Нет ничего омерзительней, чем сытый, лоснящийся человек, который страшно пучит глаза и ругается с официанткой из-за того, что ему “неправильно подали” блюдо. Я однажды видел такого в ресторане “Баклажан”. Молодому мужчине что-то не нравилось, он кричал, истерично махал руками и даже, кажется, повизгивал, как свинья. Лицо оскорбленного буржуа покраснело, стало напоминать сухофрукты, правая часть верхней губы поползла к ноздре, левая - стекла к подбородку, делая рот уродливым, похожим на кляксу.
“Я сейчас, напишу в Facebook о вас, - угрожал юноша, сотрясая смартфоном. - У меня 5 000 френдов!”
Человеку все неладно, всем человек недоволен: свои претензии к “несправедливому” бытию, уязвленный, однако упитанный, с дебелыми бочками, горожанин, оставляет в Facebook. Кидает туда, как в выгребную яму, колкие замечания, ироничную критику мира. А другие это читают и оставляют такие же ядовитые комментарии. Халва не сладкая, солнце в России не греет нежно, как в Испании, а хлещет по спине раскаленной лопатой, сервис в гостинице ужасный, в сыре мало дырок, дороги в ямах, а все потому что народ не тот, с рабским менталитетом. Описывая превратности судьбы-злодейки, среднестатистический пользователь Facebook убежден, что он достоин большего. Еще бы, ведь: “У меня румяные ланиты, разговорный английский и 5000 френдов в Facebook”.
Грустно смотреть на такого человека, он несчастен, нервно подергивается, никогда не может успокоиться и если доживает до старости — часто сходит с ума и пускает жабьи, зеленые пузыри.
Слава Богу есть другие люди, у которых все хорошо. У нас во дворе работал дворник Иван Палыч, ему было около 70 лет. До выхода на пенсию, он лет 40 трудился на тракторном заводе, взрослые дети обитали в Москве, а жил он в соседнем доме с такой же неотмирной, бойкой бабулей. Сложно было найти более счастливого и самодостаточного человека, чем Иван Палыч. Каждый день он светился каким-то тихим и хитрым счастьем.
Вот он в декабре грохочет железным ломом, отбивая куски грязного льда с тротуара. “Здравствуйте, Иван Палыч, как ваши дела?” - спрашиваю. “Отлично! - отвечает Иван Палыч. - С утра встал, погода - прелесть. В обед на лыжах поеду за водой к роднику. Ах, какой у нас хороший родник!” Летом - то же самое. “Как живы здоровы, Иван Палыч?”, - кричу ему с балкона. “Здравствуйте, лучше всех. Вы на озеро поедете? Дождь идет? Так ну и что, что идет, под дождем даже интереснее!” Иван Палыч излучал флюиды добра и благополучия и, казалось, что нет ничего такого, способного согнуть этого человека, заставить его роптать. Ничего и не было: потому что однажды зимой Иван Палыч перестал выходить на смены и постукивать ломом. Оказалось — помер, рак. “Так я ж его еще месяц назад видел, он мне машину из снега откопал, хотя его никто не просил”, - удивлялся я. Выяснилось, что старичок болел уже давно, а по виду и не сказать.
Мне могут возразить, мол, нехер нас с дворниками какими-то сравнивать: мы просто умножили знания и тем самым умножили скорбь, как в книге Екклесиаста сказано. Но критикан из Facebook, который с недовольном, кислым лицом ест маффин и свободной рукой пишет, дескать ему плохо живется, так как в городе не хватает велодорожек, умножает только нечистоты в выгребной яме. И можно бы было их не замечать, но уж больно это все смердит и режет глаза. Так что выход один — надо сторониться всего такого, братцы и сестрицы, и держать курс в сторону родника в лесу.
