" Что-то странное последнее время происходит с невесткой, - недоумевала Степанида, - она попыталась проследить за Марией тайным глазом, но доступ был закрыт.
Уже два утра ведьма выходила одна за палатку, раскидывала руки, чтобы попросить помощи у прародительницы Зорьки, однако, ответа не слышала. Это начинало пугать женщину. "Неужели Мухаметдин воду мутит,- размышляла она, - силы-то у него достаточно, да еще и стоит на родной земле." Степанида видела как страшная слабость стала одолевать невестку. Обычно, та с самого ранья до поздней ночи крутится по дому без остановки. Не присядет , а не то, чтобы прилечь. А последнее время то и дело прикладывается, с детьми меньше возится, и с лица побледнела. Даже Петька, который дома наскоками бывает, это заметил, вызвал мать на улицу и прямиком спросил:
- Твоих рук дело? Я тебя же предупреждал, не посмотрю, что ты моя мать.
Степанида первый раз в жизни даже испугалась, ну, пусть не испугалась, но растерялась - это точно. И тогда она решила сказать сыну, зачем приехала:
- Посуди сам, надобно ли мне хворь на Марию насылать, если я решила ей свои знания передать?
- Какие знания? - вскричал Петр, - мракобесие одно. Истуканам поклоняешься, с домовыми дружбу ведешь, какие-то гномы в гости захаживают, может и на Шабаш летаешь. И это ты называешь знаниями? Мария тоже в Бога верит, но у нее все по-человечески: икона в углу висит, на которой ее Бог намалеван, шепчет она ему что-то по утрам и вечерам и на этом все кончается. Ведь, если рассказать, что моя мать по деревне свиньей бегает - меня же из красных командиров мигом попрут!
- А и делать в этом командирстве нечего, - убежденно отрезала тогда Степанида.- А моих Богов не трогай, и так люди стали их забывать,
у которых капища лесами поросли, у которых сгорели. Вот постепенно и забываются старые Боги и знания забываются. Нехорошо это. А то, что ты на чужой земле, кровью и смертями красивую жизнь мечтаешь построить - вряд ли получится. Так не бывает. Красивую жизнь каждый народ сам должен заработать, и своими руками ее строить на земле предков, своих Богов о помощи просить, а кровь, только кровь и ненависть может породить.
- Ну, мать, ты даешь, прямо как по-писанному говоришь, только время рассудит, кто из нас прав окажется. Но если ты правду говоришь, то вот тебе мое последнее слово, - в глазах Петра читалась тревога за свою Пташечку, - знания свои ты не передашь, я не дам Марии нести такое бремя, всегда буду помнить как к тебе за помощью шли, а потом колдуньей звали. И меня сторонились - сын ведьмы. Я потому и в армию подался, в селе уже жизни не было. Не хочу для Марии такой судьбы. - И немного помолчав, добавил - и детям своим не хочу. А вот сейчас прошу - помоги Марии, если не ты хворь нагнала.
- Я и так пытаюсь разобраться, - проговорила Степанида, - и странно мне, что словно кто дорожку перекрывает. Видимо, надо будет в росе утренней купать твою Пташечку.
- Купай, если надобно, - согласился Петр, - но никаких знаний не передавай, и не обижайся, мать, я сам буду за твоим купанием наблюдать.
"Смешной какой, - улыбнулась про себя Степанида, - будто ты разберешься, что я делаю", а вслух же она сказала:
- Вот и ладно. Завтра на утренней Зорьке и искупаем Марию.
А Мария, почитай, весь день пролежала, Степанида видела, что у невестки ничего не болит, только сил подняться - нет.
На другой день до рассвета Петр помог приготовить корыто с водой, Степанида же собрала немного утренней росы, росы было так мало, что ведьма боялась- будет ли от такого купания какой толк. Нет, как в таком краю только люди живут. Сейчас бы с невесткой на утренний лужок за околицу, выкупалась в росе без всяких корыт, вся бы хворь прошла, а здесь...
А здесь Петр поставил корыто с водой в палатке , сам вышел на улицу и надо же было такое учудить: открыл окно и наставил на Степаниду наган - застрелю, если что. Ведьма едва не расхохоталась - так она еще никого от хвори не избавляла, ишь напугал.
Мария еле нашла в себе силы опуститься в воду, драгоценной росой Степанида смочила голову невестки и первый раз посетовала на то, что у той волос больше, чем капель в море. Ведьма поливала молодую женщину, струйки воды стекали с ее плеч и Степанида просила Диву-Зарю о помощи:
- Заря ль, моя Зоренька, Заря, Солнцева сестрица, покрой ты свет-Марию своей фатой и как ты, Зорька, станешь потухать, так бы у моей невестушки милой, всем недугам потухать...
Потом Марию уложили на кровать, сам Петька на руках отнес, прикрыл бережно, а потом случилось необыкновенное - он подошел к Степаниде, обнял ее и проговорил сдавленным голосом:
-Спасибо, мать! - и быстро вышел из палатки. А мать от неожиданности еще некоторое время не могла прийти в себя - никогда ее Петр не говорил матери таких слов. Потом она подошла к кровати, на которой лежала Мария, молодая женщина уже уснула и счастливая улыбка заблудилась в уголках ее губ.
Степанида взяла в руки свою верную Агашку и вышла из палатки, уже солнце полноценно вошло в свои права - по-обыкновению, пекло, совсем немного времени оставалось, чтобы побыть на улице. И не заметила ведьма как следом за ней из палатки скользнуло очень маленькое темное облачко.
- Ну, что, подружка моя дорогая, победили мы сегодня или нет? - Степанида так спрашивала куклу, словно та могла ответить.
Вдруг все закружилось в диком вихре перед глазами ведьмы, тряпичная кукла обожгла ее ладони, боль тисками сдавила виски, Степанида выпустила свою Агашку из рук, но моментально схватила ее за край сарафана, словно боялась что она больно ударится, упав на землю. И в это же мгновение ведьма почувствовала, что сарафан рвется из ее рук, вихрь крутит уже саму Степаниду, а живая, красивая ее подруга кричит, стараясь перекричать жуткий вихрь:
- Степанида -а -а -а -а!
"Прощение, прощение," - хотела закричать ведьма, крепче сжимая подол Агашкиного сарафана, словно боясь, что неожиданно появившаяся подруга может внезапно исчезнуть, но прокричать она ничего не успела, потому что вихрь неожиданно стал огненно-черным, в нем проступало лицо черноволосой Герлы, которая хохотала каким-то диким хохотом, и делая руками круговые движения, закручивала вихрь все сильнее и сильнее.
Невиданная сила поднимала подруг все выше и выше от земли и несла их в неизвестность. "Только бы не разжать руку, только бы не потерять Агашку", - одна мысль билась в голове у ведьмы, но в какой-то момент пришло озарение - она поднесла свободную руку к груди и нащупала золотую гривну, которую когда-то добыла в пещере у Гнома Ядовитого.
Назад глава семнадцатая
Далее глава девятнадцатая
Агата.