Здраствуйте все, я инвалид 1 группы. Сегодня я продолжаю публиковать повесть деда Петрова Андрея Дмитриевича с разрешения Петрова Михаила Андреевича.
6.
В начале пятого Виктор прибыл на место. Уложился во времени, и радость заполнила его душу. Усталости вроде бы и не было. Призывная комиссия работала во дворе железнодорожного клуба. За длинным столом, под открытым небом, сидел военком. На другом конце этого же стола-писарь, который выполнял все указания военкома. За другим квадратным столиком, расположенным поблизости, работала медицинская комиссия. В ее составе три врача-один мужчина и две женщины. Во дворе группками слонялись парни-призывники. Пригодных к службе тут же, неподалеку от врачебной комиссии, стригли нулевой машинкой-снимали волосы почти под бритву. "Сейчас и я распрощаюсь со своей шевелюрой."- промелькнуло в его голове.
Виктор подал документы военкому, грузному мужчине с одной шпалой на петлицах. Внимательно посмотрев документы, военком спросил:
-Учитель?
-Да,- подтвердил Виктор.
-Учителей не берем. Возвращайтесь в свое Радде и учите ребятишек...
-Но я хочу в армию...
-Ни каких "но". Все хотят в армию. Сказано: учителей не берем,- отрезал, словно ножем. И у Виктора отпала охота разговаривать с ним. Военком передал документы писарю.
-Вихрова зачислите в переменный...
Что это за род войск, тогда Виктор еще не знал. Спросить об этом кого-либо постеснялся. Так и остался в неведении. Писарь заполнил какую- то карточку, которую оставил у себя, а все другие документы вернул.
-Возмите ваши бумаги и отправляйтесь в свое Радде ребятишек учить... Понадобитесь-мы вас вызовем. "Попугай- подумал Виктор, заметив на лице писаря ехидную улыбку, которая говорила о его превосходстве над ним. Получилось все просто, не интересно и даже обидно- Этот, зануда-писарь, тоже возомнил себя начальником-"понадобитесь-вызовем"...Ему хорошо, он дома, а мне что теперь делать?"
Оставаться в Облучье не было смысла. Не было знакомых, у кого бы мог переночевать и покушать. Ночевать в гостинице-заплатить нечем. И в голове Виктора закрутилась такая карусель мыслей, от которой и стошнить могло. Как выпутаться из такого труднейшего положения? А сделать это необходимо и причем немедля. Поразмышляв некоторое время, Виктор ясно осознал что его спасение -в Радде. Чем скорее он туда доберется тем лучше для него. Время работало против Виктора. Поэтому нельзя терять ни минуты...
После упорных размышлений Виктор решил немедля возвращаться."правду говорят- не плюй в колодец, самому придется напиться из него. Так и у меня получилось." Теперь Виктору Радде казалось самым лучшим местом, где он сможет прожить. А все неудобства, которые он уже успел испытать, показались детской забавой-ко всему этому можно привыкнуть. И он твердо решил: возвращаться в Радде.
За оставшееся до темноты время он надеялся дойти до шалаша старика. У него заночевать, а утром подкрепится ухой и двинется дальше. Расстояние в семдесят пять километров ( от шалаша старика, до Радде примерно, такое расстояние) он вполне преодолеет. Часу в седьмом вечера он вышел из Облучья. Часу в одинадцатом расчитывал заявиться на стан к старику. В это время в ясную погоду еще не бывает абсолютной темноты. Но в этот пасмурный вечер темнота навалилась рано, чего Виктор не ожидал. И он растерялся. Он понял, что не учел погодные условия. Иначе возможно, принял бы какое-либо другое решение. Возможно переночевал бы на вокзале. Не успел он дойти до Чертова поворота, как темнота окутала землю. Густой туман висевший над землей, на целый час раньше поглотил свет вечерней зори. У Виктора зародилось сомнение, что в кромешной темноте он не сможет найти шалаш старика. Да к тому же идти в темноте по плохой таежной дороге опасно: намучаяшься и изуродуешь ноги, и дальше не сможет идти. Все это невольно заставило задуматься о ночлеге."Хорошо бы найти стожек сена,- мечтал он,-тогда даже приятно скоротал бы ночь. Поддерживал бы небольшой костерчик. Огонек отгонял бы комаров и мошек зверей и зверьков." Но как найти стожек в такой темноте? Справа дороги до самого Хингана равнинный луг. Это Виктор помнил, когда шел в Облучье. Но наличие стожков сена он что-то не заметил. "Может тут их и вообще нет? Неужели мне придется коротать ночь здесь, на дороге?"
Интуиция подсказывала Виктору, что в темные ночи как эта, медведи выходят из таежной глухомани на простор. Возможно так они от мошки спасаются, а возможно на чистом месте поразмяться хотят, а такое место- только дорога. Зверь пойдет по ней и на него набредет. "В темноте-то и он, наверное ничего не видит. Подумает что я- это какое-то дикое животное-кабан или изюбрь. Так случайно и разорвать может. А если набредет, чем отбиваться буду? У меня даже и перочинного ножичка нет... А если и был бы, что мог им сделать? Смешно-с перочинным ножичком против медведя..."От таких мыслей жуть охватила Виктора. Но изменить что-либо к лучшему он оказался безсилен-так сложилась обстановка.
Вскоре мысли Виктора переключились с мрачных на светлые, успокаивающие. Он вспомнил о старике, который каждое лето один-одинешенек, живет в тайге. Косит сено, ловит рыбу, ночует в одиночку и, ничего, живой и невредимый. Значит жить в тайге можно...
В кромешной темноте Виктор дошел до Чертова поворота. Дорога, обогнув край сопки пошла в гору. Забираться в тоннель из сплошных деревьев, где и днем-то парил мрак, теперь и думать не стоило. И тут, на этом месте, Виктор остановился. Здесь он будет коротать ночь. Он решил, что ему необходим костер. Горючий материал рядом. Набрать сушняка даже в такую темную ночь несложно: дождя пока не было, поэтому всякая труха и старые ветки, на обочине дороги в кустарниках тоже сухие. И это воодушевляло Виктора.
Положив пальто по среди дороги, он устремился в левую сторону на склон сопки, покрытый разными деревьями и кустарниками. Под ногами захрустели сухие ветки, которых оказалось в изобилии."Вот удача"- радовался Виктор. Азарт заготовителя отвлек его от грустных мыслей. Время от времени он выносил набранный сушняк на дорогу и складывал возле пальто. Когда куча заметно разрослась он принялся разводить огонек. Спичек в коробке оставалось немного, поэтому легко было перепортить весь их остаток и не развести костра. Виктор пожалел спички. Решил разжечь с первой. Но для этого нужна кора березы, которая словно порох, вспыхивает с первого прикосновения огонька к ней. И он занялся заготовкой коры.
Березы стоят рядом, сбоку дороги. Тут и молодые, и старые деревья. Но с любой из них содрать кору голыми руками оказалось непросто. Пришлось довольствоваться самым верхним слоем-тонким, словно папиросная бумага. В темноте Виктор гладил стволы березок, нащупывая какие-либо трещенки или задиры, за которые можно зацепиться и понемногу отрывать тонкую корочку. Так он " обласкал" несколько березок, и набрал с горстку необходимого материала. Присев на колени возле кучки набранного сушняка, он поднес заженную спичку к березовой шелухе. Разбрызгивая по сторонам огненые искры, она энергично загорелась, осветив кучку набранного сухого хлама. Из этой кучи Виктор выбрал мелкие хрупкие веточки, растирал их и осторожно накладывал на слабый еще огонек. Измельченные ветки вспыхивали, и вскоре образовывали мощное пламя. "Не затухнут,"- радовался он. Теперь он мог подкладывать в огонь все,что попадалось в руки.
Вскоре пламя поднялось выше его роста. Свет от костра пробивал темноту, высвечивая на десятки метров равнинную сторону. Неподалеку от обочины дороги Виктор заметил несколько коряжин неуспевших сгореть на чьем-то костре, он подобрал их и заправил ими свой костер. "Горючего материала хватит на всю ночь,"- думал он. И успокоился. На завтра предстояла очень длинная и утомительная дорога. Виктор подумал о сне-" Поспать бы, хотя бы часика два..."
Возле костра-каменистая дорога. Прилечь некуда, на грязные камни не ляжешь. "Вот бы сена под бочек!" Но где его взять? Может быть на равнинной стороне, где-то поблизости Хингана, и имелись стожки, но в такой темноте отыскать хотя бы один неаозможно. Но желание поспать овладело им. И Виктор решил потратить еще какое- то время, чтобы наломать охапки две веток с придорожных кустов и подстелить их вместо сена. Все не на грязной дороге валятся. Постель получилась на славу.
Подшуровав костер, Виктор прилег. Ах как приятно отдохнуть, и в таких условиях, в каких он в данный момент находился."Человек может приспособится к самым, казалось бы невыносимым условиям.- Вот и мне хорошо тут..." Но вскоре он отказался от этой мысли, потому что ему не так уж и хорошо. Крупная и мелкая мошкора да стаи комаров в огромном колличестве навалились на него. На свет костра этот гнус собирался со всей окресности- и с равнинной месности и со стороны сопки. Сколько набралось этого гнуса? Наверное, не один милиард! И каждая из этих живых пылинок прилипала к лицу, рукам, к каждому оголенному участку тела и жгла, словно огнем.
Больше всего доставалось лицу. Оно нещадно горело, и Виктору казалось, что оно обливается кровью. Он укутывал голову пальто, но мошка находила щелки, проникала в них и жгла. Он приближал лицо к костру, чтобы хоть немного избавиться от этой нечести.
В эти минуты Виктор часто вспоминает старика. Он удивлялся тому, что старик почти все лето жил в тайге. Неужели его не донимает мошка? Виктор только одну ночь находиться здесь, и ночь эта кажется ему бесконечно долгой. Несколько раз пробывал ложиться головой к костру. Хотя жар и отгонял мошку, но долго оставаться в таком положении не мог, потому что боялся сгореть. Мошка донимала так, что в некоторые моменты ему хотелось плакать. Но кто поможет?
Наконец, мошка вынудила его отказаться от сна. Ветки на которых лежал, он собрал в кучу. Пододвинув их к костру, уселся на них. Так и провел ночь сидя без сна. А когда немного развиднелось, разбросал головешки, чтобы по одиночке они побыстрее затухли и двинулся в путь. Чертов поворот проходил в утреннем мраке. На вершине плато посветлело. Здесь деревья отступали от дороги. Только низкорослые кустарники двухцветной леспедеции, неуспевшие еще сбросить розовые кисти цветов, окромляли кюветы. Приближался день и заметно посветлело. Идти стало приятней, и Виктор прибавил шаг. Ночные муки постепенно забылись, хотя мошка еще не отставала...
Минут через сорок проходил Хайластую. Ближняя пойма и косогор, покрытый лесом, наполнены дымом. Старик не жалел дров. Повидимому и его донимала мошка. Стояла полнейшая тишина и беловатый дым от его костра, плотным покрывалом висел над поляной. Это видел Виктор, но зайти к старику не решился, потому что дорожил временем. Ему хотелось еще засветло добраться до Радде, до своего дома. "Смешно,Радде-мой дом. Всей душой стремился улизнуть от туда, а теперь отдаю все силы, чтобы добраться туда. Там мое спасение. Как странно меняется обстановка..."
В начале одиннацатого дня Виктор спустился с плато и оказался на перекрестке. Теперь он точно знал направление каждой из этих дорог. Об этом ему рассказал вчерашний колхозник. Он свернул на ту, которая вела в Радде. И как ему казалось прибавил шаг. "Добраться бы засветло..."
Высокая влажность воздуха и полнейшее безветрие напоминали парную баню. В каждую минуту Виктор ожидал дождя, поэтому все чаще всматривался в обозреваемый горизонт. В мыслях он давно уж приготовился к худшему. Сильный дождь начался, когда он прошел Башурово. Словно прорвало плотную туманистую тучу которая висела над землей уже двое суток. Хотя дождь шел теплый, Виктору пришлось одеть свое пальтишко. Ему казалось, что так будет лучше. Сукно задержит дождевую воду, а пока она достигнет тела нагреется и будет менее ощутимой. Вскоре на нем едва ли можно было отыскать хотя бы одну сухую ниточку...
Постепенно Виктор начал привыкать к неуемному ливню. Но нельзя привыкнуть к этой проселочной дороге которая с каждой минутой раскисала все сильней. Колеи и разные выбоины налились водой. Местами образовывались сплошные лужи. Ноги то и дело соскальзывали в какие-то ямки застревали. К туфлям приклеивалась глинистая грязь, и ее трудно было отрывать от них. Идти становилось невмоготу.
Километров шесть недоходя до Радде, случилось непредвиденное. Брезентовые туфли, которые Виктор приобрел на биробиджанской барахолке еще в мае,не выдержали грязевой нагрузки. Сначала отвалилась подошва у правой туфли с правой ноги. Какой-либо ремонт в таких условиях немыслим. Идти с оторваной подошвой невозможно. Долго не раздумывая, Виктор со злостью и огромной силой запустил ее прямо с ноги, не наклоняясь, чтобы расшнуровать. Он видел, как туфля медленно и нехотя перевернулась несколько раз в воздухе и шлепнулась за придорожными кустами...
Ах, как Виктору хотелось поскорее добраться до места. Ему казалось, что на всем свете нет ничего лучшего, чем его топчан с огромной матрасовкой, набитой до отказа душистым луговым сеном. "Как приду, сразу же завалюсь в постельку. Буду спать три дня и три ночи подряд... Вот уж отосплюсь!"- размышлял он шлепая по лужам и грязи. Он перестал обращать внимание на проливной дождь. Мысли его прерываются тем, что и у туфли с левой ноги оторвалась подошва. И ее постигла та же участь, что и первую. И он пошел в носках. Однако вскоре убедился, что дальше так идти невозможно. В протертые носки набивалась грязь, усиливая тяжесть усталых ног. Пришлось распрощаться и с носками. Идти стало легче, но Виктор побаивался за ноги: ведь их легко можно поранить...
Продолжение следует.
1.
3.
4.
Спасибо за прочтение, если понравилось ставте лайки и подписывайтесь на мой канал. Фотография взята из личного архива.
