы и ошибки.
— Зарубежные хорроры последнего десятилетия как раз сконцентрированы на внутреннем мире героев и их страхах, получится ли снять такое в России?
— Да. И я уверен, что подобный тренд может сработать и у нас. Главное в этом жанре — нащупать тот триггер, который включит чисто физиологическую реакцию. Мы — довольно простые биологические машины, у нас есть определенные кнопки. Просто в них очень сложно попасть. Легче это сделать, когда понимаешь, где рычаг находится у тебя. Возьмем такие фильмы как «Ведьма из Блэр» (1999) или «Паранормальное явление» (2007) — собранные на коленке проекты, которые гениально зацепили за триггер и собрали хорошую кассу. Надо испугать себя самого — и тогда все точно сработает.
— А что вас лично может напугать?
— Меня сильно зацепил фильм «Пустошь тьмы и зла» (2020). Казалось бы, ничего принципиально нового. Но ближе к финалу есть такие сцены, что у меня поползли мурашки. Это довольно редко происходит, меня сложно напугать тем, что происходит на экране.
«Реинкарнация» тоже проняла. Я пошел на предпремьерный показ, первые минут двадцать засыпал и думал: «Пойду-ка я отсюда». Но в момент, когда девочке столбом оторвало голову, проснулся моментально.
Больше вспомнить нечего, потому что мейнстримные страшилки меня не пугают. Коммерческий хоррор стал большой глянцевой машиной. Это хорошо, потому что привлекает массовую аудиторию к жанру. Но с другой стороны, подобный подход его слишком упрощает.
— То есть, нового Пеннивайза из «Оно» вы не боитесь?
— Ни нового, ни старого. У меня никогда не было проблем с клоунами. Если говорить о других экранизациях Кинга, то считаю реально страшными «Детей кукурузы» (1984).
— Сейчас у вас в работе несколько любопытных проектов. Слышали про сериал «Америка».
— Да, это адаптация одноименного рассказа Анатолия Уманского из серии «Самая страшная книга». Прелесть в том, что он частично основан на реальных событиях. Речь о периоде ранней колонизации Аляски русскими — об их взаимоотношениях с американцами, британцами и местными индейцами. Там был мощнейший замес. Англичане снабжали индейцев оружием, чтобы те устраивали вылазки на русских. Вся эта история — реальна. Но дальше она приобретает мистическую окраску. Очень советую прочитать.
Я перевел рассказ на английский язык и стал показывать потенциальным западным партнерам — все были в восторге. Если приводить какие-то референсы, то концептуально и визуально это близко к первому сезону сериала «Террор». «Америка» — это мой passion project, очень большой и затратный. Сейчас мы только разрабатываем сценарий. Надеюсь, что к концу 2022-го мы выйдем на что-то конкретное, вроде съемки пилотного эпизода.
— Вы делали веб-сериал «Не бойся» (2020). А не приходила ли вам в голову идея сделать хоррор для TikTok?
— Мы сейчас разрабатываем похожий проект — короткую вертикальную историю в сотрудничестве с Mail.ru. Чем все это закончится, пока не знаю, посмотрим.
— Есть ли у вас ощущение, что российский хоррор выбирается из жанрового гетто?
— Проблема в том, что это все-таки и есть гетто. Большие режиссеры и сценаристы не хотят работать в хорроре — кому-то просто неинтересно, а кто-то считает, что это низкий жанр.
Цифры сборов российских хорроров в кино тоже не играют нам на руку. После успеха «Пиковой дамы» (2015) и «Невесты» (2017) все покатилось по наклонной. Есть прекрасная русская поговорка: нечего на зеркало пенять, если рожа крива. Я прекрасно понимаю, что человек, заплативший деньги за билет, приходит в кинотеатр как в магазин. Он должен получить то количество и качество адреналина, которое может предложить какой-нибудь американский фильм.
Мы пока такого дать не можем. Но если не снимать плохое кино, невозможно сделать хорошее. Я немного иронизирую над собой, потому что нахожусь в ситуации «мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус». Но без пожирания этого кактуса невозможно поднять жанровую индустрию. Рано или поздно это произойдет. Думаю, нужно еще лет пять, чтобы выйти на хороший уровень.
— Но мистические российские сериалы на онлайн-платформах — «Топи», «Вампиры средней полосы», «Пищеблок» — находят свою аудиторию. И при этом они довольно неплохо сделаны. Почему такой ситуации нет с полнометражными фильмами?
— Это немного разные вещи. Одно дело — сидеть дома с пивом на диване и смотреть контент в удобное для себя время. И совсем другое — пойти в кинотеатр, в наше время это настоящее событие. Совершенно разные уровни ожиданий.
Я очень надеюсь, что успех мистических сериалов повлияет на отношение людей из индустрии к хоррору. Когда пытаешься найти сценариста или режиссера на жанровый проект, то это даже не вопрос денег. Просто таких людей почти нет.
— Многие американские режиссеры и сценаристы совсем не стесняются работать с хоррором. Можно ли ждать, что Никита Михалков или Андрей Звягинцев внезапно начнут работать в этом жанре?
— Я как раз недавно читал новость, что студия Никиты Михалкова «ТРИТЭ» планирует снять хоррор о противостоянии российской подводной лодки и кракена. Был в полном восторге. Звягинцеву хоррор по плечу. Но вот насколько ему такое интересно, я не знаю.
В Америке режиссеры с именем могут взяться за хорроры — и это кажется нормальным, потому что там есть работающая индустрия. А мы нескоро увидим какие-то интересные пересечения известных режиссеров и жанра. Конечно, будут попытки повторить успех «Спутника» (2020) Егора Абраменко. Но чистого хоррора пока ждать не стоит.
— Можете посоветовать последние фильмы ужасов, которые помогут зрителям понять всю прелесть жанра?
— Джеймс Ван со своими «Заклятиями» сделал огромное дело — превратил хоррор в качественный мейнстрим. (Об успехе франшизы мы писали в отдельном тексте — прим. «Люмоса».) Там нет никаких откровений, но мастерство абсолютное. Еще «Реинкарнация», которую я уже упомянул. «Мэнди» (2017) — абсолютно наглый проект, потому и отличный. «Маяк» (2019) — хотя это не жанр в чистом виде.
— Нет ощущения, что современные фестивальные хорроры скоро уступят место чему-то новому?
— Скорее всего, так и произойдет. В какой-то момент наступит пресыщение. Но человеческие страхи никуда не денутся, а пока они существуют, жанр точно будет жить — в том или ином виде. Мы уже говорили по поводу физиологии: если долго бить человека молотком в лоб, то к концу недели ему будет не так больно, как это было в первый день. Нужно искать иные способы и новые раздражители.
Текст: Марат Шабаев. Полную версию интервью можно прочитать на нашем сайте.