НАДЕЮСЬ ВАМ ПОНРАВИТСЯ ЭТОТ РАССКАЗ. ОСТАВЛЯЙТЕ СВОИ ОТЗЫВЫ И ПОЖЕЛАНИЯ. А ТАК ЖЕ ПИШИТЕ О ЧЬИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ВЫ ХОТЕЛИБЫ ПРОЧЕСТЬ В ДАЛЬНЕЙШЕМ, А Я ПОСТАРАЮСЬ ВАС НЕ РАЗОЧАРОВАТЬ.
Гольфф Руккер вытер клинок полой плаща убитого им война. На хмуром, жестоком лице, не отразилось ни каких эмоций, разве что кроме брезгливости. Норксийцы, презренный люд, недостойный каких либо почестей, и была бы его воля, то их тела были оставлены здесь, на берегу, на съедение крабам и птицам гнездившемся на прибрежных скалах моря Когтей.
У ветхого причала, где были пришвартованы на ремонт легкие драккары норксийцев, мародерствовали солдаты. Опьяненные быстрой победой они горланили песни и похвалялись друг перед другом. А там, дальше, где сгрудились бронированные повозки в форме полукольца, на вороненом мерине красовался Вильям Горсс – двоюродный племянник курфюрста Мидденхейма.
Гольфф с призрением сплюнул, проходя мимо. На его теле появилось не менее полудюжины новых кровоточащих ран, а на юнце не было даже царапины. Чтобы сказал Борис Хитрый Тодбрингер, увидев этакого молодца? Не понаслышке зная безудержный нрав герцога, он явно не похвалил бы своего племянника!
Вложив бастард в ножны, рыцарь поплелся прочь от обоза, бросая едкие взгляды на веселящихся солдат. Гольффу Руккеру исполнилось уже сорок лет, но в отличие от всех остальных ветеранов, участвовавших в схватке с норксийцами, сейчас ему хотелось умыться, а потом, быть может, выпить кубок другой хорошего вина.
Подперев спиной ствол раскидистого ясеня, рыцарь с удовольствием вытянул длинные ноги и прикрыл глаза. В юности, он мог весь день провести в седле, а потом, всю ночь напролет оттачивать навыки фехтования на учебном поле, после чего снова скакать от самого рассвета и до вечерних сумерек. Теперь же ему хотелось все больше покоя. Он уже давно не ощущал тех чувств, что будоражили сознание, чувств, заставлявших вскипать кровь в его жилах. Теперь он просто делал свою кровавую работу, в которой, надо сказать, ему до сих пор равных не было.
В памяти рыцаря заскользили лица старых друзей и мстительных врагов. Чудесные виды на виноградные поля Бретоннии и воды реки Рейк в Нульне, через которую перекинут мост, по праву считавшийся одним из чудес света. В памяти всплывали фрагменты, в которых ему хоть на мгновение не приходилось думать о войне и о службе в целом. Но злодейка судьба и здесь не оставила его в покое.
– Тревога! – воскликнул солдат и в тот же миг повалился на землю сраженный стрелой. Вместе с ним к Морру отправилось еще пятеро воинов, а остальные, толкаясь и спотыкаясь, постарались как можно скорее укрыться за повозками. Повезло не всем. Стрелы посыпались со всех сторон, и все те, кто оказался менее удачлив или попросту не услышал команд десятника остались лежать на каменистом берегу.
Мотнув головой, Гольфф вскочил на ноги, одновременно обнажая полуторный меч. До повозок было слишком далеко, и добраться до них живым не представлялось возможным. Его нашпигуют стрелами еще на полпути к ним. С другой стороны повозки, пускай и бронированные сейчас вряд ли могли представлять собой безопасное место. Рыцарь то и дело слышал вскрики раненых солдат.
Бросив свое тело в заросли кустарника, Гольфф Руккер помчался к скальному выступу, откуда, по его мнению, и велся обстрел лучниками. Ульрик, Морр, а может и сам Зигмар снова гнал его в бой. Но и тогда рыцарь не чувствовал ничего, что могло быть сравнимо с пьянящим голову и горячащим кровь азартом битвы.
Прыжок, бег, еще один прыжок, взобраться на уступ и… бастард рассек кожаный доспех и плоть под ним. Послышался знакомый звук дробящихся костей, что прежде так волновал кровь. Удар, взмах, удар и еще удар, шаг в сторону, поворот и снова размашистый удар. Капли крови и мозга оросили зелень чахлых кустарников, поверхность скалы и одежды воинов. Лучники, облаченные в легкий доспех, ничего не могли противопоставить старому рыцарю отдавшему войне три четверти своей жизни.
Внизу послышались команды десятника, тут же заглушенные ревом боевого рога. Обстрел продолжался, но теперь в бой вступили рейтары, соткавшиеся, словно из воздуха.
На ходу подхватив легкий щит, который, конечно не спасет от метко выпущенной пули, Гольфф бросился вниз по тропинке, прятавшейся среди камней отшлифованных морскими ветрами. Смерть придет ко всем и всем рано или поздно предстоит явить себя перед Морром.
– Мой лорд! – совсем близко послышался крик десятника, а в следующее мгновение Гольфф Руккер заметил краем глаза, как ветеран повалился наземь сраженный пулей рейтара. Еще два вздоха, два вздоха и он настиг бы кавалериста, но еще одна пуля сбила рыцаря с ног. Перед глазами все покрылось красной пеленой, и Гольфф Руккер повалился на прибрежные камни. На его испещренном шрамами лице застыла ничего не выражающая улыбка.